Коллекционер женщин - Марина Серова

Может, не ехать, остаться дома?

Чушь, чепуха! Хватит раздумывать; одеваться — и вперед. Сумку не забыть!

Удачи!

11 часов 33 минуты

…Весна, господа. Настоящая, яркая, не запыленная еще, свежая весна. Простор. Поля. Посмотрите направо, дорогие мои, — зелень, зелень… Озимые, наверное. А ветер — вы чувствуете, какой ветер? Аромат влажной земли, прохлада озера — вон того, дальнего, серо-синего… Да откройте же окно, господа! Неужели вам неприятен запах ветра?

Ах, вам неприятен сам ветер! А на запахи, говорите, наплевать? Фу, как грубо. Никакие вы не «господа», а самые что ни на есть заурядные «товарищи»…

…В автобусе душно. Удивительно: апрель месяц — и такая духота. Что же будет летом?

А вы боитесь простуды. Эх, товарищи, товарищи!

…Плохо мне, граждане. Душа не на месте. Скверно, скверно. Вот вы — дяденька, я к вам обращаюсь; вы, вы, толстенький, лысенький; плешь вам супруга проела? — вы небось на дачу отдыхать едете. А я — работать. И не к себе на дачу — у меня ее нет и не будет, — а к «известному бизнесмену». Но ежели его возлюбленной доченьки в сем месте не окажется, я мольке… ух что сделаю! Да она-то здесь при чем?

…Ну и ухабы! Заасфальтировать, что ли, некому? Вот ведь народ пошел!

…Слава тебе, господи, осталось трястись минут пятнадцать, не больше. Скоро приедем.

Там чужие слова,Там дурная молва,Там ненужные встречи случаются…

Нужные, безусловно, нужные — но тревожные. Нехорошо мне чевой-то, товарищи.

…Там сгорела, пожухла трава,И следы не читаются…

…Что — не загружать? Ах, вас не «загружать»! Скажите, какие мы нежные. Не трогайте их, видите ли. Я до вас хотя бы пальцем дотронулась? Морально, говорите, истязаю? Ничего, потерпите, не физически же.

Боже, какой маразм! Одно утешает — вслух еще не рассуждаю!

…Раз, два — взяли… себя в руки. Не паникуй. Все будет хорошо.

…Как-то примет меня Ксения?.. Если она вообще там, на даче, а не где-нибудь в другом месте.

12 часов 02 минуты

…Ворота. Чугунные; красивые, резные. Где-то должна быть кнопочка. Ага, нашла. Створки бесшумно отворились, впуская меня, и столь же бесшумно закрылись за моей спиной.

Что-то здесь не так. Получается, входи кто только пожелает…

Ой, мама! Прямо на меня по дорожке от дома несется огромный дог; если в горло не вцепится, то уж свалит — как пить дать. Спокойно, не психовать! Медленно опустились на одно колено… Вычитала где-то, что в подобной ситуации важно быть одного роста с собакой; зачем — некогда вспоминать. Так… Теперь смотреть прямо в глаза этому зверю… Замереть!

Я тебя не боюсь, слышишь, бестия?

— Хороший пес, хороший…

А у самой все поджилки трясутся. Кто знает, чему обучали сию страхолюдину.

— Умная собака… Ну, куда мчишься; ты же меня задавишь… Славный песик…

Кажется, подобной наглости дог не ожидал. Не добежав до меня метров пять, сел.

— Вот и замечательно, вот и молодец, мальчик (а может, девочка?). Так и сиди.

Молчит. Наверное, из солидарности с воротами.

Я пошевелилась. Ни звука.

— Что же нам теперь делать? Мне нужна твоя хозяйка, понимаешь, ты, глупое животное, хо-зяй-ка!

Кажется, он обиделся: угрожающе зарычал. Правда, с места не двинулся. И на том спасибо.

— Хорошо, хорошо, извини. Ты умное животное. Конечно же, умное. Ну, дай мне встать.

Люди, есть здесь кто-нибудь?! Я что, так и буду стоять на коленях перед этой тварью?

— Послушай, зверь, ты ведешь себя не по-джентльменски.

Безусловно… особенно если эта «животинка» — «леди».

— Иди на место. Ты понимаешь команды? На место!

— Риф, ко мне! — услышала я голос Ксении и вздохнула с облегчением — Риф!

Огромный пес встал и послушно направился в сторону веранды — с достоинством, неторопливо.

Я получила возможность подняться с колена. Фу, даже ноги сковало от напряжения! Подняла сумку; прихрамывая, доплелась до веранды.

Королевская любимица стоит на верхней ступеньке. Рядом с ней величественно восседает гордый страж — черное страшилище.

— Мое почтение, — Ксения поклонилась (вот стервоза!). — Чем обязаны? Откуда такая честь на нашу голову?

— Из города. Может быть, вы все-таки впустите меня в дом?

