Инженер и Княгиня (СИ) - Патман Анатолий

Но тут части собравшихся моё вмешательство не понравилось. Чуть до массовой драки не дошло. Я бы врезал наиболее ярым, но большая часть любителей антисоветчины конфликта не хотела. Хотя, и они, к сожалению, не на моей стороне были. Кто-то из них опять меня и «совком» обозвал. В общем, оказалось, что тоже либерасты.

Вот так и начиналось загнивание советской верхушки. Блатные, дети прежней верхушки — карьеристы и прочие проходимцы, в душе уже поголовно антисоветчики, все наверху, в тёпленьких местах, устраивались, а в массы толкали «политику партии и государства». И, конечно, огромную роль тут играла «гнилая интеллигенция». Она и была гнилой, и именно та часть, что наверху, самая подкормленная и возвышенная. А так, смешно получилось — глупый «бывший» полез защищать советскую власть. Хотя, меня, накаченного частническим мировоззрением из будущего, нахватавшегося и ярых либеральных идей, вполне можно было считать антисоветчиком. Вот и музыку всё толкал западную. Ну, тут просто воровской инстинкт хватать то, что лучше и дороже продаётся. Как раз сейчас я смогу подкормиться на Западе сытнее и нажить себе небольшую подушку безопасности. А то потом окажусь голым и беззащитным.

Выходные дни мы с Ингой провели дома. Как-то незаметно и похолодало. В начале января температура держалась около нуля градусов, а теперь и днём доходило до минус пятнадцати. Ночью было чуть холоднее. Хотя, и сырость сильно надоела. Мы и гуляли, но много занимались сочинительством. Дошли до середины повести, но часть требовалось переписать. Хотя, так всегда. Не раз придётся. Хотя, и отдыхали. Новости, вот, смотрели по телевизору. Оказалось, что наш советский «Луноход-2» бороздил лунные моря. А в Америке Ричард Никсон стал во второй раз стал президентом. Честно говоря, кто там у них как бы у руля, никогда ничего не решало. Мне не надо было говорить, что США управляли олигархи, и это страна всегда проводила враждебную СССР и России политику. Разные периоды потепления и охлаждения отношений на общее состояние дел в целом не влияли. Шумиха, да, стояла, но ничего серьёзного.

Вот воскресенье нас позвали на небольшие посиделки в узком кругу. Оказалось, к нам в четвёртую, свободную комнату в пятницу вселилась очередная семейная пара. Молодожёны — среднерослый и крепкий Андрей и малышка Надя Малаховы, ровесники Инги, инженер и лаборантка термического участка с того же тракторного цеха, что и Лихов. Они и поженились только в прошлую субботу. Парень с девушкой ранее жили в разных общежитиях, а теперь, как молодая семья, получили отдельное жильё.

Я и сам чувствовал, что и нам с Ингой надо срочно улучшить жилищные условия, и поэтому в последние дни находился в поиске сдаваемых квартир. Конечно, шерстил разные объявления. Но пока по звонкам с телефона на работе так ничего и не подвернулось. Цена меня не волновала, и хотелось отдельную квартиру, но всё попадал на квартиры с хозяевами или другими жильцами. С одной стороны, плохо, что своего телефона нет, а с другой, нас никто не беспокоил, и мы сами тоже никому не звонили. Ингу это сильно бесило — она всё хотела общаться с подругами, может, и друзьями, но телефон внизу был заточен, прежде всего, для связи с заводом, так и был занят всё время, поэтому ей не всегда удавалось дозвониться, куда хотелось.

В понедельник у меня началась очередная рабочая неделя. Но тут меня нежданно припахали и направили в цех по производству военной техники, и даже до конца месяца. А там, по старой памяти, сразу привлекли к монтажу большой партии сложного импортного оборудования. Хотели оставить на сверхурочные, но я не согласился. У меня тут жене рожать скоро, и она одна сидит в общежитии. Вдруг что случится, кто ей поможет?

И, ясно, что это не могло остаться без ответа. Уже во вторник меня вызвали к замначальника отдела. Хотя, сам он отсутствовал, а в его кабинете меня встретили начальник моего бюро и секретарь парткома Горохов Иван Тимофеевич. Я его мало знал, а так, хоть и краснобай, но, вроде, мужик с понятиями.

