Агент ливийского полковника - Михаил Нестеров

Натан Паттерсон тем временем, получив разрешение врача, приступил к короткому опросу раненого полицейского; и эту сцену тоже снимал на видеокамеру полицейский детектив.

– Вы хорошо запомнили стрелявшего в вас человека?

– Да. Я смотрел ему в глаза. У него отменная реакция: он нажал на спусковой крючок первым, опередив меня на долю секунды. Пуля попала мне в плечо, но мне показалось, она разворотила мне грудную клетку.

– Было очень больно? – спросил Паттерсон, удивляясь многословности констебля. Конкретно на его вопрос он ответил односложно, а потом пустился в пространный рассказ о достоинствах противника и недостатках своего организма. «Хочешь прославиться в очередных новостях, солнышко?» – адресовал ему мысленный вопрос Натан.

Он открыл папку на застежке, извлек из нее плотный лист бумаги и показал, что изображено на нем, раненому. Тот несколько раз энергично кивнул, забывая о боли.

– Да, да, это он. Тот человек, который стрелял в меня.

Он не обронил ни слова о своем напарнике. Может, и правильно, не мог не одобрить его поведения разведчик. Он говорил только за себя, то, что видел. Смертельное ранение его товарищ получил, когда этот констебль уже находился в отключке.

– Отлично! – Паттерсон щелкнул пальцами и повернул лист с изображением Андрея Рахманова к видеокамере. – Это наш парень. Теперь свидетель организации теракта – Руби Уоллес – у него в руках. Но он опоздал: Руби Уоллес успела дать свидетельские показания, с ее слов мы составили словесный портрет Салеха ар-Рахмана. Нам нужно приложить максимум усилий, чтобы спасти эту самоотверженную женщину.

Билл Арчер не сдержал бы усмешки и в том случае, если бы попал в объектив видеокамеры. К кому обращался с этой пылкой речью высокопоставленный разведчик? К нации?.. Он остался доволен тем, что здесь наследил «его парень», и ему плевать на то, что следы эти – снова кровавые.

Арчер вышел из квартиры Руби Уоллес, в которой полтора десятка человек надышали так, что она стала похожа на парник; скопившаяся на оконных стеклах влага формировалась в капли, чтобы сбежать вниз ручейком. Никто не догадался открыть окно.

– Уносите труп, – дал Арчер команду коронерам.

Сам он прошел в конец длинного коридора и попросил у констебля, охранявшего запасной выход, сигарету. И уже оттуда наблюдал, как коронеры выносят носилки с телом полицейского.

Долго ему в обществе охранника скучать не пришлось. Не успел он выкурить сигарету, как нему присоединился Натан Паттерсон.

– Я возвращаюсь в управление. А вы, Билл, сделайте вот что. – Он передал ему фотографию Руби Уоллес. – Дата на обратной стороне снимка говорит о том, что снималась она недавно. Я беседовал с ней несколько часов тому назад и могу подтвердить, что даже прическа у нее не изменилась. Разошлите этот снимок и фоторобот ар-Рахмана – именно так, как я сказал, – во все полицейские участки. Каждый постовой, каждый охранник в магазине, пабе, бензоколонке должен получить такие снимки. Плюс ваши комментарии к ним.

– Комментарии?

– Назовите это, как хотите. Переработайте мой текст, добавьте к нему исчерпывающую информацию о Руби Уоллес. Она может находиться в компании ар-Рахмана добровольно, не исключено, что под воздействием наркотических или психотропных препаратов. Или, что более всего вероятно, в качестве заложницы. Ар-Рахман по-прежнему вооружен и очень опасен. Это первое. Второе: сотрудникам служб безопасности просмотреть видеозаписи с камер наблюдения начиная с 21.00. В это время ар-Рахман напал на моего сотрудника, ранил одного и убил другого вашего полицейского.

– Но почему он не убил вашего?

У Паттерсона ответ вертелся на языке, но он ответил по-другому:

– Спросим, когда поймаем ливийца.

