Крутой приз - Дмитрий Щеглов

– Не меньше пятидесяти.

– Ты что? – Васька Кот хищно облизывал пересохшие губы, – лет тридцать, тридцать пять, самый бабоньку помять! – и обратился к жене Федора как к арбитру:

– Ольга, согласись, что та красавица, моложе тебя!

Знал бы Василий Блудов что своим замечанием до конца жизни нажил себе смертельного врага. Ольга только фыркнула в ответ. А теща Галушкина и правда выглядела эффектно. Подтянутая, тренированная в фитнес-клубе стройная фигура, длинные, красивые ноги, мраморная, шелковистая кожа, и грамотно сделанная подтяжка лица скостили лет пятнадцать от бальзаковского возраста.

Мягкой, кошачьей походкой Васька Кот нарезал около нее мартовские круги. А вечером, на банкете уже никуда от нее не отходил. Справедливости ради надо сказать, что обе женщины пользовались невероятным успехом, их то и дело приглашали на танец.

Сначала Федор невероятно загордился дамским, семейным успехом, собственным удачным выбором супруги, потом как-то незаметно глаза его стали наливаться ревностью, уголки губ обиженно опустились вниз и он…напился! Все бы ничего, только у Федора случались пьяные провала памяти, заканчивающиеся дикими сценами.

Что делал он, где была его жена до утра, он мог только догадываться. Кобра ревности поднимала голову выше и выше. На разведку Федя решил сходить в царские апартаменты к теще. Проверить, как она там, и забрать заодно одну из бутылок виски. В своем холодильнике они почему-то были пусты. Намерение похмелиться притормозило у него мыслительный процесс. Нет, чтобы задаться вопросом, а позволительно ли входить без стука в нумер к одинокой даме, пусть даже и родной теще, вместо этого Федя подгоняемый страшной головной болью нажал на дверную ручку. Гм…м, она со скрипом поддалась. Из спальни, с капитанского мостика огромной кровати-дредноута, донесся знакомый голос Васьки Кота. Он приказывал его родной теще:

– Если там пришел этот пьяница, наш хозяйственник, Галушкин Федор, ты его дорогая, гони в шею.

– За что?

– Вылакает, как обычно с вечера ведро, а утром похмеляется по номерам… Скот!

– Я вроде бы дверь закрывала на ключ.

– Значит, показалось!

– Пойди, проверь!

Стоять молча в прихожей и слушать ядовитые тирады произнесенные в свою честь даже с похмельной головой Федору показалось неэтично, он побагровел, шаркнул ногой и, сохранив тещино инкогнито, придурковато спросил, сунув голову в проем двери:

– Вы мою жену не видели?

Откуда-то из глубины комнаты, а может быть из душа, донесся умиротворенный, барский голос Васьки Кота:

– Дорогая, скажи этому олуху, пусть свою женушку у транспортника Гирея на заднем сиденье поищет.

– Ты что говоришь, ты что говоришь? Она у себя в номере! – донесся до Федора заполошный голос его родной тещи.

Федор молча вышел. Он не только не смог похмелиться, но еще и нажил себе новую головную боль. Веры Васьки Коту не было никакой, а если…а вдруг…И хотя рано утром Галушкин обнаружил рядом с собой свою законную половину, поверил он не своим глазам, а чужим наветам. Беспочвенные подозрения ранят сильнее всего. Ничего не подозревающая жена вся в эйфории от вчерашнего триумфа, была поднята с постели ревнивым мужем.

– Где Гирей? – с порога громко гаркнул Федор, сбрасывая с нее одеяло. Оскорбленная жена полезла в бутылку.

– В шкафу, где же ему быть!

Федор в припадке ярости дернул за ручку шкафа. Оттуда, как в кино, пьяно улыбаясь вывалился Гирей. Как он туда попал, история об этом умалчивает, но появление его на сцене было эффектным, прямо бенефис.

– Я здесь!

– А…а, уже вылез из-под кровати!

– Ой, эта образина, всю ночь там стояла?!

– Почему я стояла, я сидела! – обиделся Гирей. – Я не грузина, я осетина! Мой род идет…

Рассказать о своем славном роде он не успел. Взвизгнувшая, нагая жена Федора бросаясь в душевую. Гирей потом божился и клялся, что в номер на дегустацию виски его затащил сам Галушкин, а когда вернулась жена, он почему-то решил его спрятать в шкафу. Там он и уснул. И больше ничего не помнит.

А дальше началось то, чего больше всего боялась жена Федора. Покатило и поехало. «Покатило» в лице Феди заехало в глаз Гирею.

