Смерть дикаря - Понсон дю Террайль

С истинным к вам почтением имею честь быть

Запечатав письмо, герцог позвонил.

— Цампа, — сказал он вошедшему слуге, — отнеси это письмо в отель де Салландрера и подожди там ответа.

— Слушаю-с, ваше сиятельство.

Цампа взял письмо и направился к двери.

— Возьми мой кабриолет или верховую лошадь, чтобы ехать скорее.

Цампа поклонился и вышел.

По утрам герцог постоянно ездил верхом, и во дворе его всегда стояла готовая оседланная лошадь.

— По приказанию барина, — сказал Цампа, взяв лошадь из рук конюха и проворно вскакивая в седло.

И Цампа помчался в Сюренскую улицу, где жил Рокамболь в своем рыжем парике. Цампа подал ему письмо, которое Рокамболь распечатал с своею обычной ловкостью и прочитал. Затем Цампа рассказал ему свой недавний разговор с барином.

— Что прикажете делать? — спросил он.

— Исполнять в точности мои вчерашние приказания.

— Это письмо ничего в них не изменяет?

— Решительно ничего. Только… Рокамболь как будто обдумывал что-то.

— Тебе известно, — спросил он, — куда герцог положил рукопись своего родственника?

— Он спрятал ее в шкатулку сандалового дерева, где лежат также различные бумаги, акции, банковые билеты.

— Где стоит эта шкатулка?

— На письменном столе, в кабинете.

— Хорошо. Рокамболь задумался.

— Шкатулка всегда стоит там? — спросил он.

— Нет. Герцог прячет иногда ее в бюро. Но сегодня она на письменном столе, и герцог слишком взволнован, чтобы заниматься ею.

— Есть у тебя второй ключ к этой шкатулке?

— Еще бы!

— Отлично!

— Что прикажете делать?

— Во-первых, отнести это письмо и пасть к стопам сеньориты Концепчьоны, ты знаешь, зачем.

— Хорошо. А потом?

— Потом принеси мне ответ герцога де Салландрера к Шато-Мальи. Ступай.

Цампа ушел от Рокамболя и помчался, как стрела, в отель де Салландрера. Ему сказали, что герцог еще не просыпался, и он попросил лакея доложить сеньорите Концепчьоне, что он желает ее видеть.

Концепчьона плохо спала ночь и встала с рассветом.

Она очень удивилась, что Цампа желает ее видеть, и велела горничной привести его к себе.

Концепчьона чувствовала какое-то отвращение к Цампе; она знала, что он наперсник дона Хозе, и при жизни последнего не могла видеть его равнодушно. Но теперь любопытство победило в ней отвращение, и она приняла его.

Цампа вошел, по обыкновению, смиренно и униженно, отвесил низкий поклон сеньорите де Салландрера и взглянул на горничную. Концепчьона поняла, что он желает остаться с нею наедине, и выслала горничную.

— Сеньорита, — начал тогда Цампа, — к вам пришел молить о милосердии и прощении великий грешник, терзаемый упреками совести.

И Цампа преклонил колена.

— Какое же преступление сделали вы, Цампа? — спросила изумленная Концепчьона.

— Я изменил вам.

— Изменили… мне?

— Да, — ответил он униженно.

— Это каким образом? — спросила она надменно. — Разве вы были когда-нибудь у меня в услужении?

— Я служил у дона Хозе.

— Ну, так что же?

— И дон Хозе сделал меня вашим шпионом.

— А! — проговорила она презрительно.

— Я был предан моему господину, я готов был умереть за него, все приказания его исполнялись слепо.

— И вы… подсматривали за мной?

— Позвольте мне объяснить вам, каким образом я это делал.

— Говорите.

— Дон Хозе знал, что вы его не любите и повиновались только воле вашего родителя. Он знал или, лучше сказать, догадывался, что вы любите другого.

Концепчьона вздрогнула, выпрямилась и окинула Цампу презрительным взглядом с головы до ног.

— Дон Хозе, — продолжал он, — велел мне ходить вечером в окружности вашего отеля.

Молодая девушка побледнела.

— Он был убежден, что если вы не любите его, стало быть, любили герцога де Шато-Мальи.

— Ложь! — вскрикнула с живостью Концепчьона.

— Однажды вечером я стоял на бульваре Инвалидов… Цампа остановился. Концепчьона задрожала.

—У набережной, — продолжал португалец, — вышел из купе мужчина и отправился пешком к садовой калитке. Его ждал ваш негр.

— Молчи, негодяй! — воскликнула с гневом Концепчьона.

— Благоволите выслушать меня до конца, и тогда вы, может быть, простите меня.

— Ну говори, — сказала Концепчьона, дрожа.

— Я видел, как вошел этот мужчина, как он вышел через час.

— И вы… его… узнали?

— Нет. То был не герцог де Шато-Мальи, а кто-то другой, кого я совсем не знаю.

Концепчьона вздохнула свободнее.

— На другой день, — продолжал Цампа, — я рассказал это дону Хозе.

— Что же он?

— Он сказал мне: «Ну, тем лучше, что это не Шато-Мальи, которого я ненавижу всей душой. Я перенесу соперничество всего мира скорее, чем одного герцога».

— А ты… не старался узнать…

— Кто был этот мужчина?

— Да, — прошептала Концепчьона.

— Нет, сеньорита, потому что дона Хозе убили в тот же день. Но…

Цампа остановился в нерешительности.

— Говори! — повелительно произнесла Концепчьона.

— Но, — сказал Цампа, как бы делая над собою усилия, — я знаю, кто убил моего бедного барина.

Концепчьона побледнела, как мертвец.

— И я поклялся отомстить за него! Концепчьоне показалось, что земля разверзается под ее ногами, она чуть не упала.

Неужели этот холоп знал ее тайну?

— Дон Хозе убит герцогом де Шато-Мальи, — продолжал Цампа.

— Он? — воскликнула Концепчьона и чуть не закричала:— Ложь! Не он убил его!

Но сказать это — не значило ли погубить себя, не значило ли признаться Цампе, что ей известен настоящий убийца дона Хозе? Она склонила голову и молчала.

— Когда я убедился в том, — докончил Цампа, — я возымел только одну цель, одно пламенное желание: отомстить за своего господина! Потому-то, сеньорита, и припадаю я к стопам вашим, умоляя.

Концепчьона велела Цампе встать с колен.

— Мне кажется, вы помешались, Цампа, — сказала она, — потому что я решительно не понимаю, в чем просите вы у меня прощения. Вы мне не изменяли, так как служили не у меня, а у дона Хозе.

— Да, но я осмелился подделаться под ваш почерк…

— Под мой почерк?

— И явился к герцогу де Шато-Мальи с вашим рекомендательным письмом.

— Каким образом? Зачем? — спросила с живостью Концепчьона.

— С целью поступить к нему в услужение.

— И он… взял вас?

— Я теперь его лакей.

Молния негодования сверкнула в глазах гордой испанки. Ей хотелось выгнать этого человека, хотелось сказать ему: «Вон отсюда! Я попрошу герцога, чтобы он прогнал вас».

Но она воздержалась. Цампа знал часть ее тайны, он видел, как ее негр проводил ночью через садовую калитку незнакомого мужчину, который, без всякого сомнения, шел к ней…