Герои космодесанта - Грэм Макнилл

— Кому нужна новая игрушка? — поинтересовался Лехенхарт.

— Может, мы сможем получить от него какие-нибудь важные сведения?.. — осторожно предположил Никз.

Гессарт бросил взгляд на раненого. По покрытому копотью лицу несчастного, под козырьком съехавшего набок кожаного шлема, оставляя извилистый след, текли слезы. Но беды этого человека для капитана ничего не значили. Он был врагом — и только это сейчас имело значение!

— Он не скажет нам ничего, чего бы мы уже и так не знали, — сказал капитан и решительно мотнул головой.

Лехенхарт пожал плечами, и активаторы под его наплечниками взвизгнули так, словно были недовольны тем, что им приходится воспроизводить столь экспрессивный жест. И тут космодесантник со всего маху ударил телом несчастного пилота в то, что прежде было шагоходом, и одним ударом проломил ему голову и сломал позвоночник. Затем Лехенхарт, разжав пальцы, уронил искалеченное тело на покореженный мраморный пол.

Гессарт внимательно осмотрел галерею, желая выяснить, не последовали ли за шагоходами другие мятежники. Не заметив ничего подозрительного, он подумал, что бунтовщики, наверное, ожидают, что «Часовые» закрепятся на своих позициях. Тем не менее он не мог одновременно защищать и галерею, и зал, в случае если бы противник предпринял решительный натиск по обоим направлениям. Он должен был бы благодарить судьбу за то, что командиры бунтовщиков — кем бы ни были эти люди, свергнувшие власть имперского губернатора, — похоже, установили для своих сторонников лимит тактически оправданных потерь. Противник менее щепетильный в этом вопросе захватил бы зал уже с первой атаки.

— Всем вернуться на линию обороны! — приказал Гессарт.

В следующие шесть часов сражение за зал собраний разгорелось с новой силой. Во время краткой передышки, которая выдалась между атаками, даже несгибаемый Гессарт ощутил, как на нем начинает сказываться постоянное напряжение, ни на секунду не оставлявшее его самого и его боевых братьев не только в сражении, но в любой миг этих сорока дней войны, с тех самых пор, как они прибыли на Хельмабад.

В густом дыму, валившем клубами из четырех уже подбитых ими танков и в отсутствие ветра сплошной стеной повисавшего над залом, мелькало все больше зловещих силуэтов. Мятежники явно собирались начать очередную массированную атаку. За последние двадцать часов они это проделывали уже трижды.

— Проверить боеприпасы! — крикнул Гессарт, выбросив пустую обойму из своего штурмболтера и вставляя новый барабан.

— Капитан, у меня последняя патронная лента! — сообщил брат Виллуш через переговорное устройство.

— Осталось только семь зарядов, капитан! — предупредил брат Рикхель.

— Мощность батареи на тридцати пяти процентах, — заявил брат Хейнке.

Как только последний из оставшихся космодесантников доложил о состоянии своего оружия, стало очевидно, что боеприпасы у всех на исходе. Гессарт видел, как сотни солдат противника все ближе подползают к их рубежу обороны. Некоторые из них, находясь уже не далее пятидесяти метров, стреляли наугад из укрытий, прикрывая продвижение своих товарищей. Гессарт знал, что сейчас они подтянут тяжелую артиллерию, и вот тогда-то космодесантники испытают на себе всю ярость атаки мятежников.

Еще один танк «Леман Русс», громыхая, появился в поле зрения космодесантников. Он играючи отбросил в сторону обломки подбитого бронетранспортера и уверенно пополз вперед, медленно наводя орудия на позиции отряда Гессарта. Очевидно, те, кто находился внутри, ничему не научились на ошибках экипажей уже подбитых танков. Несколько мгновений капитан бесстрашно смотрел туда же, куда глядел ствол его оружия.

— Хейнке! — в нетерпении наконец крикнул Гессарт, однако его предупреждение оказалось излишним: еще прежде, чем это имя слетело с его уст, лазпушка Хейнке изрыгнула из себя энергетический разряд, который поразил башню танка.

Выстрел воспламенил снаряды, хранящиеся за толстой броней, и в тот же миг взрыв чудовищной силы разнес башню танка и выбросил вверх ослепительное облако огня и дыма. Горящее тело танкиста было выброшено на залитый кровью мрамор.

— Батарея заряжена на тридцать процентов, — предупредил Хейнке. — Энергии осталось не более чем на полдюжины выстрелов, брат-капитан. Какие будут приказания, командир?

— Противник значительно превосходит нас числом, — сказал Рикхель. — Мы успешнее могли бы оборонять более ограниченную площадь.

