Покоритель зари, или Плавание на край света (с иллюстрациями) - Клайв Льюис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью, там было светло. Прямо перед ней, на первой площадке сверкали солнечным светом открытые окна, а снизу доносилось уютное тиканье часов. Потом она свернула налево, и, одолевая следующий пролет, тиканья уже не слышала. Дойдя до верха, она увидела длинный коридор, кончавшийся окном. Наверное, он шел через весь этаж, насквозь. Дубовая обшивка стен и мягкие ковры ей понравились, множество дверей – не очень. Особенно же неприятна была полнейшая тишина – мышь не скреблась, муха не жужжала, занавеска не хлопала, только стучало ее собственное сердце.
«Последняя дверь налево», – подумала Люси, огорчаясь, что дверь эта так далеко, и на пути к ней придется миновать много других, за каждой из которых может оказаться хозяин. Но, думай – не думай, идти надо, и Люси пошла, бесшумно ступая по толстому ковру.
«Пока что боятся нечего», – говорила она себе. И впрямь, коридор был тих и светел, разве что – слишком тих. Да и лучше бы, если бы на дверях не было этих знаков – запутанных, словно вензеля, и, наверное, означающих что-нибудь гадкое. А еще лучше было бы без масок на стенах – не то чтоб особенно уродливых, но все же жутковатых из-за пустых глазниц. Так и казалось, что пройдешь мимо, и они скорчат рожу у тебя за спиной.
По-настоящему струсила она после шестой двери: странное бородатое личико глянуло на нее. Заставив себя остановиться и посмотреть, она поняла, что перед ней зеркало, размером с ее лицо, обрамленное со всех сторон какими-то космами. «Ну вот и все, – сказала она. – Я себя увидела, бояться нечего». Однако в таком виде она себе не очень понравилась и поскорей пошла дальше. (Я не знаю, для чего там висело бородатое зеркало – я не волшебник).
Добираясь до последней двери, она подумала, не становится ли коридор длиннее, тоже по волшебству. Но тут показалась эта дверь, она была открыта.
Люси вошла в залу с тремя большими окнами, уставленную книгами до потолка. Она никогда не видела столько книг сразу – тут были тоненькие книжки и толстые, пыльные фолианты, совсем огромные, больше церковной Библии, все в кожаных переплетах, все старые, ученые, волшебные. Но она знала, что они ей не нужны. Главный голос предупредил ее, что та книга – не на полках, а на конторке, в самой середине зала. Она поняла, что читать придется стоя (стульев, кстати сказать, тут вообще не было), а стоять – спиной к двери; и пошла закрыть ее.
Однако дверь не закрылась.
Кто как, а я понимаю, что ей стало неприятно. Меня бы самого это не порадовало. Но что поделаешь, пришлось стать спиной к открытой двери, зная, что может войти кто-нибудь невидимый.
Кроме того, ее огорчили самые размеры книги. Главный не объяснил ей, где нужная страница, и даже удивился, когда она об этом спросила. По-видимому, он и не думал, что можно открыть книгу, а не листать с самого начала, пока не найдешь то, что ищешь. «Тут с неделю провозишься!» – подумала Люси, глядя на огромный том. – А мне и так кажется, что я тут очень давно».
Она подошла к конторке и коснулась книги (пальцы ее дернулись, словно она тронула провод), но открыть ее не могла, пока не поняла, что надо расстегнуть застежки. Ах, что это была за книга!
Прежде всего, то был манускрипт, написанный узорными, но четкими буквами, такими красивыми, что Люси долго смотрела на них, забыв обо всем прочем. Гладкая толстая бумага дивно благоухала, поля были сплошь изрисованы прекрасными картинками, а каждое заклинание начиналось с красивейшей буквицы.
Ни титульного листа, ни заглавия не было. Поначалу шли заклинания не особенно интересные – как лечить бородавки (помыть руки в лунном свете, собрав его в серебряный тазик), как унять зубную боль и судорогу, как приманить пчелиный рой. Но картинки были очень красивы, и Люси с трудом отрывалась от каждой страницы, напоминая себе: «Так я вовек не управлюсь!..» Перелистав страниц тридцать – как отыскать клад, как что-нибудь вспомнить, как забыть, как вызвать или утишить ветер и снег, как нагнать и разогнать туман, как навеять прекрасный сон, как превратить человеческую голову в ослиную (это было с бедным ткачом Основой[2]). Чем дальше она читала, тем живей и чудесней были картинки.
