Пугачев и Екатерина - Владимир Буров

– В какой фазе сейчас находится Вселенная, в полу периоде энтальпии, или все же еще в полу периоде энтропии?

К счастью, это была уже сама Пират Рицца. Это было настолько вкусно, что Потемкин почувствовал себя вороной с большим куском Дор Блю на высокой березе, и оглядывающейся по сторонам и вниз, не бежит ли там какая-нибудь лиса, чтобы помешать его наслаждению.

– Ну, что? Каково? – просто спросила София, после трехчасового похода по тоннелям разных времен и народов.

– Настоящий Пармезан, – тоже просто ответил парень, – итал… прошу прощенья, Цербстский.

– Нет, отчего же. Я согласна поехать в Италию. Отвези меня в Венецию. Хочу покататься на лодке.

– Ты пробовала в лодке?

– Нет.

– А я пробовал.

– Давно?

– Шучу. Я тоже не пробовал. Но, думаю, тебе понравится. И знаешь почему?

– Она качается?

– Есс!

В апартаменты ворвался без пригласительного билета Бестужев.

– Он вообще без приглашения, – крикнул ему в спину Вяземский, приоткрыв дверь.

– В чем дело, Канцлер? – строго спросила Пират Рицца, выйдя ему навстречу совершенно голая.

– Простите, что слишком быстро вошел, что вы не успели даже одеться, – сказал Бестужев.

– За это не надо извиняться, – сказала Со. – Потому что здесь извиняются как раз за обратное.

– За то, что входят одетыми?

– Вот именно.

– Хорошо, я разденусь. – Князь разделся. И тут же услышал из-за шторы голос Шарика:

– После аудиенции зайдешь ко мне, Бестик.

– Только через мой труп, – узнали все голос Брюс.

– Хорошо, я вызываю тебя на бой.

– За этого козла? Думаю, не стоит.

– Хорошо, займемся им вместе.

– Хи-хи, – сказал Канцлер, и сам не понял, как только его губы, его горло могли воспроизвести это хихиканье.

В ответ тоже захихикали.

– Дурной пример заразителен, – счел нужным добавить Князь, прежде чем доложить Со о случившемся.

Оказалось, что он даже под маской узнал Лизку Воронцову, любимую женщину убиенного Петра Третьего.

– За каким столом она сидела? – спросила Со.

– Так в том-то и дело, – хлопнул ладонью по коленке Бестужев, – что не за столом она сидела, а…

– Что, А? Договаривай.

– Так под столами лазила, и делала миньет всем, кто попросит.

– Скотина, она и есть свинья, – резюмировала Со. – Другого я от нее и не ожидала.

– Да, по-человечески, ей неинтересно, – согласился Князь. И добавил: – Че делать-то будем? А ты хотела сделать из нее фаворитку. Вот тебе и фаворитка!

– Возьми ее пока себе, Князь, – сказала Со.

– Мне неудобно.

– Почему?

– А вдруг Петрушка вернется? Ведь никто же не нашел его тело. А если и не вернется, меня будут звать Петрушкой.

– А тебе стыдно быть Петрушкой, Петром Третьим, моим мужем?

– Так нет, конечно.

– Хочешь трахнуть меня сейчас?

– Так я бы не против, конечно. Только, боюсь, другие будут против.

– А кто там следующий?

– Так Вяземский рвется. Честно, как с цепи сорвался. Не хотел меня пускать.

Между тем за дверями послышал изрядный шум. Какой-то верзила раскидал всю очередь и прорвался без билета к Княгине Дашкой, только что назначенной Президентом Академии Наук. Уже в апартаментах этот верзила столкнулся с другим верзилой. Началась драка. Бой, так сказать, не за жизнь, а за тело Президента Академии Наук.

– Вы бы лучше стихами посоревновались, – сказала им Да, выходя голая из-за занавеса, и закуривая. По совету Со, они решили перейти на легкие дамские сигары.

Это были Ломоносов и Державин.

– А я вот тебя энтропией! – кричал Ломонофоффе, проводя правый боковой.

– На вот те, энтальпией! – рявкал Державин, проводя апперкот, и добавлял: – Ни за что не уступлю тебе мою красотуленьку Книгинюшку Дашеньку.

А за слегка приоткрытой дверью прыгал и рвал на себе волосы Граф Панин, и орал, что ребята трахают вдвоем:

– Практически цель всей жизни Екатерину Романовну Дашкову.

Между прочим, еще перед началом праздника Со объявила:

– Хочу быть Пират Риццей для всех, а не только для избранных Князей, Графов и прочих Баронов. Поэтому. – Она встала на стол:

– Зовите меня отныне, если что:

– Екатериной! – Виват.

– Виват Екатерина! И так далее. А именно:

– Екатерина! Как все.

