Два в одной или как не стоит попадать в другой мир (СИ) - Туркин Евгений

— И где же я тебя видел? — я склонился над девушкой, изучая её лицо. Сморщенный носик-курносик, нахмуренные бровки и чуть оттопыренная нижняя губа подсказывали, что захватчице моего спальника снится что-то не очень приятное, но выглядело это так умилительно. Картину дополнительно мимимизировали две косички, разметавшиеся по импровизированной подушке из свёрнутого дорожного плаща.

— Ну и кто ты, ребёнок? — прошептал я, пытаясь понять, откуда у нас в лагере могла появиться эта девчушка. — Надо бы у Асталиэн спросить, может я пропустил что-то.

— Ты сестрицу-то не буди, устала она нынеча, зачем за зря беспокоить? — раздался скрипучий голос.

От неожиданности меня словно в воздух подбросило. Резко развернувшись на месте, я шарил взглядом по окрестностям, одновременно пытаясь вспомнить, куда я положил своё оружие.

— Да туточки я. Чего задёргался-то? — помахал мне рукой сидящи с противоположной стороны костра карлик. — Подходь, что встал столбом? Как у вас говорят, сядем рядком, да поговорим ладком!

Я не успел и глазом моргнуть, как повинуясь чужому желанию, обошёл костёр и сел на землю рядом с незваным гостем, вытаращив от удивления глаза. А как не вытаращить? Возле костра, усевшись на одно из наших сёдел, сидел натуральный старик-лесовик из киносказки «Морозко», только прикинут он был с поправкой на местный колорит в зелёный пиджак (или это сюртуком называется?) с красной жилеткой, короткие, до колен, штаны бурого цвета заправленные в зелёные гольфы, на ногах были широкие ботинки с огромными пряжками. Голову деда прикрывала остроконечная войлочная шапка с полосатым пером.

Видя моё замешательство, загадочный дедок хмыкнул, достал из внутреннего кармана пиджака короткую курительную трубку и спички. Раскурив трубку и пару раз пыхнув ароматным дымком в мою сторону, карлик вопосил.

— Ну, очухался, или мне тута до первых петухов сидеть?

— Из-звините, а Вы, собственно, кто? — ко мне, наконец, вернулась способность говорить.

— Я-то? Да дух местный из тех, что Дирн-Айла прозываются.

— А зовут Вас как? — спросил я, но вспомнив что всякая нечисть очень не любит называть своё имя, поправился — Если это не секрет, конечно.

— Да какие секреты между своими-то?! Тавароном меня местные кличут, улыбнулся дедок, показав крепкие не по возрасту зубы. — Ты лучше мне скажи, тебе одёжку-то марать не жалко, на голой земле сидишь.

— А чего её жалеть… — начал было я похлопывая себя по ляжке, но осёкся увидев, что сижу на земле в своих рабочих брюках.

— Что за …?! — подскочил я, машинально отряхивая драгоценный предмет гардероба. И только спустя мгновенье до меня дошло, что мои брюки никак не могли оказаться в нашем с Асталиэн багаже, так как должны были спокойно висеть на спинке стула в моей комнате. Я судорожно начал себя осматривать и понял, что я — это я, то есть Южин Мирон Сергеевич, а не не пойми что бесформенное запихнутое в тело девушки-эльфа. Даже очки были на месте!

— Н-но как?! — повернулся я к старику-лесовику.

— Ты про тело-то? Да просто всё — спишь ты, и я тебе снюсь. А во снах, сам знаешь, чего только не случается. — Таварон хитро прищурил и без того маленькие глазки.

Я же не нашёл, что сказать. Только что меня сначала подняли на седьмое небо, вернув родное тело, а потом резко сбросили вниз, указав, что это только сон. Обидно до ужаса.

— Ну и на хрена ты мне с такими снами сдался?! — зло выкрикнул я.

— Ты на меня-то, мил человек, всех собак не вешай. Сон твой, и штаны эти не мной придуманы, я только на огонёк зашёл, — старичок укоризненно покачал головой.

— И чего же тебе надобно, старче? — ехидно вопросил я.

— Мне от тебя? Да ничего. Разве что родственнице привет передать. Живу я тут неподалёку, как узнал, что вы здесь ночевать собрались, так и решил навестить родную душу.

— А чего тогда ко мне припёрся? Иди родне своей нервы порть.

— Рад бы да не могу — очень уж сестрица крепко спит, без сновидений. Намаялась, поди, за день-то. Вот я к тебе и заглянул хе-хе… на огонёк, — похоже деда очень забавляла наша беседа. — Ну что, передашь сестрице привет?

