Бувар и Пекюше - Гюстав Флобер

Наконец, на третий день вечером, друзья решили прийти на помощь природе. Но козёл, повернувшись к Пекюше, боднул его пониже живота, а испуганная овца принялась кружить по давильне, как по манежу. Бувар побежал за ней, хотел удержать, но растянулся на земле — в руках у него остались клочья шерсти.

Они возобновили опыты над курами и селезнем, над догом и свиньёй в надежде получить уродов путём скрещивания, ибо ничего не понимали в проблеме видов.

Вид — это группа особей, которые дают при скрещивании плодовитое потомство; однако животные, относимые к различным видам, могут скрещиваться между собой, плодиться и множиться, тогда как животные, принадлежащие к одному и тому же виду, теряют порой эту способность.

Друзья понадеялись, что разберутся в этом вопросе, изучив развитие зародышей, и Пекюше выписал через Дюмушеля микроскоп.

Бувар и Пекюше клали на стеклышко волосы, крошки табака, мушиную лапку, обрезки ногтей, но постоянно забывали вставить в инструмент то одну, то другую деталь; они суетились возле микроскопа, трясли его; затем, не видя ничего, кроме тумана, обвиняли во всём оптика. Под конец они разочаровались в микроскопе. Открытия, которые ему приписываются, пожалуй, не заслуживают доверия.

Вместе со счётом на микроскоп Дюмушель прислал друзьям письмо, прося их собирать для него аммониты и морских ежей — достопримечательности их края, до которых он был большой охотник. Чтобы пробудить у них интерес к геологии, он отправил им две книги: Письма Бертрана и Рассуждения Кювье о катаклизмах на земном шаре.

Прочитав эти сочинения, они представили себе такую картину:

В начале всего была необозримая водная поверхность, над которой выступали поросшие лишаями камни. Ни единого звука, ни одного живого существа — безмолвный, неподвижный и голый мир; затем в тумане, похожем на банный пар, стали вырисовываться длинные растения. Ярко-красное солнце нагрело влажную атмосферу. Загрохотали огнедышащие горы, из их недр вырвались вулканические породы, и жидкая масса порфира и базальта мало-помалу затвердела. Ещё одна картина: в неглубоких морях возникли коралловые острова; на них растут пальмы. Есть там раковины величиною с большое колесо, трёхметровые черепахи и ящерицы не менее шестидесяти футов в длину; амфибии вытягивают между тростниками свои страусовые шеи и раскрывают крокодиловы пасти; летают крылатые змеи. Наконец на материках появляются гигантские млекопитающие; у одних уродливые ноги, похожие на плохо обтесанные бревна, и шкура толще бронзовых плит, другие — лохматые, губастые, с пышными гривами и изогнутыми клыками. Стада мамонтов пасутся на равнинах, которые обратятся впоследствии в Атлантический океан; палеотерий — полуконь, полутапир — разрывает своим рылом муравейники на Монмартре, а гигантский олень в каштановой роще трепещет от рёва пещерного медведя, которому вторит лай собаки втрое больше волка, водящейся в Боженси.

Все эти эпохи разделены между собой катаклизмами, последним из которых был наш потоп — нечто вроде феерии в нескольких действиях с человеком в апофеозе.

Друзья были поражены, узнав, что на некоторых камнях сохранились отпечатки насекомых, птичьих лап и т.п.; перелистав руководство Роре, они решили собирать окаменелости.

Как-то после обеда, когда они раскапывали булыжники на шоссе, к ним подошёл кюре.

— Увлекаетесь геологией, господа? Прекрасное занятие, — вкрадчиво проговорил он.

Священник был высокого мнения об этой науке, ибо она повышает авторитет Священного писания, доказывая истинность сказания о всемирном потопе.

Бувар заговорил о копролитах — окаменелых испражнениях животных.

Аббат Жефруа, видимо, никогда об этом не слыхал; впрочем, это даёт лишний повод восхвалять премудрость провидения. Пекюше признался, что до сих пор их поиски не увенчались успехом, а между тем в окрестностях Фалеза должно быть множество окаменелых останков животных, как и во всех геологических породах юрского периода.

— Мне говорили, — сказал аббат Жефруа, — что где-то в Вилере была найдена челюсть слона.

Необходимые сведения мог бы сообщить его друг Ларсонер, адвокат и археолог из Лизье. Он написал историю Порт-ан-Бесена, в которой упоминается о находке крокодила.

Бувар и Пекюше обменялись взглядом, в котором мелькнула надежда; несмотря на жару, они долго расспрашивали священника, укрывшегося от солнца под синим ситцевым зонтиком. У него была тяжёлая челюсть и острый нос; он беспрестанно улыбался, склонив голову набок и полузакрыв глаза.