Но Дашка, видимо, чтобы привлечь к себе побольше внимания, даже написала на двери – правда, с обратной стороны:

– КАТЕ. – И многие ошибались. Скорее всего, и поэт Державин с ученым поэтом Ломонофоффе подрались из-за Со. Думали она:

– Кате.

Потемкин, правда, называл ее:

– Като. – Ну, каждый хочет присвоить себе Пират Риццу-то.

Ребята продолжали драться.

– Вот те преродактилем! – и Держ нанес Лому прямой в пах. Ну, по яйцам, в общем. И это было не запрещено.

Ломик походил немного, согнувшись в три погибели. Потом попросил Держи Морду, как он сказал, остановиться, и сделал ямб и хорей вместе взятые. А именно:

– Хук слева, и тут же хук справа.

Державин хотел ответить по-гречески, с разворотом. Но тут вбежал Панин и остановился, как вкопанный. Он-то думал, что слышит за дверью сексуальную оргию втроем.

– И так только не стыдно, – Князь схватился за голову. – Девушка стоит, нервно курит сигару, а они – посмотрите на них – дерутся. Олухи.

Ребята устыдились, и хотели уже перейти к боевым действиям, но Ломоносов, вдруг опять проявил свой сибирский характер:

– И все-таки я сначала отвечу тебе по латыни! – И локтем с разворота пронзил просто поэта почти насквозь. Как римский легионер Архимеда. Или как Цицерон самого себя.

Державин рухнул к ногам нового Президента Академии наук. Успел, правда, сказать, чем потерять сознание на добрых полчаса:

Не зрим ли каждый день гробов?Седин дряхлеющей вселенной.

И ответ Ломонофоффе:

– Одна с Нарциссом мне судьбина.

5

Все было хорошо. Как на всех праздниках:

– С небольшими нюансами. Как сказала Графиня Лиза Воронцова:

– Че вы ко мне пристали со своими нравоучениями? Все хорошо. Никого же не убили и не зарезали.

Всё началось после того, как Эм Счастливый снял маску на утреннем, если так можно сказать, ужине. Ну, дело было утром, в пять, а последний обед банкета принято называть ужином. Многие уже смыли грим. И это само по себе было нехорошо, потому что придавало людям, недавно веселящимся, вид равнодушный, обычный. Как будто они были не Князьями и Графами, а серыми конторскими служащими.

– Крысиное сборище, – сказал Потемкин.

– Что ты сказал, любимый? – спросила Со, по сегодняшнему всенародному прозвищу:

– Екатерина.

Но ответить Потемкин не успел – Лизка Воронцова узнала своего любимого Петрушку.

– Ай! – рявкнула она. – Это не он! – И тут же добавила:

– Хиз май мэн.

– Она заговорила на немецком, – сказал Бестужев.

– Здесь все языки называют немецким, – шепнула Даша своему соседу за столом.

– Как и всех иностранцев – немцами, – ответил также шепотом сосед.

И вдруг этот сосед понял, что обращаются именно к нему.

Глава седьмая

1

– Ты кто? – спросила Даша, поняв, что Лиза указывает именно на него. Эти дамы, Графиня Лиза Воронцова и Княгиня Дашкова обычно даже не раскланивались друг с другом, так как принадлежали к противоположным группировкам. Даша была подругой Пират Риццы, а Лиза – наоборот, была другом Пиратора, Петра Третьего. И когда одну из них спрашивали:

– Почему? – Обе отвечали одинаково:

– Не обращайте внимания. Шиз май систэ. – Они были родными сестрами.

– Так, вы не узнаете меня? – спросил парень. – Я так долго не был с вами вместе?

Наконец под стол упала сама Со.

– Жив, Курилка! – Графиня Лиза бросилась ему на шею. На ней повисла Баронесса Карр, которой Петрушка много наобещался, да она думала, что все уж пропало, как он умер.

Эм Великолепный, как две капли воды был похож на пропавшего Петра Третьего.

– Как брат-близнец, – высказала версию Шаргородская.

– Так думаешь это кто? – спросила София.

– Это? – переспросила Шарик, рассматривая, как на парне повисли сразу и Пигмалион, и Галатея. Пигмалион – в том смысле, что ассоциировался со словом маленький. А Галатея с четырехметровой статуей, которую он создал. Богатырем, как известно, была Лизка Воронцова, а пигалицей фрейлина Карр.

Эм Великолепный упал и сломал стол.

– Так это и есть твой… – начала Брюс. А Шарик добавила:

– Один из них это точно.

– Это Эм Великолепный, – сама решила София.

– А почему не Петр Третий? – спросила Брюс.

– Потому что Петр Третий и есть Эм Великолепный, – констатировала Шар.

– Отлично. Надо срочно жениться. – Нет последнюю фразу она только хотела сказать, но прежде решили уточнить: – Мы женаты?

– Естественно, – ответила Брюс.