Святыня - Джеймс Герберт

Приблизившись, он положил толстую ладонь на ее филейную часть. Пальцы скользнули вверх, и Пола вздрогнула, раздраженная, так как его толстый золотой браслет цеплял колготки.

— Родни!

Он снял браслет, снова запустил руку и остановился только там, где колготки соединялись, образуя вместе с трусиками нерушимую печать, нейлоновую раковину над постоянно влажным влагалищем. «Человек, который изобрел колготки, наверное, сам бы запутался в своем творении», — раздраженно подумал Таккер, лаская пальцами круглые ягодицы.

— Род, кто-нибудь может войти! — Пола отпихнула его руку под юбкой.

— Никто не войдет, дорогая. Все знают, что лучше не соваться, когда у меня переучет. — У него сохранился легкий северный акцент, выдававший, где он жил до Бенфилда, до Кройдона и до Лондона.

— Нет, Род, нельзя. Не здесь.

Пола стала спускаться со стремянки, ее губы решительно сжались.

— Раньше тебя это не смущало. — Он отдернул руку, чтобы не сломать палец, попавший в тиски ее бедер.

— Ну, это немного неловко, правда?

Она отвернулась, прижала к груди блокнот, как щит целомудрия, и задумчиво осмотрела полки, будто сосредоточенность могла создать защитное поле.

— Неловко? — Он удивленно посмотрел на нее — Черт возьми, что ты хочешь сказать?

— Ты прекрасно знаешь.

Она отодвинулась и стала что-то отмечать в своем блокноте.

После рождественской ночи Пола стала у Таккера секретарем, надсмотрщиком и девушкой для вечеринок. Раньше он нанял ее на три месяца, потому что она умела печатать на машинке, складывать в уме, не прибегая к пальцам, организовывать персонал (один сезон она работала у Батлина ассистентом менеджера по развлечениям) и у нее были торчащие груди, — всем этим она нокаутировала трех конопатых девиц и одного очкастого представителя мужского пола, также претендовавших на эту должность. Поле было двадцать восемь лет, она жила со своей овдовевшей, страдающей артритом матерью, у нее было несколько дружков, но ни одного постоянного, и она неплохо справлялась с работой. С рождественской ночи, когда отмечали закрытие магазина, их отношения не теряли своей приятности: выпивки после работы, несколько вечеров в Брайтоне, пара поездок в мотель, торопливые возбуждающие ощупывания при случае. Как при переучете в понедельник. Так что за вожжа попала ей под хвост сегодня?

— Пола, что за волока попала тебе под хвост сегодня?

Он прошептал это так, чтобы не могла услышать кассирша в магазине, но от раздражения шепот перешел в визг.

— Не надо со мной говорить в таком тоне, мистер Таккер, — последовал сухой ответ.

— Мистер Таккер? — Не веря ушам, он ткнул себя пальцем в грудь. — Что за мистер Таккер? Куда делся Род?

Пола увернулась от него, презрение в ее глазах путало.

— Я думаю, мистер Таккер, мы должны строить наши отношения строго на деловой основе.

— Почему, ч… Почему, Пола? Что случилось? Нам было весело вместе, разве нет?

Ее голос смягчился, но глаза — нет, и Таккер заметил это.

— Да, Родни, очень весело. Но… может быть, хватит?

В голове у него прозвучал тревожный звонок.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Таккер.

— Я имею в виду, что больше думала о тебе, чем ты обо мне. Наверное, я для тебя просто хорошая подстилка.

«Ага, — подумал он, — вот до чего дошло. Она что-то затеяла».

— Разумеется нет, дорогая. То есть, конечно, хорошая, но я видел в тебе нечто большее.

— А я? Но никогда этого не показывал!

Он приподнял руки, повернув их ладонями вниз.

— Спокойнее, дорогая. Мы ведь не хотим, чтобы весь магазин узнал о наших отношениях?.

— Ты, может быть, и не хочешь, а мне все равно. Мне даже наплевать, если об этом узнает твоя жена!

У Таккера захватило дыхание, и он ощутил тяжелые удары сердца Да, он недооценивал Полу. Возможно, она не так тупа.

— Мы можем провести вечерок в Лондоне, если хочешь, — проговорил толстяк.

Пола бросила на него такой взгляд, словно получила пощечину. Потом запустила в босса блокнотом.

Таккера больше озаботил стук, с которым тот упал на пол, чем причиненный физический ущерб, и он наклонился поднять его, жестом показывая, что не надо так шуметь. Тихое щупанье — одно, а истерические сцены — совсем другое: они могли поколебать его репутацию как владельца-менеджера, и к тому же слухи могли дойти до Марции.

Таккер отшатнулся к полкам, пропуская Полу.

— Сам закончишь свой дерьмовый переучет! — проговорила она, двигаясь к двери, ведущей в торговый зал. Прежде чем выйти, Пола задержалась, чтобы привести в порядок чувства. Когда она обернулась, он был уверен, что заметил в ее повлажневших глазах расчет, кроющийся за расстройством — Ты бы лучше подумал о нашем положении, Родни. И решил бы, что собираешься дальше делать.

Пола вышла в дверь, оставив ее распахнутой.

Выпрямившись, Таккер внутренне застонал. Как он ошибся! Она оказалась не так тупа. Следующим ее ходом будет примирение, чтобы он снова неровно задышал. Потом — бац! — еще сцена, только посильнее. Так, чтобы всерьез его напугать. Сука! Он знал, как называется эта игра — сам как-то раз занимался чем-то подобным, — но не понимал, коснется шантаж чувств или финансов. Только бы не финансов!

Через час Таккер вышел со склада в еще более мрачном расположении духа. Он и так знал, что выручка за выходные оказалась мала, но высящиеся на полках нетронутые коробки дразнили его, напоминая об этом И с этой неделей уже ничего не поделаешь, и следующая тоже даст немного, и следующая за ней — тоже. Проклятье, что за понедельник, вот уж чертов понедельник!

От вида пустынного, без покупателей, торгового зала и трех собравшихся вместе у одной кассы кассирш настроение еще ухудшилось. Грузчик сидел в углу и читал комикс, глубоко засунув в нос указательный палец. Таккер с отвращением отвернулся, слишком удрученный, чтобы прикрикнуть на мальчишку. Он взглянул на контору и сквозь минную стеклянную перегородку увидел, что и там пусто — очевидно, Пола ушла и сегодня уже не вернется. Ну и ладно. Он был совершенно не в духе.

— Ну-ка, уважаемые, — громко обратился Таккер к кассиршам, заставив себя бодрой походкой направиться к ним. — Вернитесь на рабочие места и приготовьтесь к наплыву покупателей.

Три женщины в зеленых халатах всполошились. «Все болтовня, болтовня, работать некогда, — думал он, подходя к ним. — Боже, какие же безобразные женщины в этой деревне!»

— Уважаемые, до закрытия еще десять минут! Может быть, пронесется слух, что на этой неделе «Клинексы» здесь на три пенса дешевле, так что будьте готовы к ажиотажу.