Святая - святым - Санин Евгений

      На столе, затеняя остатки угощения Григория Ивановича, лежали: кусок ветчины, палка самой вкусной на свете твердокопченой колбасы, над которой с ножом колдовал отец, и нарезанное морозными ломтиками сало.

      Мама, ахая, восторгалась здешними ночами:

      - Соловьи-то у вас как поют! Ну, прямо совсем, как по телевизору.

      - Да, - соглашался гость. – Полезная птица. Хорошо комаров заглушают!

      - Ваш? – заметив Стаса, пророкотал он густым басом и, не дожидаясь ответа, протянул похожую на ковш экскаватора руку: - Меня зовут дядя Андрей. А тебя?

      - Станислав! - отозвался Стас, не в силах назвать себя перед такой горой Стасиком и почувствовал, что его ладошка утонула, словно ручеек в бездонном озере.

      - Угощайся!

      - Спасибо! - зная по опыту, что взрослые очень любят, когда с ними говоришь вежливо, отказался Стас. - Я... сыт!

      - Этим?! - сморщился, кивая на зелень, гость, забрал у отца нож и, отхватив такой кус ветчины, какой мама покупала им в день получки на целую неделю, протянул Стасу: - Ешь, а то... еще больше отрежу!

      И захохотал, точнее, загрохотал, довольный своей шуткой.

      «Всю жизнь бы так угрожали!» - усмехнулся про себя Стас и положил толстый пласт ветчины на тонкий кусок хлеба (в городе все было бы наоборот!).

      - Что, вкусно? - ласково посмотрел на него дядя Андрей.

      - Угум-м! М-мм! - закивал головой Стас. Этот гость сразу понравился ему.

      - Вот и радуйся, вот и наслаждайся! - поучал дядя Андрей с таким лицом, словно сам ел этот бутерброд. - Для этого нам, собственно, жизнь и дана!

      - А... вл-м-мм-сть? - вспомнив предыдущего гостя, спросил Стас.

      - Что? - не понял дядя Андрей.

      - Власть, говорю! - проглотил мешавший говорить кусок Стас. - Разве не она – самое главное?

      - Кому как! Мне лично ее и даром не надо!

      - Как это?! – опешил Стас.

     - А что в ней хорошего?

      - Ну... все тебя слушают, фотографируют, слава, почет!

      - Да, это, конечно, приятно! Понимаю твой юношеский пыл, сам когда-то мечтал стать космонавтом, но... - гость значительно поднял указательный палец. – К счастью, вовремя понял, что главное в жизни - это ни в чем себе не отказывать. И всё иметь. Один раз ведь живем!

      - Слушай-слушай, что умные люди говорят! - посоветовала отцу мама и пожаловалась: - А у нас, представьте себе, все наоборот. Не знаем, как дотянуть до следующей зарплаты. Зато он - начальник отделения, кандидат, без пяти минут доктор наук, профессор!..

      - А вдруг он так и до министра дойдет? - заступился за папу Стас и подумал: вот было бы здорово, если бы тот и впрямь стал министром!

      Но дядя Андрей рассудил иначе.

      - Что ты, что ты! - испуганно замахал он руками. - Министром!.. Это ж такая должность: того не скажи, туда не пойди, этого не сделай, чтобы политики не испортить, всё время под охраной, - да разве же это жизнь?!

      - А вот Григорий Иванович говорит... – начал было Стас, но гость пренебрежительно усмехнулся:

      - Слушай его больше! Когда он главным человеком в районе был, не спорю, сам ему завидовал. А теперь? Ну, кто он теперь? - Он посмотрел в окно на соседний дом таким же взглядом, как недавно на зелень. - Не-ет, мне такого удовольствия, чтоб только на несколько лет, не надо! Мне на всю жизнь его подавай! Я и жил так всегда, да вот беда – в последнее время сдавать что-то начал! - обращаясь к отцу Стаса, пожаловался он. – Раньше, бывало, ударом кулака быка валил, а теперь…

      - А кем вы работаете? - переходя на тон врача, спросил Сергей Сергеевич.

      - На бойне, и по частным заказам, когда скотинку дома режут! - объяснил дядя Андрей, и Стас, покосившись на него, понял, что про удар кулаком он сказал не для красного словца...

      Тем не менее, отец, померив дяде Андрею давление, сказал, что тому надо срочно переходить на диету, если он хочет подольше наслаждаться жизнью.

      Дядя Андрей с изумлением спросил, для чего тогда, собственно, жить? Отец тоном врача ответил ему.

      Между ними начался спор.

      И так как дядя Андрей, багровея лицом, начал пересыпать свою речь бранными словами, мама дала знак сыну, чтобы тот немедленно покинул кухню…

4

Что-то нехорошее, злое шевельнулось в сердце Стаса…

      Вернувшись в свою комнату, Стас подошел к стене и, точно учитель провинившихся учеников, оглядел министров, президентов и генералов. Всего час назад они казались ему самыми удачливыми на свете людьми. А теперь… Стоило ли так стараться, если то, что он услышал – правда?