— Дед, ну откуда у нас с тобой общие знакомые? Или ты решил из меня почтальона сделать? — обида начала потихоньку отпускать, и мне стало очень неловко от того, что нахамил пожилому человеку (пусть он и дух).

— А далеко ходить-то и не придётся. Передашь весточку хозяйке своей и — делу конец, — старик так и излучал доброжелательность и продолжал разговаривать со мной как опытный психиатр с тихопомешанным психом.

— Какой ещё хозяке? Стоп! Ты хочешь что-то передать Асталиэн? — до меня стало доходить.

— То так! — дед закивал и опять заулыбался.

— Хорошо, когда проснётся, передам от тебя привет, — покосился я на спящую девушку, догадавшись, наконец, кто она.

— Спасибо, но главное скажи ей, пусть остерегается Белых гор, — лицо старика построжело, куда-то делся дедушка-божий одуванчик, сейчас мне в глаза смотрел убелённый мудростью прожитых лет человек, способный и имеющий право отдавать приказы. — Майр Суно, пока ты служишь Асталиэн, помни: Белые горы — это ваша неминуемая смерть. Сохрани последнюю Раме-эт-Нарэ!

— Есть! — не помню, как я оказался на ногах и встал по стойке «смирно».

— Спасибо, — улыбнулся дух, снова превратившись в добродушного дедукана. — Да выдохни ты уже! И сядь! Торчишь как тройный столб, всего и отличий, что птицами незагаженный.

— Ну и силён ты, дед, командовать, — восхищённо выдохнул я, — как сказанул — я аж родного комбата вспомнил!

— Что могу, то могу…хе-хе… Ты, мил человек, лишнего не думай, но и слов моих не забывай. А чтоб тебе и помнилось дольше и жилось чуть веселее, дам я тебе одну вещь.

Дедок выбил о колено свою трубку и вместе с табачным пеплом вытряхнул из неё небольшой полупрозрачный камень зелёного цвета. Больше всего он напоминал оплавленный комочек зелёного бутылочного стекла.

— Спасибо, конечно, но что я должен с ним делать? — на моём лице наверняка крупным шрифтом было написана фраза: «Что это за фигня?».

— А уж это ты сам придумай! Почто тебе голова была дана? Держи! — дед встал, стряхнул мне в ладонь камешек вместе с пеплом и, прихрамывая, потопал в лес. Пройдя несколько шагов Таварон остановился, хлопнул себя по лбу, обернулся и сказал:

— Совсем забыл сказать. Я, пока вы тут дрыхли, немного ваших припасов отведал — кушать очень хотелось. Вы уж не взыщите со старика!

— Что за …!!! — раздался вдруг над головой разъярённый крик Мелана.

Я вздрогнул и открыл глаза. По лагерю бегал ихелур в одном сапоге с мечом в руках и выражением «Всех убью — один останусь!» на физиономии.

— Мелан, какого хрена? — культурно поинтересовался я, не вставая.

— Мирон, ты проснулся? — обрадовался наш полуобутый берсерк.

— Ага. Спасибо тебеооооо… — изобразил я эпических размеров зевок.

— Представляешь, какая-то лесная тварь, нет, скотина забралась к нам в припасы и сожрала половину сухого мяса и все сушёные фрукты! — извиняющимся голосом проговорил Мелан и пожаловался. — А ещё напрудила мне в сапог!

— Действительно скотина, — как мог посочувствовал я парню.

Громкий похожий на хохот крик какой-то лесной птицы заставил нас вздрогнуть и повернуться к лесу.

— Мда, Таварон, я был о тебе более высокого мнения, — пробормотал я, разглядывая зелёный камешек лежащий в мое ладони.

Глава 11 Что русскому баня, то Мелану стыд

Близился к завершению десятый день нашего путешествия, но Ройаны мы так и не достигли. Возможно, Мелан был излишне оптимистичен в своих расчётах, или нас задерживал мул. Как бы там ни было, до Ройаны нам оставалось пилить ещё целый переход. Мы сильно поизносились, провоняли лошадиным потом и дымом костра, да и устали как собаки. Поэтому было принято коллективное решение плюнуть на конспирацию и остановиться в ближайшем селе на полноценный отдых.

Ближайшим оказалось поселение с говорящим названием Финианнис, «Процветающее». Посёлок действительно процветал: две широкие пересекающиеся под прямым углом улицы были застроены крепкими подворьями, мельница, постоялый двор, даже церковь собственная есть. Буржуи, в общем.