Испанский капкан - Алексей Макеев

Гуров, разумеется, был ей незнаком, но она восприняла как сигнал внезапную бледность портье и все сразу поняла. Она вдруг развернулась и, грохоча каблучками, устремилась назад к двери.

– Подождите! – воскликнул Гуров, бросаясь за ней.

Он не очень надеялся, что его поймут (в любом смысле), но был готов задержать женщину даже силой. Но не тут-то было. Портье уже пришел в себя и, растопырив руки, бросился наперерез Гурову, явно намереваясь лечь костьми, но не допустить встречи Гурова с женщиной.

– Сеньора! Госпожа Эвелина! – заорал Гуров, пытаясь с наименьшими потерями отпихнуть от себя вошедшего в раж портье. – Стойте же! Я ваш друг! Амиго, черт побери!

По реакции женщины Гуров понял, что не ошибся – это действительно была Эвелина. Портье вызвал ее ночным звонком, и она примчалась немедленно. Значит, это было для нее важно. Ее взволновало появление в отеле людей, спрашивающих об Абрамове. Но для Гурова это было не менее важно, а женщина между тем от него ускользала.

Она уже исчезла за стеклянной дверью. Ее тонкая черная тень метнулась в полосе света и пропала.

– Черт! – с досадой обронил Гуров. – Ну-ка, друг любезный, прими в сторону, мне с мадам побеседовать надо…

Гуров уже не в шутку оттолкнул наскакивающего на него портье. Однако тот не отступал. Растопырив руки, как рефери на ринге, он бесстрашно шел на Гурова грудью, не давая ему сделать ни одного шага к двери.

– Да что вы тут, сговорились все, что ли?! – рявкнул в сердцах Гуров. – Где ваш хваленый сервис? Где интересы потребителя? Что вы себе вообще позволяете, любезный!

Гуров пылал гневом, но портье все равно не понимал ни слова. Разговаривать с ним было совершенно бесполезно, даже для очистки совести. Тогда Гуров решился. Свидетелей в ночном вестибюле не было, и Гуров перешел к активным действиям. Он подхватил портье под мышки и бережно усадил на барьер, за которым были видны ячейки с ключами от номеров.

Неугомонный страж тут же попытался спрыгнуть с барьера. При этом он возмущенно сопел и все порывался уцепиться длинными музыкальными пальцами за лацканы гуровского пиджака. Тогда Гуров, уже не стесняясь, сильно толкнул своего соперника в грудь, и тот, потеряв равновесие, с грохотом провалился под стойку. Тут же забыв про него, Гуров выбежал из отеля.

Огни ночного порта резанули его по глазам. Там за высокой оградой продолжалась работа, перемещались грузы, кто-то выстаивал вахту, суда швартовались к причалу. Плеск невидимого моря волновал душу. Но еще больше взбудоражила Гурова картина, которая открылась ему сразу напротив дверей отеля.

Маленький серебристый автомобильчик, мигая всеми имеющимися на нем огоньками, в страшной спешке разворачивался на площадке перед гостиницей, чтобы в следующую минуту умчаться прочь по кривой полуосвещенной улочке. У Гурова не оставалось никаких сомнений – за рулем этого автомобиля сидела таинственная Эвелина! Но ему нужно было позарез знать, что так испугало ее, что заставило прикатить среди ночи в гостиницу. Гуров как-то даже позабыл про языковой барьер. Сейчас ему было важно задержать, догнать машину. Он замахал руками и побежал вслед за набирающим скорость серебристым автомобильчиком. Тот, не дожидаясь Гурова, с визгом свернул за угол и помчался дальше.

Гуров тоже забежал за угол и вдруг увидел на противоположной стороне улицы совершенно романтическую картину в самом что ни на есть испанском духе – молодой человек в кожаном облачении распевал серенады под окном прекрасной дамы.

Молодой человек был худ, длинноволос, неимоверно скуласт и небрит. Затянутый в черную кожу, увешанный цепями и брелоками, он был похож на удачливого кровожадного пирата. По мнению Гурова, от таких субъектов девушкам следовало держаться подальше. Правда, у парня был весьма неплохой тенор, которым он проникновенно исполнял какую-то любовную балладу, подняв глаза к балкону на втором этаже старого, с причудливыми украшениями дома. На балконе ему внимала коротко стриженная девушка также современного вида – в джинсах, с голым животом и сверкающим серебряным колечком в пупке. Музыкальных инструментов у парня никаких не было, но у него и без того получалось неплохо. В другое время Гуров бы и сам его послушал, но сейчас им владела единственная мысль – догнать Эвелину! Поэтому его заинтересовали в первую очередь не таланты парня, а его личный транспорт. Уличный певец восседал на черном сверкающем мотоцикле «Сузуки», на заднем сиденье которого лежал яйцеобразный шлем с желтой молнией и прозрачным забралом.