— Прошу вас, — девица широким жестом указала на дверь. — В вашем распоряжении — лучшие комнаты.

— Благодарю. Не будете ли вы так любезны проводить меня до ближайшего кресла?

Учтивость великодушной особы «простерлась» чуть дальше моей просьбы: меня напоили кофе. И даже любезно предложили сигаретку.

— Итак, что вам угодно? — насмешливо спросила Ксения, убирая поднос с пустыми чашками. — Ведь вы проделали такой долгий путь, наверное, не для того — или не только для того, — чтобы пообщаться с Рифом.

Услышав кличку, дог немедленно появился на пороге. И так же быстро был отправлен хозяйкой «на место».

— Ну-с, — Королева уютно устроилась в соседнем кресле. — Я вас слушаю.

Похоже, я тем временем пришла в себя. Ко мне вернулись прежняя злость и прежний задор.

— Нет, дорогая моя, это я вас слушаю. Какого черта — простите за выражение — вы морочите мне голову? Пользуетесь тем, что у меня нет оснований предъявить вам обвинение в убийстве? Ошибаетесь, девушка, основания есть.

Блеф. А, была — не была! Играть так играть!

— Отпираться бессмысленно!

Надо же, как заговорила. Какие слова, оказывается, знаю!

— Тринадцатого вечером вас видели выходящей… точнее, выбегающей из квартиры Баргомистровых. Заметьте: видели как раз в то время, когда произошло убийство. Через несколько минут после вашего ухода вернулась домой Маргарита Вадимовна (ну ты и врать, Татьяна) — и обнаружила труп мужа в луже крови.

Ой, какие страсти!

Ксения побледнела. Не молчи сейчас, Танечка, только не молчи!

— Может быть, мне рассказать вам, что произошло в тот злополучный вечер? Виктор был вашим любовником — так ведь? И что же мы, дорогая моя девочка, изображаем собаку на сене: если не мне, то и никому? Тринадцатого числа между вами и мужем вашей сестры произошла крупная ссора — соседи слышали шум и даже различали отдельные выкрики.

Болтай больше! Ничего они не различали. Но это в данный момент не имеет никакого значения.

— В общем, в пылу ссоры вы, вероятно, в состоянии аффекта, схватили первый попавшийся под руку тяжелый предмет — им оказался старинный подсвечник — и ударили своего любовника сзади по голове. Ну, сударыня, что же вы молчите?

На Королеву страшно смотреть. Бледная как смерть, она что есть силы вцепилась в подлокотники кресла. Застывший, неживой какой-то, взгляд. Губы дрожат. Слезы… Кажется, сейчас начнется истерика. Переборщила, Татьяна!

Нет, кажется, обошлось. Слава богу!

По-моему, девушка уже готова к исповеди.

Ну и циник же ты!

— Ксения, думаю, будет лучше, если вы сами расскажете все… Для вашей же пользы… Понимаете?.. — бессвязно заговорила я.

Она кивнула.

12 часов 48 минут

Ксения долго молчала, собираясь с мыслями. Потом судорожно вздохнула, сжала руки так, что побелели костяшки пальцев, и чуть слышно произнесла:

— Вы правы, он был моим любовником… Он был моим любовником, — уже громче повторила девушка, — но давно, очень давно…

Мы познакомились случайно, как это чаще всего бывает. На дне рождения у подруги. Он был в числе приглашенных. Нас представили друг другу, я посмотрела ему в глаза — серые, с крапинками — и, наверное, сразу влюбилась. Он улыбнулся — и я совсем потеряла голову.

Витя… Виктор… Знаете, ему удивительно шло это имя. Такой невысокий — среднего роста, — стройный; широкие плечи; волосы — мягкие-мягкие… Но самое прекрасное, что у него было, — улыбка. Такая завораживающая…

Кажется, он тоже обратил на меня внимание. Весь вечер не отходил. Мы танцевали — он очень хорошо танцует, — вместе курили на балконе… И нам ни до кого не было дела.

Потом он проводил меня домой. Долго держал за руку и молчал. А после сказал, что не хочет уходить просто так, ни с чем… Я посмеялась и оставила его стоять в подъезде. Даже свидание не назначила…

Наутро встала с температурой: простудилась. В школу меня не пустили, вызвали врача. Да, я ведь не сказала: я тогда еще в школе училась, в девятом классе; мне было всего пятнадцать лет. Ну вот, неделю просидела дома. А он каждый день приходил и все стоял под окнами.

А потом исчез. Я переживала… После оказалось — работал. Он же шофер-дальнобойщик; неделю работает, неделю дома. Или по две недели — как придется.

…Вы скажете: глупости, сантименты. Конечно, глупо выворачивать наизнанку душу перед первым встречным. Зачем я вам все это рассказываю? Потом наверняка жалеть буду.

В общем, мы стали встречаться. Гуляли, в кино ходили… редко — в театр. Театр я не очень люблю. Рита без театра жить не может, а я — равнодушна.