Полный провал на фоне блестящей операции. Эту тему Натан Паттерсон развил в своем кабинете на Воксхолл-кросс, 85. Его поразила оперативность Рахманова, его настоящая оперативная хватка. Если открыть досье на него, можно найти в нем одну из ранних должностей Андрея Рахманова: оперуполномоченный ГРУ. Собственно, сегодня, хотя нет – уже вчера (пошел первый час ночи) он подтвердил свою состоятельность. Закаленный в двух армиях, в двух разных системах, военный разведчик умело воспользовался материалами следственных органов, частично переданных по ТВ, в своих тактических целях; все то, к чему стремился сам Натан Паттерсон, используя, в частности, видеосъемку. Значило ли это, что Андрей Рахманов шел на шаг впереди? Пусть так. Но без ошибок с его стороны не обошлось. Вольно или невольно, он дал Паттерсону еще одного свидетеля, опознавшего Рахманова: раненого констебля. И тот подпадал под определение «чистого свидетеля» – это по сравнению с Руби Уоллес. Ведь та видела только то, что ей показывали: утонченного, восточной наружности человека, а также уходящий поезд, «грабителя», который в последний момент не позволил Руби заскочить в последний вагон. Также она увидела мастерство художника-криминалиста, который по памяти нарисовал своего коллегу из МИ-6. Как свидетель, как человек Руби Уоллес больше не интересовала разведку. И наоборот, она стала интересна противнику, который опередил британскую разведку и увел Руби у нее из-под носа. И дальше борьба развернется именно за «главного свидетеля».

Сценарный план операции, начертанный рукой Натана Паттерсона, заканчивался точкой. Рахманов добавил к ней еще пару. «Ну что же, поглядим...» И впервые за эти несколько дней Паттерсон проявил эмоции – но такие сдержанные, что их не заметил даже Ахмед Джемаль, не спускавший с шефа глаз: он скрипнул зубами.

– На тебя жалко смотреть, Ахмед. Поезжай домой.

Джемаль встал и тронул рукой заклеенную пластырем рассеченную бровь, как если бы салютовал патрону. А может, замаскировал одно действие другим.

Да и самому Паттерсону требовался отдых. Сейчас его работа заключалась в томительном ожидании. Как и в любом другом, и в этом деле найдутся свидетели. Рахманов и его спутница – живые люди и обязательно оставят свои следы. На автобусной станции и железнодорожном вокзале, в подземке и на автозаправочной станции, рядом с банкоматом или другим объектом, снабженным камерой слежения, они попадут в объектив. Пусть имя его – «толпа», как отозвался о нем абд-Аллах Хасан, пусть он «отличный психолог», но его выдаст его же спутница, ни к толпе, ни к психологии отношения не имеющая. Салех найдет для нее безопасное место и убедит, что покидать его не стоит, но на это у него уйдет время. Именно этот промежуток и станет ключевым. В этом Натан Паттерсон не сомневался.

Он решил заночевать в своем кабинете. Смежная комната – неотъемлемая часть его – представляла собой клетушку размером с купе. Узкая софа, полка (с виду – откидная), светильник, коврик под ногами. Это все, к чему сейчас стремились мысли и уставшее тело разведчика. Оставив пиджак на спинке кресла в кабинете, Паттерсон разулся, снял носки и с наслаждением растянулся на софе – лучшем месте для отдыха. Уставший и поглощенный работой, он не подумал, как обычно, об «остатках» своей семьи: шестнадцатилетней дочери, которая проживала с матерью, а он виделся с ней раз в неделю. Он не позвонил ей вечером, хотя мог выкроить для этого минуту.

Билл Арчер набрал номер телефона министра внутренних дел, отдавая себе отчет в том, что у него есть право на один звонок этой высокопоставленной чиновнице. Хотя бы потому, что Арчер возглавлял следственную группу, словно выведенную за штат министерства, и она представляла собой мобильный штаб, наделенный полномочиями получать необходимую помощь – информации, людские, финансовые ресурсы – от любых государственных ведомств, не говоря уже о подразделениях самого МВД. В этой широко распространенной практике Билла Арчера настораживал только один пункт: подотчетность. Впереди него появилась голова, через которую он не мог прыгнуть, и сидела она на плечах старшего офицера «Сикрет сервис». Это он разруливал потоки всех вышеперечисленных ресурсов. И если Билл Арчер руководил штабом, то этот Натан Паттерсон – центром. «Вкалываем на дядю», – подвел итог своим рассуждениям Арчер.

Легкое английское «алло» из уст потревоженного министра прозвучало резко.

– Здравствуйте, мэм!

– Арчер? У вас срочное дело ко мне?

– Да, мэм.

– Слушаю вас.

– Я бы хотел уточнить некоторые детали, которые вызывают у меня сомнения.

– Говорите.

– Этот Натан Паттерсон...

«Сейчас министр прервет меня: «Этот Натан Паттерсон – правая рука директора нашей военной разведки», – а я отвечу: «Не знаю, кто левая, мэм, мне все равно, но, выходит, директор не ведает, что вытворяют его руки».

Чаяния Билла Арчера не оправдались: министр терпеливо дожидалась продолжения, как будто совмещала два дела – доедала бутерброд, например. Но все же интересно, что делает она, эта заядлая игрок в поло, – постегивает по креслу стеком? Дома она или в министерстве? Субботний день доживает последние минуты, так что, вероятнее всего, министр сейчас в кругу семьи, которой и верховодит, конечно.