Сила урагана - Кристофер Банч

Каждая из верфей Камбры, усовершенствованных и расширенных после мусфийской войны, могла в месяц выпускать один такой истребитель. Еще месяц требовался на внутреннее оборудование. Кораблей больших размеров сейчас пока не строили: расходы на постройку и материалы увеличивались не в арифметической прогрессии, а по экспоненте.

С какой скоростью строили корабли на Лариксе и Куре и насколько они были велики — не знал никто. Но все предполагали худшее — на войне так было надежнее всего.

— И чего тебе надо? — вежливо поинтересовался Бен Дилл у мусфия.

— Узнать, почему ты ведешь себя как идиот.

— Я всегда так делаю.

— Ты пилот, — сказал Аликхан, — а вызвался на задание для пехоты. Это глупо.

— Я уже сказал Гарвину на Камбре, — ответил Дилл, — я соскучился. Давно не было никаких неприятностей.

— Понятно, — отозвался Аликхан. — Да, глупо. Но не глупее, чем мне вступать в Корпус. Почему ты меня не спросил, не хочу ли я быть глупее, чем я есть?

— Честно говоря, — задумчиво сказал Дилл, — мне это в голову не пришло. Но даже если бы пришло, вряд ли я бы тебя взял. Что будет, если на Куре нас засекут? Ты не думаешь, что у кого-нибудь может и крыша поехать, если они увидят у себя в джунглях этакое чудовище с коричневой шкурой?

— С термином «крыша поехала» я незнаком, — заметил Аликхан, — но могу догадаться о его значении. Но почему это должно удивить больше, чем десять странно одетых и до зубов вооруженных людей, которые шляются вокруг и ищут, что бы уничтожить?

— Хмм, — отозвался Дилл. — Замечание верное, и я даже не хочу обдумывать такую возможность. Извини, что не дал тебе шанса погибнуть, Аликхан. Но ты вот о чем подумай. Ты ведь будешь забрасывать нас на «велве», верно? А ты хороший пилот. Пожалуй, второй после меня. Так что когда мы начнем звать на помощь, будет кто-то, кто не обделается в штаны и сможет нас забрать.

— Никак не пойму, почему людей так заботят экскременты, — ответил Аликхан. — Я принимаю твое извинение, и когда понадобится вас забрать, я там буду — неважно где, когда и для чего.

Через две смены, когда десантники РР пытались убедить самих себя, что им нравится жить на головах у экипажа «Парнелла», что они бесстрашны и эта непонятная миссия их не беспокоит, в маленькую грузовую каюту, которую они заняли для своих нужд, гордо вошла техник беспилотного разведчика.

— Мил Янсма, сэр, — сказала она, — смотрите и восхищайтесь. Смотрите и восхищайтесь.

— Разведчик вернулся?

— Не просто вернулся, но никто там даже не догадался, — ответила она. — Нет, вы смотрите и восхищайтесь!

— Ладно, команда, — приказал Гарвин. — Разворачивайте запись. Будем решать, где мы за них возьмемся.

Куру Четыре выбрали потому, что предвоенные данные разведки указывали на нее как на самую населенную планету системы, хотя всем четырем планетам еще тысячелетие не придется беспокоиться о перенаселении. Беспилотный разведчик сделал восемь витков вне атмосферы от полюса к полюсу с целью съемки. Ночью вылет был повторен с использованием усиленного освещения и инфракрасных лучей.

Команда разглядывала развернутую перед ними проекцию Куры Четыре — голограмму диаметром примерно в метр.

— Одиннадцать крупных городов, — сообщила Моника Лир.

— Двенадцать, — поправил Фрауде. — Вон там, у южного полюса, еще одно световое пятно.

— Выведите по очереди все эти районы, — распорядился Гарвин.

— Есть, сэр, — ответила техник, и голограмма сосредоточилась на одном районе, потом на другом.

— Этот не годится, — сказал Дилл. — Похоже, он построен на единственном открытом месте на всей планете.

— И вон тот тоже вычеркнем, — заметила Лир. — Прямо на полуострове, некуда даже убегать, когда обстановка накалится.

— А как насчет этого?

— Годится.

Пригодными сочли еще три зоны и начали исследовать их подробнее.

— Вот этот, — решил Гарвин, устало моргая. — Это, похоже, крупнейший город на планете. Сколько там населения, миллион?

— Может, и больше, — ответил Фрауде. — Почти наверняка больше. Я просмотрел все возможные цели в увеличении. У этого хватает аэродромов, складов и чего-то на вид вроде военных арсеналов. Так что населения должно быть побольше, чем миллион.

— И он прямо на пересечении этих двух рек, — заметил Янсма. — Потом долина расширяется. А до моря сколько? Километров пятьдесят? И горы рядом с городом, есть, где спрятаться.