На шум в номере вышли соседи, прибежала любвеобильная теща, из-за угла желтым, глазом сверкал Васька Кот. Бросившаяся на защиту собственного чада красавица теща, отведала Фединого леща и отлетела в угол. Выпустив излишний пар, Федя облегченно вздохнул. Казалось мир и спокойствие вернулись в его родные пенаты, мать и дочь покорно молчали, а Гирей мышью выскользнул в открытую дверь. Но не зря сверкал яхонтовый глаз Васьки Кота. Заместитель директора банка решил поставить подчиненного на место. Посчитав, что права Галушкина простираются слишком далеко, и духом не ведая о его родственных узах с так приглянувшейся ему красавицей, Васька Кот с открытым забралом двинулся вперед. Не зря в давние времена оставляли в шеломах для глаз узкую прорезь, знали наши предки, что делали.

После того, как Федя Галушкин припечатал пудовый кулак к лицу незваного защитника тещиной чести, Ваську Кота по прошествии непродолжительного времени можно было бы причислить к косоглазой монголоидной расе.

Отдыха культурного не получилось.

Через три месяцы жена ушла от Феди, заявив на суде, что это не она, а он прятал в шкафу мужика. Судье было абсолютно все равно, кто, где сидел, она взяла свою мзду и через десять минут Федя Галушкин был свободен от всяких матримониальных обязанностей. С тех пор он не питал большой любви ни к кому из сотрудников банка, но почему-то больше всех ненавидел Клима из АСУ.

Тот в лицах умел рассказать и показать эту и другие истории. Федя всегда в них выглядел полным дураком, алкоголиком, импотентом и мелким подхалимом.

– Почему мелким? – задыхался от негодования Галушкин. Ничто другое его так не угнетало, как обвинения в холуйстве, и мелочности.

– Сам посуди! – начинал, как обычно загибать пальцы Клим, – тещу, родную тещу подложил не директору, а его заму. А если бы замов у нас было семь? Замучился бы подтаскивать и оттаскивать!.. Пошли дальше!.. Денег не брал?…Не брал!.. Спрашивается почему?… В чем корысть?

– В чем? – хохотали слушатели.

– А тут два ответа! Или мелкий подхалимаж, или кхе…кхе… в одном месте полный демонтаж!

А весь этот треп начинал обычно сам Галушкин Федор, живописуя себя как неслыханного сексуального чудо-героя, и нарывался на моментальный отпор. Казалось бы жизнь должна была его чему-нибудь научить. Тщетно! В одном лишь Федя преуспел.

– Он фокусник у нас! – смеялся Клим. – Поставит на стол пять бутылок, ты только оглянешься, осталось – две, а завтра по отчету спишет все десять. Кио иллюзионист по сравнению с ним – мальчик в коротких штанишках.

Поэтому Федор обижался на Клима сильнее всех. Кусал тот со злым смешком, никогда не жалел для красного словца Федора-молодца.

Вот и теперь, после того, как Федя заявил, что собирается ездить на призовой иномарке, он ожидал подвоха со стороны Клима. Естественно моментально дождался.

– Ты знаешь, Федя, что я на подводной лодке служил? – с простодушным видом спросил Клим.

– Знаю! Ну и что?

– Ты плавать умеешь?

– Нет! А что?

– Да ничего! Должен просто тебя предупредить, что если мне не достанется автомобиль, я этот белоснежный лайнер, который ты зафрахтовал, и на котором мы поплывем, пущу ко дну!

– Шутишь! – недоверчиво посмотрел на Клима Федор Галушкин. – Как ты его на дно отправишь?

– Элементарно! Я с подводной лодки, когда на дембель уходил, торпедой разжился. И пойдешь тогда ты, Федя, ко дну рыбам на корм. Гы…гы… – заржал довольный собственной шуткой Клим. Федор Галушкин скептически улыбнулся.

– Торпеда бывает длиной шесть метров. Я в кино видел. Ее никак не утащишь.

– Чудак человек. Я же не межконтинентальную купил, а мухобойку. В сумку спортивную умещается. Если надо катерок сшибить или пловца, предположим. И на твой лайнерок хватит, в самый раз, через три минуты будет лежать на дне. Так что ты подумай сначала, стоит ли тебе участвовать в конкурсе.

– Да пошел ты…

Веселой толпой они вошли в Президент-отель. Лизины переживания насчет дороговизны оказались никчемными, Федор Галушкин оказался молодцом. Питались они не в дорогом ресторане, на втором этаже, а в столовой для персонала. Глянув на цены в меню. у Лизы отлегло от сердца.

– Правда, смешные цены? – хвастался чем-ничем Федя. – А кормят как президентов СНГ. Кухня здесь, одна на всех, и на рестораны, и для нас.

Злоязычный Клим уел его и здесь.

– Лиза, обрати, пожалуйста, внимание. Чисто плебейская психология. Так может рассуждать только лакей на господской кухне. Я, мол, ем тот же суп претаньер, что и мой господин. И не понимает ведь того он, что наверху в ресторане едят господа, а внизу их обслуга.

– А кто об этом знает? – удивился Федор Галушкин. – Странный человек. Имидж– все, деньги– ничто. Ты главное говори всем, что обедаешь в Президент-отеле. Банк договор заключил. В голову никому не придет тебя проверять.