      Первым его желанием было сорвать все эти вырезки, но, поразмыслив, он лишь махнул рукой:

      - А! Пусть висят… Вдруг дядя Андрей что-то не понимает? Он ведь сам не был начальником, как Григорий Иванович, и не познал вкуса власти! Хотя, просто наслаждаться жизнью, тоже, конечно, здорово! Этому даже и учиться не надо!..

      Стас плюхнулся на кровать и, задрав ноги на изогнутую по-старинному спинку, стал доедать бутерброд.

      Он наслаждался его вкусом, деревенским воздухом, тишиной, льющимися из открытого окна; упивался мыслями, как сладко теперь будет жить, когда вырастет…

      Однако прошло пять… десять минут, и ему вдруг стало не хватать привычного городского шума и знакомых, пусть не таких чистых, как тут, запахов родного двора. А когда кончился бутерброд, оказалось, что наслаждаться-то больше и нечем! Разве что чтением? А почему бы и нет – он как раз остановился на самом интересном месте…

      Стас потянулся к тетради, но, взглянув на жирные пальцы, побежал мыть руки.

      Дяди Андрея уже не было, и на кухне снова стало просторно.

      - А папа где? – гремя рукомойником, поинтересовался Стас, и, как это бывало в городе, когда отец задерживался на работе, услышал мамино недовольное:

      - Где-где… В медпункте, конечно! Собрал в пакет то, что нам принесли, и пошел навещать вашего священника.

      - Почему это нашего?

      - Ну, вы же его нашли!

      - Как! Он и колбасу унес? – открыв холодильник, ахнул Стас. – Я ведь ее даже не попробовал!

      Что-то нехорошее, злое шевельнулось в сердце Стаса.

      - Что, гулять хочется? – видя его недовольное лицо, спросила мама.

      - Все равно ведь нельзя!.. – буркнул Стас.

      - А ты как хотел? – с вызовом уточнила мама. – Совсем от рук отбился! Мы с папой все для тебя делаем, ни в чем не отказываем, а ты…

      - Что я?

      - Грубишь на каждом шагу! Курить начал!

      - Да я только попробовал! – приложив ладони к груди, соврал Стас. – Макс заставил – попробуй у него отказаться!..

      - Да? – немного смягчилась мама, но тут же снова нахмурилась: - А в карьер почему пошел?

      - А это все Ванька! – опять стал выкручиваться Стас. – Он меня туда затащил, а наказан – я! Можно хоть на лавочке под окном посидеть? Книжку по истории почитать, а?..

      - Прямо не знаю, что с тобой делать! – покачала головой мама, и Стас, видя по ее глазам, что она согласна, кинулся за тетрадью…

5

Все было ясно: отец нанял себе шпиона…

      Над Эгейским морем шел дождь.

      Ветер, пригнавший непогоду, порывами налетал на курьерское судно. Парус то выгибался дугой, словно стремясь сорваться с реи и помчаться вслед за низкими тучами, то бессильно болтался, отяжелев от воды. В конце концов, капитан приказал матросам убрать его, и за весла взялись гребцы. Под мерные хлопки задававшего ритм келевста[6],*они принялись за свою нелегкую работу.

      Прошло больше суток, как «Тень молнии», принеся в жертву Нептуну амфору с вином, вышла в открытое море, а Криспу до сих пор не удалось поговорить с отцом Нектарием.

      Когда он увидел его на судне, то сразу бросился к нему. Но добежать до пресвитера ему не удалось. На полпути между ними вырос Марцелл. Ни разу в жизни Крисп не видел отца таким…

     - А ну, стой! – больно схватил он за руку сына и, свистящим от злобы шепотом, предупредил: - Я запрещаю тебе подходить к этому… - отец даже не смог сразу найти подходящее слово. – Этому смутьяну! Узнаю – прикажу заковать его и держать в трюме до того самого дня, который ты так хотел выдать ему!

       После этого Марцелл разрешил капитану принять на борт попутчиков и велел выделить в его распоряжение одного из самых расторопных членов экипажа. Гилар понимающе кивнул, на судно поднялись обрадованные люди, а к Марцеллу подбежал бойкий киликиец. Это был худощавый юноша, чернявый и смуглый, как все малоазийцы, всего на год - другой старше Криспа.

      - Юнга Максим! – уродуя латынь варварским акцентом, отрапортовал он и впился глазами в начальника над самим капитаном!

      Марцелл придирчиво осмотрел юношу и, насколько знал своего отца Крисп, остался доволен.

      - Чем ты занят на судне? – строго спросил он.

      - Уборкой палубы, слежу, чтобы в чане всегда была чистая питьевая вода, - принялся перечислять юнга. – И еще смотрю с мачты на море, нет ли пиратов…