— Какой план, босс? — спросила Лир.

— Я так думаю, — неспешно заговорил Гарвин. — Если мы подойдем отсюда, хребет нас прикроет. Потом перейдем вот сюда… и ударим по дамбе. Взорвем ее к чертовой матери. Я надеюсь, что ударной волны хватит, чтобы уничтожить и вон ту дамбу ниже по течению. Если повезет, мы нагоним большую волну на долину… метров пятьдесят высотой… прямо через центр города. И смоем всех в море.

Медик Джил Махим прикусила губу, но ничего не сказала. Гарвин заметил выражение ее лица.

— Если ты переживаешь, что мы потопим женщин и детей… — начал он.

— Да нет, босс, — сказала Махим. — Это так, минутное.

— Ладно, — продолжал Янсма, притворяясь, что не заметил ее смущения. — Это примерная первая цель. Нам приказано поразить первую цель, отступить и в зависимости от нашего состояния высадиться в другом месте и атаковать уже там. После этого, я надеюсь, Протектору Редруту придется всерьез заняться протекцией. Теперь мы проведем еще один пролет разведчика над этими горами. Посмотрим, где база, какой гарнизон у дамбы, где ближайшие деревни и тому подобное.

— Насчет второй цели, — сказала Лир. — Если первая дамба не снесет ту большую, мы сами ее возьмем.

— Местность сразу станет замечательной и враждебной, — заметил твег Нектан.

Лир пожала плечами:

— Если ты хочешь жить спокойно, зачем надо было, как идиоту, вызываться добровольцем?

Послышался смех.

— Вообще, — сказал Фрауде, — если бы мы серьезно собирались с ними воевать, то лучше всего было бы бросить эти десантные затеи, вернуться на Камбру и снова прийти с лучшими дефолиантами, какие может создать наука. Судя по всему, эта и три остальные планеты действительно являются житницей Редрута, как и докладывала разведка.

— А то можно все спрыснуть радиоактивной пылью, — вставила Махим.

— Можно и так, — спокойно ответил Фрауде. — Если не собираешься после войны занимать планету.

— Вернемся к нынешней операции, — сказал Гарвин. — После этого мы уходим в горы и вызываем помощь. Время операции — от пяти до семи дней. Но может случиться и вдвое больше. Так что экономьте на припасах.

Гарвин заметил, что Аликхан смотрит на него, и вопросительно поднял бровь:

— На секунду, Гарвин.

Гарвин начал было говорить, что в таком деле секретов не бывает, но остановился и вместе с мусфием вышел из каюты.

— Я еще не очень знаком с вашими правилами боя, — сказал Аликхан. — Была какая-то особая причина, по которой ты не упомянул эти… не знаю, как их назвать… Явления, которые время от времени появлялись на дисплеях?

— Явления?..

— Мне они виделись как редкие облачка. Но они двигались в разных направлениях, так что не могли быть облаками, если только ветер над этими горами не совсем уж странный.

— Наверное, лучше нам вернуться, — ответил Гарвин, — чтобы ты всем рассказал, что ты там увидел.

Аликхан пошел за ним обратно. Команда изучала проекцию, бормоча что-то насчет «зверски крутых подъемов», «не больше трех в день», «надо ли опасаться крестьян в джунглях» и тому подобное.

— Внимание, команда, — сказал Гарвин. — Есть вопрос. Прогоните еще раз съемку над реками.

Техник выполнила команду.

— Вон там, — указал Аликхан, потом двинул головой. — Вот еще… два здесь… вон там.

Люди смотрели с удивлением.

— Кто-нибудь видел, на что показывал Аликхан? Послышался хор: «нет», «нет, сэр», «не-а» и тому подобное.

— Очень интересно, — сказал Фрауде. — Похоже, мы так и не выяснили, чувства мусфиев острее, чем у людей, или нет.

— Никто из вас этого не видел? — удивленно спросил Аликхан.

Ответом ему было долгое молчание.

— Техник, — обратился Гарвин, — ваши записи показывают что-нибудь вне зоны человеческого восприятия?

Техник коснулась кнопок на панели голопроектора, прочла данные, нахмурилась, еще повозилась с панелью.

— Нет, сэр. Ничего такого, что он говорит… Нельзя увидеть то, чего не существует по данным приборов.

Аликхан уставился на женщину, уши его напряглись, глаза покраснели от гнева. Но он ничего не сказал.

— Не люблю, когда начинаются странности, — сказала Деб Иртинг.

— А кто любит? — отозвался Гарвин. — Посмотрим, заметит ли Аликхан что-нибудь после следующего прохода разведчика. Может, — сказал он с надеждой, пытаясь убедить сам себя, — у нас просто неполадки в рекордере.