Вдруг открылась такая красивая страница, где было столько картинок, что надписи можно было не заметить. Но Люси ее заметила. Она гласила: «Как стать самой красивой на свете». Вглядевшись в миниатюры, она увидела девочку у конторки, над огромной книгой, в ее собственном платье и вообще совсем, как она. Рядом та же девочка что-то говорила, широко открывая рот, еще дальше она уже была красивей всех на свете. Как ни мала была картинка, Люси-красавица смотрела прямо в глаза Люси обыкновенной, и та смотрела ей в глаза, дивясь ее красоте, и замечая, что они все-таки похожи. Красавица сидела на троне и глядела, как все тарханы и все короли сражались из-за нее. Потом турнир превратился в настоящую битву и Нарния, Орландия, Тельмар, Теревинфия, Гальма, Тархистан лежали в развалинах, ибо их разрушили властители, вожди, вельможи, оспаривая ее милость. Еще пониже Люси-красавица уже приехала домой, Сьюзен, былая гордость семьи, заметно подурнела, и лицо у нее было злое. Она до смерти завидовала сестре, но что с того, на нее никто и не глядел.
«Ну, это прочитаю вслух, – подумала Люси. – Прочитаю, и все, и ничего вы мне не сделаете!» Последние слова она прибавила, ибо ей все сильнее казалось, что делать этого нельзя.
Но, посмотрев на заклинание, она увидела в самой середине, где раньше никакой картинки не было, льва, Льва, самого Аслана. Он был такой ослепительно-яркий, что просто вылезал из страницы, и она не могла сказать позже, двигался он или нет. Лицо его она знала, сейчас он рычал, скалил зубы. Ей стало так страшно, что она быстрей перевернула страницу.
Дальше шло заклинание: «Как узнать, что думают о тебе друзья?». Люси очень хотелось прочитать то, про красавицу, но страницы назад не переворачивались. С досады она стала читать это (ни за что на свете я не скажу вам, какие в нем слова), и ждала, что будет.
Сперва не случилось ничего. Потом она разглядела купе третьего класса и двух девочек в нем. Она узнала их сразу, то были Марджори Престон и Энн Фиверстон. Картинка ожила. Мимо окон замелькали столбы, девочки засмеялись и заговорили. Понемногу (словно радио набрало силу) она разобрала слова.
– А в будущей четверти, – спрашивала Энн, – ты так и будешь ходить, как приклеенная, с этой Пэвэнси?
– Почему это «как приклеенная»? – возмутилась Марджори.
– А потому! – отвечала Энн. – Ты прямо на ней свихнулась.
– Ну, знаешь! – воскликнула Марджори. – Не такая я дура! Вообще-то она ничего, но сколько можно, надоело…
– Больше я тебе надоедать не буду! – крикнула Люси. – Гадюка двуличная! – И вспомнила, что говорит с картинкой, настоящая Марджори ее не слышит.
«Да… – подумала Люси. – Не ждала я от нее!.. Сколько я ей помогала, сколько ее защищала от девочек. Кто-кто, а она это знает. И с кем? С Энн Фиверстон! Неужели все подруги такие? Тут еще столько картинок. Нет. Больше смотреть не буду! Не буду, и все». – И она перевернула страницу, уронив на нее тяжелую, злую слезу.
Дальше шло заклинание «Как очистить и обрадовать душу». Картинок здесь было меньше, но они казались еще красивее. Собственно, это был рассказ, а не заклинание. Занимал он три страницы, и дочитав до конца, Люси сразу его забыла. Пока читала, словно сама в нем жила, а потом – забыла, хоть ты что. «Да это лучший рассказ на свете! – подумала она. – Сейчас же перечитаю», – но страницы, как мы помним, обратно не перелистывались.
– Ну, что же это такое! – сокрушалась Люси. – Попробую сама вспомнить… так, так… нет, ничего не выходит! Как же я могла забыть! Там было про чашу, и про шпагу, и про дерево, и про холм… Нет, не помню! Что же мне делать?»
Так она и не вспомнила, но с той поры ей нравились лишь те рассказы, которые походили на этот, из книги.
Перевернув страницу (которая, кстати сказать, выцветала на глазах, и прочитать ее уже было нельзя), Люси увидела сплошные буквы, без картинок; однако, заголовок гласил: «Как делать видимым невидимое». Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, произнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало: поля покрылись крошечными картинками. Так бывает, когда поднесешь к огню письмо, написанное лимонным соком, но тогда проступают бурые буквы, а тут проступили золото, багрянец и лазурь. Картинки были странные, фигурок очень много, и Люси испугалась, представив себе, сколько невидимого стало теперь видимым.
Тогда она услышала мягкие шаги и вспомнила, что волшебник ступает тихо, словно кот. Если кто-то ходит у тебя за спиной, лучше обернуться, что Люси и сделала.
Лицо ее просветлело, и хотя она не знала этого, стало лучше, чем у Люси-красавицы. Она протянула руки и кинулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда. Она зарылась носом в его гриву и, услышав низкий, словно бы подземный звук, посмела подумать, что лев мурлычет.