— Наш долг — все время наращивать давление и затем вымести из дворца весь этот мусор, капитан! — рявкнул Хердейн. — Вспомните учение Жиллимана!

По мере того как все больше и больше мятежников подбирались к их позициям, огонь лазерной и тяжелой артиллерии вокруг группки космодесантников становился все интенсивнее. Болтерные снаряды, шрапнель и осколки камнебетона отскакивали от их доспехов, как от стенки. Гессарт видел только две реальные возможности: отступить на подготовленные позиции или, начав контратаку, навязать врагу ближний бой и отбросить солдат противника. Он выбрал первое.

— Полковник, отводите своих людей к входу в храмовый комплекс! — направил Гессарт приказ полковнику Акхайму, командиру Могильной гвардии.

Гвардейцам не нужно было повторять два раза, и очень скоро, неловко взбираясь по грудам щебня и остовам сожженной техники, они направились в сторону коридора, который начинался за их позициями. Через несколько минут Гессарт дал сигнал к отступлению и своим собственным отделениям. Оставаясь все время лицом к врагу, Мстящие Сыны начали отступать от прежней линии обороны. Не было сделано ни единого выстрела, чтобы прикрыть их отступление, — космодесантники с презрением относились к оружию бунтовщиков, в то время как им самим, если они хотели продолжить войну, необходимо было беречь каждую единицу боезапаса.

Отступая вглубь коридора, космодесантники проходили мимо гирлянд из мелтабомб, закрепленных на потолке и стенах. После того как они все покинули прилегающую ко входу площадь, Гессарт дал сигнал взрывать. Земля дрожала под ногами, пока капитан смотрел, как исчезает под тоннами камнебетона и стальной арматуры проход в зал собраний. Теперь из катакомб оставался лишь один выход, а с поверхности, соответственно, вход в коридор, ведущий в центральную гробницу — секретное убежище имперского губернатора.

— Все это напоминает мне Архимедон, — чуть слышно за спиной капитана пробормотал Никз.

Гессарт резко повернулся и пристально посмотрел на десантника, но разглядеть за шлемом выражение лица Никза было решительно невозможно.

— Держи свои мысли при себе! — огрызнулся Гессарт.

Священная гробница располагалась в одном из дальних пределов дворца имперского губернатора, в той его части, которая представляла собой лабиринт бесконечных коридоров и комнат, прорубленных в скале, по сути являющейся фундаментом этой гигантской цитадели. До вооруженного восстания в них размещались резиденции чиновников и придворных — теперь же они превратились в штабы, импровизированные госпитали и аппаратные передающих станций. Выложенные кирпичом туннели были битком набиты ящиками со снаряжением и заставлены испачканными кровью лежанками с телами раненых. Стоны умирающих, словно голоса призраков, разносило по протяженным глубоким туннелям гулкое эхо.

Приказав нескольким своим воинам защищать последний выход на поверхность, Гессарт повел остаток своей роты по петляющим подземным переходам. Он не обращал никакого внимания ни на стоны, ни на испуганный шепот солдат Могильной гвардии. То здесь, то там из радиопередатчиков вырывались лозунги докучливой пропаганды мятежников — грубый, но эффективный способ нарушить коммуникацию верных Империуму сил.

Проходя по одному из сводчатых коридоров, капитан услышал смех и ругань, доносящиеся из смежного помещения. Согнувшись в три погибели, он прошел под низкие своды арки. Внутри он увидел нескольких гвардейцев, обступивших стоящий в углу старый, разбитый вокс-передатчик.

— С вами будет то же, что и с вашими собакоголовыми друзьями, — говорил их сержант в переговорное устройство. — Вот только попробуйте пройти через восточные ворота! Мстящие Сыны отправят вас к вашим мамочкам — слезами умоетесь!

Огромный, закованный в сталь сапог Гессарта одним ударом сокрушил вокс-передатчик, и тот, пронзительно запищав напоследок, скончался.

— Никаких переговоров с врагом! — взревел капитан.

Гвардейцы заметно оробели, узрев над собой могучую фигуру разгневанного Гессарта.

— Ваш бесконечный треп выдает противнику стратегически важную информацию! — не унимался капитан, который уже далеко не первый раз был вынужден разъяснять свой указ о соблюдении тишины в радиоэфире. — Такие дураки, как вы, сообщают им о том, где мы храним наши припасы, где наша оборона наиболее уязвима, где мы сами планируем атаковать… Если вы желаете помочь бунтовщикам, имейте хотя бы смелость сделать это с оружием в руках!