Легенда - Дэвид Геммел

– Значит, твоя душа способна странствовать вне тела?

– Да – это понять легче всего. Мы видели вас в Гравенском лесу у хижины – и помогли вам, повлияв на того воина, Груссина.

– Вы заставили его убить Рейнарда?

– Нет, наша власть не столь велика. Мы просто подтолкнули его туда, куда он и сам уже двигался.

– Мне как-то неуютно оттого, что вы обладаете такой силой, – проговорил Рек, избегая зеленых глаз альбиноса.

Сербитар рассмеялся – в его глазах появился блеск, бледное лицо просияло.

– Друг мой Рек, я человек слова. Я обещал тебе никогда не читать твоих мыслей и не стану. Это относится к каждому из Тридцати. Могли бы мы жить затворниками, удалившись от мира, если бы желали вреда другим? Я – княжеский сын, но, пожелай я этого, мог бы стать королем или императором, более могущественным, чем Ульрик. Не надо бояться нас. Мы должны чувствовать себя свободно друг с другом. Более того – быть друзьями.

– Почему? – спросил Рек.

– Потому что близится час, который настает только раз в жизни. Час нашей смерти.

– Говори за себя. Я еду в Дрос-Дельнох не для того, чтобы на свой особый лад совершить самоубийство. Нам предстоит сражение – ни больше и ни меньше. Любую стену можно отстоять, малое войско способно сдержать большое. В истории тому множество примеров – взять хоть Скельнский перевал.

– Верно. Но эти случаи потому и помнятся, что они – исключение. Посмотрим в лицо действительности. В Дросе втрое меньше защитников, чем полагалось бы. Их боевой дух низок, а страх велик. В армии Ульрика полмиллиона воинов, и все они не просто готовы умереть за него – они жаждут за него умереть. Я, как боец и знаток военного дела, говорю: Дрос-Дельнох падет. Выбрось из головы иную возможность.

– Зачем тогда вы едете с нами? Чего вы этим достигнете?

– Мы умрем – и будем жить. Но больше я ничего пока тебе говорить не буду. Я не хочу наводить на тебя уныние, Рек. Я вселил бы в тебя надежду, если б это могло помочь делу. Но все мои усилия будут направлены лишь на то, чтобы оттянуть неизбежное. Только таким путем я могу быть вам полезен.

– Только держи это свое мнение при себе. Вирэ убеждена, что мы способны удержать крепость. И я достаточно разбираюсь в войне и в людях, чтобы сказать тебе прямо: если твои взгляды распространятся среди бойцов, начнется повальное дезертирство, и мы потерпим поражение в первый же день.

– Не такой я дурак, Рек. Я говорю это только тебе – потому, что это должно быть сказано. В Дельнохе я стану твоим советником и должен буду говорить тебе всю правду. С солдатами я почти не буду общаться впрямую, как и все Тридцать. Да и сами они начнут избегать нас, когда узнают, кто мы.

– Возможно. Ты сказал, что станешь моим советником? Но там командует князь Дельнар – мне даже десятка не дадут.

– Скажем так: я буду советником при верховном командире. Время объяснит все лучше меня. Я все-таки навел на тебя тоску?

– Ну что ты. Ты только всего и сказал, что никакой надежды нет, что все мы покойники и что дренаям конец. Тоска? С чего бы?

Сербитар, рассмеявшись, захлопал в ладоши.

– Ты мне нравишься, Рек. Я верю, что ты будешь держаться стойко.

– Буду, это точно, – улыбнулся Рек. – Потому что буду знать: у последней стены меня ждет пара оседланных лошадей. Кстати, не найдется ли у тебя чего-нибудь покрепче воды?

– К сожалению, нет. Хмель вредит нашей силе. Но если ты хочешь выпить, тут поблизости есть деревня, и я кого-нибудь туда снаряжу.

– Вы не пьете, не спите с женщинами, не едите мяса. Какую же радость вы получаете от жизни?

