Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович

— Так это и не сложно, вроде… — белобрысый Таккер задумчиво рассматривал падающие с потолка ошметки тренировочного манекена. — Раз, два, три — бабах. Но красиво.

— Вот и хорошо, что несложно. Вам это заклятье, кстати, сдавать милейшему господину Нерону Фрикассо, который ныне преподает у нас квазиматематику. Раз у вас все так хорошо получается, попробуйте поэкспериментировать с переменными внешнего окружения… Например, сделайте молнию зеленой.

— Хорошо, — Таккер пожал плечами и сосредоточился. В воздухе над его ладонью сгустился светящийся шар, который, спустя несколько мгновений, мигнул и стал нежно-салатным, а затем с треском взорвался.

…Если бы Таккер попробовал провести подобный опыт где-нибудь за пределами Академии, его бы пришлось смывать со стен при помощи шланга. Однако здесь, в стенах, напичканных защитными экранами, взрыв шаровой молнии перед носом белобрысого закончился лишь легким испугом и слегка подпаленными бровями.

— Видите? — профессор усмехнулся, потирая руки, — Одно неизбежно тянет за собой другое. Все элементы в любом заклятии связаны между собой и любое, даже мельчайшее изменение одного из них требует корректировки всех остальных… Вашему курсу, к счастью, не придется этим заниматься — вы практики. А вот если бы вы пошли в цифровики, вы бы столкнулись с такой математикой, что — уй! Это безумно интересно, но требует определенного склада ума… М-м-да-а… Надеюсь, теперь вы понимаете, почему подобные эксперименты запрещены за пределами Академии. Напоминаю: если о таком станет известно — и если вы останетесь живы — отчисление без права восстановления! Хотите тренироваться — эти залы ждут вас. Но только здесь!.. О, отлично, госпожа Фин! Просто отлично! Еще день-два и можно подавать на первый боевой разряд!

— …Ф-ф-фу-у-ух, черт дери! — Конрад, морщась, поскреб пятерней затылок, — Башка сейчас треснет. И плечи ломит, будто уголь разгружал… Фигаро, это, часом, не контузия?

— Нет, — следователь, против воли, улыбнулся, — не контузия. При контузии ты бы уже лежал на полу и не мог даже «мама» сказать. Это просто отдача. Скоро пройдет… Слушай, а ты не помнишь, что у нас после практики?

— Математика. — Конрад скривился. — Две пары. Если переживу, то ловим наших на выходе и сразу в «Три на три»… Хорошо хоть здесь недалеко — пять остановок…

— … не понимаю, — Елена Шанталье, староста группы, тряхнула головой, отбрасывая с глаз непослушную челку, — почему ты, Конрад, вечно ноешь, что не любишь математику? У тебя же по «квази» сплошные «идеально».

— Так я ее со страху всегда на три темы вперед учу, — Конрад тяжело вздохнул. — И вот его нагибаю помогать, — он кивнул на Таккера, развалившегося на широком деревянном сиденье у окна вагона и с ехидной улыбкой пускающего клубы сигаретного дыма в сторону таблички «Не курить!»

… «Подвеска» — электрический поезд прицепленный к протянутому над улицами контактному рельсу, скрежетал и плевался искрами, плавно входя в очередной поворот. Вагоны были не то чтобы битком, но даже большинство стоячих мест были уже заняты — приближался вечерний час пик.

Следователь впервые ехал на «подвеске» — она была новшеством, подаренным Их Величествами Столице три года назад. Новые линии постоянно строились и достраивались; горожанам очень понравился новый вид транспорта, которому было плевать на погоду и дорожные пробки. Приятно удивила Фигаро и стоимость поездки: заплатив серебряк и получив из рук усатого кондуктора зеленую картонку билета можно было ездить по городу, сменяя поезда, хоть целый день.

Но больше всего поражало то, что для студентов проезд на «подвеске» вообще ничего не стоил. Они просто показали свои студенческие билеты, и кондуктор тут же потерял к веселой компании всякий интерес. Это немного нервировало.