— Тут, товарищ Репнин, говорят, Вы слишком возгордились. Мы знаем, что Вы талантливый композитор, и уже отметились и за рубежом. Егор Нилович не даст соврать, сами ему признались. Да, хорошие доходы получаете — одни комсомольские взносы больше своей зарплаты платите. И, наверное, оттого не хотите участвовать в монтаже важного оборудования, планы срываете? Руки с коллегами распускаете, и нехорошие слухи о них распространяете. Жалоба, вот, от товарища Леонида Чубайса поступила. Решил, пока дело всё-таки не передали в товарищеский суд, поговорить с Вами.

Надо же, даже Чубайс? Не знал! Но если так, не жалко! За одну фамилию! Хотя, возможно, и родственник? То, тем более!

— А, Иван Тимофеевич, Вы насчёт того странного случая на лестничной площадке? Не распускал я руки. Случайно отступился и, не удержавшись, нежданно ударился в него. Там свидетелей полно было, подтвердят. И извинение тут же попросил, и даже получил. И сплетни не распускал, только там пару слов сказал, и всё. Инженер он на самом деле аховый, и иностранные языки плохо знает. Я ему там замечание сделал, что нечего сплетни из вражеских «голосов» в моём присутствии толковать. А так, просто мимо случайно проходил, не знал, что там антисоветчики собираются и во время перекура «голоса» обсуждают. Некурящий я, хотя, бывает, выпью, особенно в ресторанах. А так, да, виноват, что помешал. А то до меня доходили слухи, что товарищ Чубайс «ответственные задания» выполняет. Это, конечно, похвально — я и сам в погранвойсках служил, и ранен был, и медаль «За отвагу» имею, но нечего было пытаться подловить меня. А что касается монтажа оборудования, то я, Иван Тимофеевич, лишь молодой специалист и работаю на заводе, заметьте, четыре месяца. У меня, в отличие от музыки, вообще никакого опыта как инженера не имеется. А меня суют на монтаж сложнейшего оборудования. К тому же, у моей жены сроки рожать подошли, а меня хотят оставить на сверхурочные. Завтра я вообще хочу взять отгул за свой счёт, чтобы отправить жену в роддом. А то она в общежитии одна сидит.

— Хорошо, Репнин, тут всё понятно. С товарищем Чубайсом разберёмся. А что Вы говорили насчёт «бывших»?

— Так Вы, Иван Тимофеевич, моё личное дело явно не читали? А ведь я там писал в автобиографии всё без утайки, что, к сожалению, из князей. Мой прадед, князь Николай Репнин-Волконский, бывший киевский губернатор и умер прямо перед революцией. А я, стало быть, прямой его потомок по мужской линии. Но Вы не думайте, что я такой уж враг советской власти и отлыниваю от выполнения заданий. У меня, между прочим, за командировку в Венгрию пять благодарностей от командования Южной группы войск.

— Понятно, Вячеслав! — Тут парторг сразу сменил официальный тон на товарищеский. Хотя, тоже ведь фронтовик. — Значит, воевал? Знаешь, не дали мне в отделе кадров твоё дело. Сказали, что не положено. Ты, часом, сам в КГБ не служишь? И, да, что там у тебя с женой? А то тут и по этой части донос поступил.

— Не воевал, Иван Тимофеевич. Мы же сейчас ни с кем не воюем. Просто участвовал в нескольких инцидентах на китайской границе. В последнем, прямо перед «дембелем», был ранен, правда, не очень тяжело. А в КГБ, в отличие от товарища Чубайса, точно не служу. Просто мы с женой и тётей в прошлом году участвовали в нескольких концертах для сотрудников КГБ. Явно тоже считаются секретными делами. И, да, с женой мы, бывало, и ссорились, но сейчас помирились и готовимся к рождению детей. Вроде, у нас намечается даже двойня? Но у неё уже срок подошёл, а меня хотят оставить на сверхурочные.

— Понятно, Вячеслав. Что же, отвези жену в роддом. Дело такое, важное и нужное. А что касается твоих музыкальных дел, слышал, что, хоть пока у нас и молчок, ты на Западе, хотя, и жена твоя вместе с тётей, стали большими знаменитостями. Будто много хорошей музыки написали? Вроде, и в ресторанах уже много чего исполняют?

— Да, есть такое, Иван Тимофеевич. Валютный контракт у нас с немцами. Уже два раза записывались. В первый раз в сентябре, а во второй уже в Венгрии, с разрешения командования Южной группы войск. Сам не следил, но говорят, что наша музыка во многих местах первые места занимает. А что пока у нас не слышно, так условия контракта такие. Сначала на Западе должны прокрутить, а потом у нас в стране. А в ресторанах я мало бываю.