Тёмная башня - 2 (Дверь между мирами) - Стивен Кинг

Эдди выпрямился, резко, словно от пощечины. Это был не голос Генри, но он так походил на давний голос Генри, когда они были еще пацанами, подрастали в микрорайоне "Проекты"; Генри был на восемь лет старше, а сестру, которая была между ними, Эдди почти не помнил - Селину насмерть сбило машиной, когда ему было два года, а Генри - десять. Этот резкий, командирский тон слышался всякий раз, когда Генри видел, что Эдди делает такое, что может уложить его в длинный сосновый ящик задолго до старости... как это случилось с Селиной.

Да что же это такое, едрена вошь?

Ты не слышишь голосов, которых нет, - ответил голос. Нет, это не голос Генри - старше, суше... более властный. Но он похож на голос Генри... и не верить невозможно. - Это во-первых. Ты не сходишь с ума. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО другой человек.

Это телепатия?

Эдди смутно сознавал, что его лицо абсолютно ничего не выражает. Он подумал, что в данных обстоятельствах его следовало бы за это объявить победителем Академического Конкурса на Звание Лучшего Актера Года. Он посмотрел в окно и увидел, что самолет подруливает к сектору авиакомпании "Дельта" терминала международного аэропорта Кеннеди.

Я не знаю этого слова. Но вот что я знаю точно: эти две военные женщины знают, что ты везешь...

Пауза. Чувство - невыразимо странное - что призрачные пальцы роются у него в мозгу, словно он - живая картотека.

...героин или кокаин. Я не могу сказать, который из них, но... не думаю, кокаин, потому что ты везешь то, чем не пользуешься, чтобы купить то, что употребляешь.

- Какие военные женщины? - тихим голосом пробормотал Эдди. Он совершенно не сознавал, что говорит вслух. - Ты о чем, черт возьми, гово...

Опять это ощущение, что ему дали пощечину... такое реальное, что он почувствовал, как у него зазвенело в голове.

Заткнись, осел проклятый!

Да ладно, ладно! Ой, мама!

Теперь опять ощущение роющихся пальцев.

Военные стюардессы, ответил чужой голос. Ты меня понимаешь? У меня нет времени копаться в каждой твоей мысли, невольник.

- Как ты... - начал было Эдди, потом закрыл рот. Как ты меня назвал?

Неважно. Ты давай слушай. Времени очень-очень мало. Они знают. Военные стюардессы знают, что у тебя есть этот кокаин.

Откуда они могут знать? Это чушь!

Я не знаю, каким образом они узнали, и это неважно. Одна из них сказала возницам. Возницы скажут тем жрецам, которые совершают эту церемонию, это Прохождение Таможенного Досмотра...

Голос у него в голове говорил каким-то странным, таинственным языком, выражения были такими нелепыми, что это было почти мило... но смысл сказанного Эдди понял очень и очень отчетливо. Хотя лицо Эдди по-прежнему ничего не выражало, зубы его, больно стукнув, сжались, и он тихонько, зло присвистнул сквозь них.

Голос говорил, что игра окончена. Он еще даже из самолета не вышел, а игра уже закончилась.

Но это же не взаправду. Это никак не может быть взаправду. Это просто его мозг в последний момент решил сплясать ему эдакую маленькую параноидную джигу, вот и все. Он не будет обращать на это внимания. Просто будет игнорировать, и оно прекра...

"Ты НЕ будешь это игнорировать, иначе ты отправишься в темницу, а я умру!" - проревел голос.

"Да кто ты, черт возьми, такой?" - неохотно, со страхом спросил Эдди - и услышал, как у него в голове кто-то (или что-то?) испустил глубокий, шумный вздох облегчения.

"Поверил, - подумал стрелок. - Благодарение всем богам, какие только есть или когда-нибудь были, поверил!"

Самолет остановился. Надпись ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ погасла. Трап подкатился к самолету и глухо стукнулся о левую переднюю дверь.

Прибыли.

"Есть одно место, где ты сможешь все оставить, пока будешь совершать обряд Прохождения Таможенного Досмотра, - сказал голос. - Надежное место. А потом, когда уйдешь отсюда, сможешь снова взять и отнести этому Балазару".

Пассажиры начали вставать с мест, доставать вещи из ячеек наверху, пытались пристроить куда-то куртки, надевать которые, как объявили из пилотской кабины, не стоило из-за жары.

Возьми куртку. Возьми сумку. А потом опять пойди в нужник.

Нуж...

Ах, да. В туалет. В переднем отсеке.

Если они считают, что я везу марафет, они подумают, что я хочу его скинуть.

Но Эдди понимал, что это-то как раз не имеет значения. Они не станут прямо так ломать дверь, потому что это может напугать пассажиров. И они понимают, что невозможно спустить два фунта кокаина в самолетный унитаз и не оставить какого-то следа. Если, конечно, голос говорит правду... что есть какое-то безопасное место. Но как же это может быть?

Не твое дело, будь ты проклят! ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ!

И Эдди зашевелился. Потому что до него, наконец, дошло, каково положение вещей. Он не видел всего того, что было видно Роланду при его возрасте и школе, которую он прошел - смеси пыток и точности; но ему видны были лица стюардесс - их настоящие лица, скрытые за улыбками и услужливостью, с которой они подавали пассажирам чехлы с одеждой и картонки, сложенные в стенном шкафу переднего отсека. Он видел, как они то и дело украдкой бросают на него быстрые, словно удары бича, взгляды.

Он достал свою сумку. Достал куртку. Дверь к трапу была открыта, и пассажиры уже шли по проходу. Дверь пилотской кабины была распахнута, и там стоял капитан... и тоже улыбался, но тоже смотрел на пассажиров в салоне первого класса, которые еще собирали вещи, взглядом нашел его нет, прицелился в него взглядом - а потом снова отвел глаза, кивнул кому-то, взъерошил какому-то мальчугану волосы.

Эдди стало холодно. Не из-за ломки. Просто холодно. И этот голос у него в голове был тут ни при чем. Холодно - иногда это бывает даже кстати. Вот только надо следить, чтобы от этого холода не превратиться в ледышку.

Эдди пошел вперед, дошел до места, где, чтобы попасть к трапу, надо было свернуть налево - и вдруг зажал рот рукой.

- Мне нехорошо, - пробормотал он. - Извините. - Он прикрыл дверь кабины, которая слегка загораживала дверь в передний отсек первого класса, и открыл дверь туалета справа.

- Боюсь, что вам придется выйти из самолета, - резко сказал пилот, когда Эдди открывал дверь туалета. - Уже...

- По-моему, меня сейчас вырвет, и я не хочу, чтобы все попало вам на ботинки, - сказал Эдди. - Да и на мои.

Через секунду он уже был в туалете, за запертой дверью. Капитан что-то говорил. Эдди не мог разобрать, что именно, он не хотел разбирать. Главное, что тот говорил спокойно, а не орал. Эдди был прав, никто не станет орать, когда около двухсот пятидесяти пассажиров еще ждут своей очереди, чтобы выйти из самолета через единственную переднюю дверь. Он в туалете, временно - в безопасности, но какой ему от этого толк?

"Если ты здесь, - подумал он, - так давай делай что-нибудь, да побыстрее, кто бы ты ни был".