Церковный колокол зазвонил к вечерне.

— До приятного свидания, господа! Разрешите откланяться.

Сославшись на аббата Жефруа, друзья написали Ларсонеру и три недели прождали письма. Наконец ответ был получен.

Вилерского жителя, нашедшего в земле зуб мастодонта, звали Луи Блош; подробности неизвестны. История Порт-ан-Бесена вошла в один из томов серии, выпущенной Лизьерским учёным обществом, но своего авторского экземпляра он никому не даёт из боязни разрознить всю коллекцию. Что касается аллигатора, то он был обнаружен в ноябре 1825 года у подножия скалистого берега Ашет, в Сент-Онорине, близ Порт-ан-Бесена, в округе Бане. Далее шли уверения в совершенном почтении.

Неясность в истории с мастодонтом раздразнила любопытство Пекюше. Он готов был немедленно ехать в Вилер.

Бувар отговорил его: поездка может ничего не дать, а стоить будет дорого; благоразумнее всего заранее навести справки; друзья обратились к мэру Вилера с просьбой сообщить им, что сталось с Луи Блошем. В случае если он умер, не согласятся ли его наследники по прямой или боковой линии известить их о судьбе ценной находки. Когда он её сделал, в каком месте округа лежали эти останки далёких эпох? Есть ли надежда сделать подобные же находки в их краях? Во что обойдётся наём работника с тележкой?

Но сколько они ни обращались к помощнику мэра и к первому муниципальному советнику, ответа не было. Очевидно, местные жители ревниво охраняют ценные ископаемые, скрытые в их земле. Если только они не продали их англичанам. Решено было ехать в Ашет.

Бувар и Пекюше отправились дилижансом из Фалеза в Кан. Затем одноколка доставила их из Кана в Байе, откуда они дошли пешком до Порт-ан-Бесена.

Ожидания друзей оправдались. Побережье Ашет изобиловало причудливыми камнями; расспросив хозяина постоялого двора, они скоро вышли к морю.

Отлив как раз обнажил морское дно, покрытое галькой и водорослями.

Зелёные овраги прорезали крутой морской берег, состоявший из мягкой бурой породы, которая, отвердев, превратилась в нижних пластах в серую каменную стену. По ней беспрестанно стекали струйки воды, а вдалеке ревело море. По временам шум моря затихал, и тогда слышалось только журчание ручьев.

Друзья то скользили по мокрым водорослям, то перепрыгивали через ямы. Бувар сел на песок у самой воды и загляделся на волны, ни о чём не думая, завороженный, обессиленный. Пекюше увлёк его обратно, чтобы показать аммонит, вросший в скалу, точно алмаз — в жильную породу. Они обломали себе ногти — без инструмента нельзя было извлечь аммонит; к тому же надвигались сумерки. Небо окрасилось багрянцем, на пляж легла тень. Между чёрными водорослями стояли лужи воды. Море наступало на берег, пора было возвращаться.

На следующий день Бувар и Пекюше поднялись на заре и, вооружившись киркою и ломом, попробовали извлечь окаменелость; наконец, оболочка её треснула. Это был ammonites nodosus, обломанный по краям, зато весом не менее шестнадцати фунтов.

— Мы должны преподнести этот экземпляр Дюмушелю! — воскликнул Пекюше в полном восторге.

Друзья нашли, кроме того, губки, теребратулы, касаток, но крокодила как не бывало! Взамен они пытались отыскать хотя бы позвоночник гиппопотама или ихтиозавра, любую окаменелость, дошедшую до нас со времён потопа, и вдруг заметили в скале, на высоте человеческого роста, остов гигантской рыбы.

Стали совещаться, как бы достать его, не повредив.

Было решено, что Бувар высвободит окаменелость сверху, а Пекюше постарается разрушить скалу снизу, чтобы остов мог опуститься плавно, в полной сохранности.

Приостановив работу, чтобы передохнуть, они заметили у себя над головой таможенного досмотрщика в плаще — он грозно махал им рукой.

— В чём дело? Оставь нас в покое!

И они снова принялись за дело; Бувар стоял на цыпочках и колотил скалу мотыгой; Пекюше, согнувшись в три погибели, долбил её ломом.

Таможенник появился ниже, в овраге, и ещё энергичнее замахал руками. Друзьям было не до него. Окаменелость выступила из-под слоя земли, и вся глыба вздрагивала, кренилась, — вот-вот соскользнёт вниз.

Неожиданно перед ними вырос другой человек с саблей на боку.

— Прошу предъявить паспорта!

Это был сельский стражник в дозоре; тут же подбежал и таможенник, спустившийся на пляж по расщелине.