Пепел - Федор Березин

Но враг не дремал, и вскоре вокруг «Конвоира» завязались воздушные дуэли. Местность предварительно хорошо подчистила тактическая авиация: она сумела почти задавить зенитные батареи, способные забросить снаряд на полтора десятка километров. Неплохо поработали и истребители: у города осталось мало летающих защитников, а один аэродром пришел в полную негодность, дым и копоть с его складов горючего застилали нижние ярусы неба.

«Супер-Сейбры» умчались вперед, не подпуская юркие перехватчики русского производства и, возможно, с русскими же пилотами-добровольцами внутри на опасную дистанцию. Теперь пулеметчикам «Конвоира» стало не до грез о будущих медалях и девушках: они пялились в прицелы и последний раз подглядывали в вызубренную баллистическую таблицу, однако пока целей на дистанциях их орудий не было – «Ф-100» прекрасно справлялись с порученной работой.

Все в бомбардировщике стали заняты по уши. Пилоты выжимали из пропеллеров максимум возможного, штурманы наводили последние штрихи на карту, оружейники проверяли свою драгоценную ношу, а еще штурманы считали сбитые самолеты: это происходило так далеко, что трудно было не ошибиться, определяя государственную принадлежность, но при любом допущении там должны были попадаться и свои. Это пугало, сейчас не время было думать об обратном путешествии, но все-таки без сопровождения оно становилось очень проблематичным. Была надежда на «Мод-17»: кто знает, что последует за ее взрывом, вполне допустимо, что после вознесения пыли на восемьдесят километров всем станет не до их медлительного бомбовоза.

«МиГ-19» вывалился сверху, он, видимо, прошел над зоной, контролируемой «Сейбрами», имея большую высоту подъема. На «Конвоире» никто не дремал, и в его сторону сразу потянулись трассирующие линии, рожденные застоявшимися многоствольными пулеметами. Истребитель имел два мощнейших турбореактивных мотора, работающих на форсаже, – он уже не выглядел точкой-комариком в обращенном к небу стекле кабины: проскочив размеры мухи, обогнув смертельные пулевые потоки, он выплыл перед экипажем в натуральную величину и тут же провалился ниже, заставляя умолкнуть потерявшие его из виду верхние пулеметы. У тех, кто видел маневр, похолодело внутри: перед ними был ас, не оставалось сомнений, какой он национальности. И еще все знали о подвесных ракетах и о трех тридцатисемимиллиметровых артиллерийских пушках.

Командир летающего корабля нарушил режим радиомолчания и вызвал прикрытие: им стоило прекратить начатые на окраинах бои и спешно подтянуться к левиафану «Б-36». Если бы они успели…

А стремительный славянский ястреб уже заново наводил ужас, пикируя сверху. И снова он вырос, перемещаясь со скоростью пистолетной пули, огибая смертельные лучи. Штурман был в некотором недоумении: на то, чтобы их обстрелять или выпустить противосамолетные ракеты, у противника вполне хватало времени – нужны были секунды, а он кружил возле них, казалось, вечность. «Конвоир» даже не пытался уклоняться, он был слишком неповоротлив в сравнении со стремительным вражеским малюткой, он продолжал запланированное дозвуковое движение, и у пилотов потели ладони. «Может, у него нет боезапаса?» – внезапно вслух предположил штурман, и у всех сразу отлегло внутри, словно в кресле дантиста, когда все уже кончилось.

«Готовить груз! – распорядился командир, хотя до цели полета было еще далеко. – Он все равно не даст нам сбросить, где надо, – оправдываясь и конкретно ни к кому не обращаясь, пояснил он. – Давай форсаж и увеличь высоту! – приказал он первому пилоту, зная, что все на максимуме. – Надо попробовать, так „малютка“ пролетит дальше по инерции». Он снова оправдывался, хотя никогда раньше не был разговорчивым человеком. И сразу, словно угадав их намерения и задавливаемую внутреннюю панику, пилот истребителя выпустил шасси. Они еще не поняли, потому что колеса резко снижали его боевые качества, а он уже шел на них сверху на встречном курсе. Короткий визг и ровный гул двигателей нарушился: лопасти крайнего правого винта, рассыпаясь в клочки, разлетались в окружающем пространстве вместе с передним шасси «МиГа». Но он не загорелся и уже делал новый маневр.

«Будет таранить!» – снова вслух предположил штурман, самый догадливый из всех окружающих. А вражеский истребитель еще раз выскочил из зоны его видимости. «Наши возвращаются!» – передал по внутренней линии пулеметчик. Но им не стало легче, вновь из небытия вывалился круглый воздухозаборник истребителя. Они уже заглушили симметричный толкающий пропеллер противоположного от повреждения крыла и скомпенсировали снос, но скоростные показатели упали. А он уже шел навстречу, и надо было отворачивать. «Он ненормальный! – сделал ненужное пояснение штурман. – Самоубийца!» – «А разве мы нормальные?» – спросил командир, не поворачивая головы.

Вопрос завис в воздухе: люди очень медленно мыслят, а еще медленнее говорят. У них были очень плохие маневренные возможности – оседланный ими монстр планировался для других целей. И полыхнуло не успевшее использоваться топливо – все сразу. И громадный факел залил окрестности, а внутри его горели маленькие светлячки, млекопитающие животные, считающие себя разумными. Только «Мод-17» спокойно перенесла творящийся катаклизм, хотя оседлавшие ее запечатанные парашюты добавили в огненную лавину немного полимеров. Затем вся эта горящая рассыпающаяся свора рухнула книзу на эту плотно населенную китайскую провинцию…»

Недокументированная запись. Виртуальное послесобытийное восстановление. Местное летосчисление: год 1954-й. Планета Земля, Солнечная система, галактика Млечный Путь, УПВ (Условно Параллельная Вселенная) № 15.

Но и в реальной жизни кошмаров хватало. Как-то Аргедас подозвал его к себе и сказал:

– Вот, посмотри на экран «пять». Видишь этих людишек?

Хадас увидел. Там по экрану перемещались пятеро грязных худощавых личностей. Видно было плохо, и, если бы не прыгающие в руках двоих из наблюдаемых фонари, наверное, лицезреть было бы нечего.

– Сейчас мы их услышим, – пояснил Аргедас с сияющим лицом.

«– Долго еще? – спросил кто-то с экрана.

– Что я тебе, статус Восемнадцать, чтобы все знать? Радуйся, что хоть сюда добрались. Скоро, наверное, будет дверь. По плану Лино это и есть та самая труба, и мы близко к краю.

– Господи, неужели скоро? – тяжело вздохнул некто в полумраке».

Стали слышны тяжелые, хлюпающие по воде шаги.

«– А откуда здесь вода?

– Над нами двести или больше метров океана, ты что, забыл? Я же тебе объяснял.

– Да помню я, Буба, но все не верится. Какой он – океан?

– Спроси у Мохандаса, он-то в нем плескался.