— Да ты расслабься, — Пончик — Петр Сильвер-Понч, сын графа Понча — со смехом хлопнул Фигаро по спине, — тут ведь какая петрушка: частные перевозчики задрали цены так, что народец стал скупать велосипеды. Английские «Стэн-байк» дорогие как черт, поэтому все покупали наши, королевские. Ну, знаешь, все эти «Ветерок», «Ласточка»… А эти дуры, похоже, из списанных танков делают; «Ласточку» чтобы с места сдвинуть вдвоем подтолкнуть нужно. В общем, горожане себе мышцы накачали, заматерели и принялись потихоньку бить господ из городской управы. А как самому заммэра, почтенному господину Сальникову бока намяли, так и отправился к Их Величествам новый план развития городской инфраструктуры… И вот теперь, как видишь, катаемся над городом в муниципальной электричке… Тузику страсть как «подвеска» понравилась; он там что-то посчитал и вышло, что через год эти поезда будут в городскую казну по миллиону в год приносить… Миллион, Фигаро! Это ж, итить, какие деньжищи!

…За окнами вагона быстро темнело. Ветер поменял направление и теперь дул с западных окраин, со стороны мануфактур. Небо заволокло тяжелыми коричневыми облаками; в воздухе ощутимо запахло гарью и металлом. Зажглись уличные фонари, и яркий дуговой свет разорвал полотно городского пейзажа на тысячи черно-белых фрагментов: клубы, ресторации, лавки, ночные забегаловки, игорные дома, висячие сады, в жестяных «клетках» которых слабо пульсировали древние фонтаны и догнивали в тени домов чахлые яблони. В небе огромными черными рыбами повисли патрульные дирижабли дорожной службы и их прожектора, отражаясь от низких облаков, бликами мутных зарниц хмуро бродили по темным неприветливым переулкам.

Приближалась она — ночь в большом городе, время темных дел и безудержного веселья.

… «Три на три» была одной из тех рестораций, которую давно и плотно оккупировало студенческое братство. Но, поскольку и братства и студенты бывают разные, «Три на три» подмяли под себя первые и вторые курсы трех учебных заведений: Академии других наук, Машиностроительного института и Алхимакадемии имени Серуса Сервантуса. Каждому из этих столичных гигантов достался свой этаж: алхимики сидели на первом (в «Три на три» первый этаж находился на уровне земли, а два других — под ним, в обширных подвалах), механики — на втором, а в самом низу располагалось царство колдунов. Такое соседство, особенно после добрых попоек, часто заканчивалось массовыми драками, откуда, собственно, и взялось название ресторации (раньше «Три на три» называлась «Винный погребок»). Драк, впрочем, старались не допускать: способность колдунов-студиозусов разносить все вокруг в мелкую щепу была известна всем.

…В «зале колдунов», или, как его еще называли, «биллиардный зал» (два года назад колдуны, разгромив в пух и прах алхимиков, утащили сюда оба стола для бильярда) яблоку было негде упасть и, хотя большие часы под потолком показывали только половину седьмого вечера, все столики и кабинки у стен были уже заняты. Фигаро показал талончик на бронь и компанию тут же проводили к одной из кабинок: широкому столу, вокруг которого стояли мягкие диванчики, за которыми возвышалось нечто вроде невысоких ширм-загородок.

— Так, — сказал следователь похожему на бандита официанту с набриолиненным пробором, — нам, пожалуйста, две бутылки сливянки, две «Лимонных», один «Самопал», два сифона содовой и ведро со льдом.

— Сей момент! — официант подправил отклеивающийся ус, что-то черкнул в своей книжечке и поднял бровь. — А кушать что изволите? «Студенческий», как понимаю?

— Угу. — Фигаро кивнул и покосился на остальную компанию. — Если ни у кого нет возражений…

Возражений не было и официант, поклонившись, тут же убежал на кухню (следователь успел заметить торчавшую у него из-за пояса рукоять револьвера), а появившийся на его месте дюжий детина в красной шапке-колпаке и широкой цветастой рубахе бухнул на стол поднос с пивными кружками и огромный жбан, источавший умопомрачительный солодовый дух, после чего как сквозь землю провалился — следователь был готов поклясться, что детину к чертовой матери «блицнули».

…Да-а-а! — Конрад сдул пену с кружки и широко улыбнулся. — Вечер задался!.. Ну, за Фигаро! Приемная комиссия начинает процедуру зачисления!