Гуров знал, что единственный аргумент, каким он располагает, – это внезапность. Больше ему просто нечего было предложить. Поэтому он просто подошел к парню вплотную и, взяв его за правую руку, широко улыбнулся и сказал самым благожелательным тоном:

– Слушай, друг, ты здорово поешь! И девушке нравится, я вижу. Продолжай, друг! А мне одолжи на полчасика свой тарантас, ладно? Я догоню эту бешеную бабу – и сразу назад. Ну как, договорились?

Парень замолчал и выпучил на Гурова глаза. Он был похож на небритого ангела, внезапно упавшего с небес на грешную землю. Гурову стало стыдно за то, что он так бесцеремонно вторгается в чужую счастливую жизнь, но остановиться он уже не мог – азарт охотника охватил его.

– Ты не понимаешь по-русски, – нетерпеливо добавил Гуров. – Ну, это не беда! Ты меня как мужик пойми! А тебе, чтобы серенады петь, мотоцикл пока не нужен, как я понимаю?

С этими словами Гуров резким и ловким движением вывернул руку парню таким образом, что тот вдруг оказался в совершенно беспомощном положении – и Гуров безо всяких усилий как бы снял его затем с седла. Несчастный влюбленный был так ошарашен, что не издал ни одного звука. Зато девушка на балконе ахнула и разразилась горячей негодующей тирадой – эхо ее пронзительного возмущенного голоса разносилось по всей округе, перекрывая звуки ночного порта. Гуров не стал ждать, пока появятся новые свидетели, аккуратно свалил парня на асфальт, прыгнул в седло мотоцикла и с полоборота завел мотор. «Сузуки» заревел и помчался стрелой подальше от опасного места. Гуров только успел заметить полыхнувший у него над головой красный сигнал светофора на пустом перекрестке.

«Ну, это по-русски, – успел он подумать, проскакивая на красный свет. – Тут у нас всегда преимущество. Пока они будут дожидаться разрешения, мы уже будем набирать фору. Так уж мы устроены, и ничего, видимо, с этим не поделаешь…»

Здесь он был не совсем прав, потому что, несмотря на все преимущества, фора пока была на стороне загадочной Эвелины. Ее серебристый автомобильчик затерялся где-то в лабиринте кривых улочек острова, и Гурову нужно было очень постараться, чтобы найти его.

Ему помогло то, что Рокамболь был отнюдь не столицей. Здесь привыкли рано ложиться и не слишком любили ночную жизнь. Улицы были практически пусты. Даже полицейских машин не наблюдалось. Только светофоры с педантичной настойчивостью чередовали свои сигналы на перекрестках.

В таких условиях у Гурова были шансы. Он мчался наугад, но его направляли интуиция и здравый смысл, и через некоторое время он нашел автомобиль Эвелины. Как это ни смешно, но Гуров нагнал его именно на перекрестке, где островитянка послушно дожидалась зеленого сигнала светофора, несмотря на то, что ни справа, ни слева от нее не двигалось ничего крупнее москитов.

Она, похоже, не встревожилась даже тогда, когда за кормой у нее появился сверкающий мотоцикл. Ей и в голову не приходило, что для Гурова, привыкшего разыскивать преступников в безграничных и запутанных московских лабиринтах, Рокамболь может быть чем-то вроде детской головоломки.

Эвелина спохватилась, только когда Гуров подъехал совсем близко и вежливо постучал пальцем в боковое стекло автомобиля. Эвелина дернула своей гордой испанской головкой, уставилась на Гурова огромными черными глазищами, и ее красивые правильные черты исказились от досады и страха. Она мигом забыла про зеленый и красный свет и ударила по газам, намеренно задев Гурова задним крылом машины. Он услышал неприятный треск, увидел, как посыпалась на асфальт краска, и выругался.

«Вот так попали! – подумал он. – Эта стерва, кажется, ни перед чем не остановится. А мотоцикл, между прочим, чужой!..»

Испытывая крайне неприятные чувства, Гуров тем не менее выправил отброшенный с курса мотоцикл и снова устремился в погоню. Теперь все было всерьез.

Эвелина немедленно забыла о том, что находится в колыбели цивилизации и порядка. Она увеличила скорость до опасного предела и принялась наворачивать круги по замершим улицам, пытаясь оторваться от Гурова. Она сворачивала в самых неожиданных местах, проскакивала через темные спящие рынки, опрокидывая пустые прилавки, перемахивала через горбатые мостки, под которыми струилась темная вода. Гуров даже не предполагал, что в городе так много речушек. Вообще, несмотря на свою относительную невеликость, городок показался ему чересчур запутанным и сложным для вождения. Выручало только одно – хозяйка «Эстреллы» сама не слишком хорошо ориентировалась на местности. Во всяком случае, впечатление у Гурова сложилось именно такое. В ее перемещениях по спящим улицам ощущалось что-то хаотическое. Складывалось впечатление, что она сама не знает, куда спрятаться. Больше всего ей хотелось, наверное, смыться из города и вообще с острова, но это было слишком сложно в такой час.