– Мы учимся, упражняем мускулы, растим цветы… Могу тебя заверить, мы живем очень полной жизнью.

– Неудивительно, что вас тянет поскорее сложить где-нибудь голову, – с сочувствием ответил Рек.

Вирэ сидела с Винтаром в маленькой, скудно обставленной комнате, заваленной свитками и томами в кожаных переплетах. Стол был усеян поломанными перьями и исписанными пергаментами. Вирэ сдерживала улыбку, глядя, как настоятель возится с застежками своего панциря. Вот уж кто совсем не похож на воина!

– Помочь вам? – спросила она, перегнувшись через стол.

– Будь так добра. Уж очень он тяжелый. – Винтар прислонил доспехи к столу и, налив себе воды, предложил и Вирэ, но она покачала головой. – Извини за беспорядок, я спешу закончить свои записи. Так много еще надо сказать, и так мало осталось времени.

– Тогда возьми их с собой.

– Да нет, не выйдет. Слишком о многом придется думать, когда мы отправимся в путь. Ты изменилась с нашей последней встречи, Вирэ.

– Два года – долгий срок, отец настоятель, – осторожно ответила она.

– Думаю, тут повинен молодой человек, приехавший с тобой, – улыбнулся Винтар.

– Чепуха. Я все та же, что и была.

– Твоя походка стала увереннее, и держишься ты более грациозно. Мне кажется, это его заслуга.

– Оставим это. Поговорим о Дросе, – вспыхнув, поспешно сказала Вирэ.

– Извини, дорогая. Я не хотел тебя смущать.

– Я нисколько не смущена, – солгала она. – Итак, о Дрос-Дельнохе. Чем вы можете нам помочь?

– Как я говорил твоему отцу два года назад, наша помощь будет состоять в поддержании порядка и в предвидении. Мы будем выведывать планы врага и помогать вам разрушить их. Еще мы можем укрепить оборону, а в деле – сражаться за целую сотню. Но это будет стоить дорого.

– Отец хранит в Вентрии, у купца Асбидара, десять тысяч золотых рагов.

– Хорошо, значит, с платой вопрос улажен. Утром мы выезжаем.

– Можно мне спросить? – Винтар, сложив ладони, ждал продолжения. – Зачем вам деньги?

– Для следующего Храма Тридцати. Каждый храм, погибая, обеспечивает создание следующего.

– О-о. Ну а если вы останетесь живы? Вдруг мы все-таки победим? – Она пытливо всматривалась в его лицо.

– Тогда мы эти деньги вернем.

– Понятно.

– Я не убедил тебя?

– Не важно. Что вы думаете о Реке?

– В каком смысле?

– Не будем играть в прятки, отец настоятель. Я знаю, что вы умеете читать мысли, и хочу узнать, какого вы мнения о Реке.

– Твой вопрос неточен – нет, позволь мне закончить, – сказал Винтар, видя ее гнев. – Что ты хочешь знать: какой он человек, каков он как воин или годится ли он в мужья княжеской дочери?

– И то, и другое, и третье. А впрочем, не знаю. Скажите, что сочтете нужным.

– Хорошо. Веришь ли ты в судьбу?

– Да. – Она вспомнила, как спрашивала о том же Река. – Да, верю.

– Тогда поверь: вам суждено было встретиться. Вы – идеальная пара. Сила, которая исходит от тебя, возмещает его слабость. Ты уже знаешь, на что он способен ради тебя. В остальном же он ничем не примечателен. У него нет особых талантов, он не поэт, не сочинитель и не философ. Что до воинских его качеств, то порой его посещает мужество, под которым он скрывает свой страх. Но он влюблен – это увеличивает его силу и помогает одолевать страхи. Какой из него муж? В дни мира и благоденствия, пожалуй, неверный – но сейчас он тебя любит и готов умереть за тебя. Больше с мужчины и спрашивать нельзя.