Солнце в огне - Ксения Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не принца. Короля.
Хоть коронации ещё не было, хоть официальных новостей о смерти четырнадцатого вана Чосона не поступало, хоть Ли Хон пребывал в Ульджине, его указ с королевской печатью не мог не иметь силы при дворе.
Нагиль думал об этом всю дорогу до рынка, куда пришлось отпрашиваться вместе с Чунсоком под каким-то незначительным предлогом.
– Гаин говорила, у них не осталось целых чогори, – сказал Чунсок. Нагиль протянул ему увесистый мешок с монетами. – Кап… Генерал?
– Купи, сколько сможешь, – ответил Нагиль.
Он почти не тратил своих денег; все вещи брал из запасов войска, а поступающее от Совета серебро отправлял на нужды воинов, оставляя себе небольшую сумму. Они не взяли денег генерала Хигюна в Хансон – их и так не хватало на пропитание воинам. Нагиль гадал, достаточно ли будет монет, что он дал Чунсоку, чтобы расплатиться за подорожавшую одежду. Здесь, в столице, всё стоило дорого ещё до начала войны, а теперь, должно быть, цены взвились до самых небес.
Голова гудела, жаркое летнее солнце грело затылок и нагревало почти ледяную кожу, вызывая озноб. Нагиль шагал чуть позади Чунсока и старался не смотреть по сторонам, чтобы не являть столичному народу уставшее осунувшееся лицо.
На рынке было шумно. К этому часу его заполнили галдящие торговцы всех мастей, травники из близлежащих деревень, слуги знати, скупавшие для своих господ овощи, женьшень, последние работы известных художников, отрезы дорогой ткани, украшения… У прилавка с танхэ, расшитыми цветами и птицами, Нагиль остановился, не сразу осознав, что привлекло его внимание. Он наблюдал за двумя молодыми девушками в нежных ханбоках, которые крутились у расставленной в ряд обуви и подбирали к своим нарядам подходящую.
– Говорят, сейчас в моде цветочные мотивы, – чересчур громко шептала одна второй. – Вот эти красивые, с лилиями.
Нагиль медленно опустил глаза к танхэ, на которые указывала знатная девушка. И правда, отстранённо подумал он, красивые. Сон Йонг носила похожие прямо перед тем, как…
Он зажмурился, разозлился на себя за беспечность.
– Ка… Генерал? – позвал Чунсок, вернувшийся за отставшим ёнгданте.
– Сколько стоят эти? – спросил Нагиль у торговца, который уже заискивающе склонялся перед неприметным новоявленным генералом.
– Двадцать монет, господин, – заулыбался торговец.
– Генерал? – теперь в голосе Чунсока было слышно неприкрытое удивление.
Двадцать монет – это много. На них можно купить три готовых чогори, или ткани на десять чогори, или пять мешков риса. Нагиль смотрел на танхэ, обитые ярко-красным шёлком, и уговаривал себя уйти от прилавка.
Моджори-ёнг. Глупый-глупый, смертный, больной тоской человек.
Чунсок со вздохом открыл мешок с монетами и уже начал отсчитывать в руку нетерпеливого старика нужную сумму, когда Нагиль остановил их обоих взмахом руки.
– Оставь Дочерям, – коротко бросил он пуримгарра. Тот стушевался.
– Генерал, вы можете позволить себе…
– Нет, всё в порядке.
Нагиль пошарил свободной рукой по чогори, нашёл на поясе завязанный в узел шёлковый шнурок с гладким нефритом размером с ноготь и снял его резким движением.
– Этого хватит?
Торговец обомлел, морщинистые руки задрожали сильнее.
– О, господин, это невиданная щедрость с вашей стороны…
– О какой щедрости ты толкуешь? – разозлился за генерала Чунсок. – Показывай всё, что можно обменять на такую драгоценность! Не каждый день к тебе приходит генерал драконьего войска!
Нагиль не рассчитывал брать что-то ещё – святые духи, он и танхэ покупать не хотел! – но проворный старик вывалил перед ним и Чунсоком украшения для волос, гладкие кольца и зеркальца. Чунсок провёл по ним рукой, приняв самый деловой вид.
– Упрямой госпоже понравились бы все эти безделушки, – заметил он и тут же осёкся, услышав, как заклокотал в груди Нагиля стон. – Простите, генерал. Может, к танхэ полагается взять ленты в волосы?
В итоге от прилавка они ушли с парой женской обуви, тремя лентами разных цветов и пинё. Чунсок свернул бесполезную добычу в узелок, протянул его Нагилю.
– Это было лишним, – ответил Нагиль, но узелок принял.
– Знаю, генерал, – легко согласился Чунсок. Теперь он шёл вровень с Нагилем, чтобы не проворонить, когда ёнгданте вдруг решит, что ему нужно что-то ещё. – Но танхэ не стоят целого нефрита. А девушки любят украшения, любой такие понравятся, кому бы вы их ни подарили.
Никому. Говорить этого вслух Нагиль не стал, мысленно отругал себя последними словами и больше не отвлекался на блестевшие в свете солнца заколки, колечки и пудреницы, отчего-то занимавшие многие прилавки на главном столичном рынке. В стране идёт война, крестьяне за стенами Хансона голодают, а знать всё ещё ведётся на ничего не значащие вещи. Вроде тех, что нёс в руках Нагиль.
Они нашли недорогую плотную ткань, из которой можно было сшить целые ханбоки для маленького отряда Дочерей, и Нагиль в который раз с огромным нежеланием подсчитал женщин в своём войске. Из тринадцати Дочерей после битвы при Конджу под командованием Гаин осталось всего девять.
– Давай купим ещё, – предложил Нагиль, считая оставшиеся монеты. Он замер, посмотрел на Чунсока и добавил, чуть тише: – И лент. Дочерям понравятся ленты?
Чунсок не смог сдержать смущённой улыбки, изменившей его лицо до неузнаваемости.
– Да, генерал. Понравятся.
Уже вернувшись в Хансон, Нагиль отдал Чунсоку две ленты из тех, что купил сам. Оставил зачем-то красную, в цвет танхэ, и постоянно спрашивал себя, не выжил ли он из ума окончательно.
– И пинё возьми, – сказал Нагиль. Уж заколка ему точно была ни к чему, а Чунсок, забери его ду́хи, почему-то настаивал именно на золочёной шпильке с фигуркой Алого Феникса на конце. Пуримгарра заговорил что-то о благодарности, но Нагиль его не слушал.
Он успел спрятать покупки прямо перед тем, как его нашёл придворный евнух и пригласил в кабинет советника Лю. Теперь генерала Мун Нагиля ждала ещё одна словесная битва, важнее той, что он уже пережил утром.
Лю Соннён ждал его в Хамхвадане, куда раньше Нагиль заглядывал с отчётами для министров короля. Спустя пять лет кабинеты не сильно изменили свой облик, только внутри, как Нагилю показалось, стало теснее, хотя круглый стол убрали, заменив его двумя квадратными, приставленными друг к другу. Это тоже было нехорошим знаком: прежде круглый стол символизировал равенство фракций при
