Под грязью пустота - Александр Золотько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как на бойне, мелькнуло в голове у Клоуна. Неужели обоих?
Голова лабуха превратилась в кровавое месиво. Тело его лежало в луже крови, но не это сразу бросилось в глаза Клоуна.
Возле убитого рядом лежал Гаврилин – лицо и руки в крови. Сквозь алые пятна на лице проступала бледность.
– Ты? – резко обернулся к Клоуну Краб.
– Я.
– Твой дружок шустрым оказался. Лабуху проломил череп. Мы даже дернуться не успели.
– Нормально… – протянул Клоун.
– Так мы толком и не смогли с музыкантом… – губы Краба вдруг искривились, – с лабухом… с лабухом не смогли толком поработать.
– А Гаврилин что?
– В обморок упал, сука.
– И что теперь?
– Что теперь, что теперь? Теперь будем с ним возиться. Хозяин сказал, чтобы с ним все было в порядке, а тут вот такое… – Краб прошелся по подвалу, аккуратно обходя кровь, – ладно, сейчас возьми кого-нибудь, оттащите собутыльника твоего в угловую комнату. Обмойте там и пусть оклемается малость. До утра. А ты…
– Что?
– А ты от него не отходи ни на шаг. Одного еще поставишь под дверью, другого – под окно. Все понятно?
– Все.
– Выполняй! – Краб еще раз глянул на Гаврилина, – Сука!
– Клин, кто там еще? – Клоун оглянулся в дверной проем, взяли его аккуратно. Смотрите, там у него дырка от пули и ребра сломаны. Осторожно.
Пока Гаврилина поднимали, Клоун вышел на двор и посмотрел вдогонку Крабу. Тот быстро шел к особняку, споткнулся обо что-то, взмахнул рукой чтобы удержать равновесие. Выматерился.
Замечательно. Таким Краба он еще не видел. Ай, да Гаврилин!
Когда Гаврилина проносили мимо. Клоун взглянул ему в лицо.
Отсрочка тебе выпала, парень, только отсрочка. И шансов у тебя почти нет.
Глава 4
Пустота
– Это он! – Краб прошел по кабинету Хозяина от двери к окну.
– И?.. – Хозяин проводил его взглядом, откинувшись в глубину кресла и сцепив пальцы рук.
– Теперь мы можем…
– Что мы можем?
– Мы можем все из него вытащить, – Краб провел рукой по лицу, словно вытирая рот.
– И что ты собираешься из него вытащить?
– Как? – Краб остановился посреди кабинета.
Хозяин усмехнулся. В этом весь Краб. Если он что-то решил – это должно автоматически приниматься всеми окружающими. По лицу его сейчас было видно, что странные вопросы Хозяина его ставят в тупик, а, значит, раздражают. Ведь любому должно быть ясно…
– Выясним кто он, откуда.
– Александр Гаврилин, предприниматель. Дальше.
– Кто такой Солдат.
– А если он просто собирался отметить Новый год в ресторане? И оказался круче, чем шобла Солдата?
Краб попытался что-то ответить, но Хозяин перебил его:
– Если бы ты, к примеру, оказался на его месте, неужели ты не разобрался бы с этим чокнутым пацаном? А, Краб?
– Разобрался бы, – сказал Краб без размышления, – только…
– Что только? – быстро переспросил Хозяин.
– Только мне не помогал бы один из людей Солдата. А ему…
– Это кто сказал?
– Это все сказали, и стриптизерша, и сам лабух. Так и в ментовке в протоколе записано.
Краб присел на подоконник, похлопал себя по карманам пиджака:
– Можно закурю?
Хозяин сам не курил уже очень давно, но обычно никому не запрещал дымить в своем присутствии. Но дать возможность Крабу немного успокоиться не входило в его планы.
– Не нужно дымить, – рука Краба с сигаретой остановилась на полпути ко рту, – что-то у меня легкие барахлят. Старею.
Краб смял сигарету между пальцев и сунул ее в карман. Нервничает, удовлетворенно отметил Хозяин. Чего же это он так нервничает? Ну и черт с ним. Это его проблемы. А он, Хозяин, подумает как из этого всего извлечь пользу.
– То, что это записано у ментов, хорошо. Только вот правда ли это…
– Вот мы и выясним.
– Выяснишь… Лады. Давай я с ним, с этим Гаврилиным побеседую, а потом…
– Это… – Краб замялся.
Краб замялся! Хозяин слегка приподнял брови. Невозмутимый Краб стоит перед ним и жует сопли, как провинившийся школьник.
– Что там у тебя?
– Он без сознания…
– Что? Я ведь тебе говорил…
– Его никто и пальцем не трогал, Кирилл и Нолик обрабатывали муз… лабуха, Гаврилин и потерял сознание.
– Сознание потерял? Это тот мужик, который мочил всю группу Солдата?
Краб сунул руки в карманы и снова прошел по кабинету. Вынул пачку сигарет. Покрутил в руках и снова сунул ее в карман. Хозяин ждал ответа молча, не торопя, и это заметно раздражало Краба.
– Может, он от потери крови вырубился, или от коньяка. Его Клоун в «Гиппократе»
накачал на всякий случай. Да через пару часов он оклемается и тогда…
– Ладно, – протянул Хозяин, – Ладно. Тогда давай сюда лабуха. Я поговорю с ним.
– А лабух умер, – сказал Краб неожиданно тихо.
– Шутишь?
– Но вы же сами…
– Я?
– Вы. Сказали же, что он не нужен и с ним можно поработать, чтобы подготовить Гаврилина…
– Поработать. Я сказал поработать. А вы… – Хозяину почти не пришлось имитировать ярость, чувство очень похожее на нее неожиданно поднялось из глубины души и ударило в голову, как неразбавленный спирт.
Несколько секунд Хозяин наслаждался этим чувством, а потом привычно оттолкнул его в глубь сознания, к ошибкам молодости.
– Ума не хватило, чтобы остановиться? Ты?
Краб вздрогнул, столько в этом вопросе было скрытой угрозы.
– Нет, его…
– Кто-то из твоих? Кто? Наказать урода!
– Его Гаврилин замочил, молотком.
Вначале Крабу показалось, что Хозяин закашлялся, тяжело, задыхаясь, с хрипами. Но потом, через секунду понял, что старик в глубоком кресле смеется.
– Молотком? – Хозяин резко оборвал смех, – Молотком? А вы где были? Или он в обмороке его замочил?
Краб скрипнул зубами. Только сейчас он понял как дико и неправдоподобно звучат его оправдания. И, главное, зачем оправдываться?
– Лабух все равно съехал крышей. Все видели, кто был в подвале. Все. Он двинулся. Прямо на глазах у всех. Гаврилин признался, сказал, что был в кабаке… Я хотел… Я закурю?
– Нет.
– Я хотел узнать, кто был с ним… Кирилл с Ноликом поднажали… Гаврилин и вырубился. Я послал за водой… а он… Гаврилин… подполз к лабуху и молотком проломил ему голову.
Хозяин улыбнулся. Морщины на лице стали резче, лицо словно распалось на отдельные угловатые фрагменты. Глаза утонули в темных прорезях. Краб увидел, как уголки бесцветных губ брезгливо опустились.
– Что собираешься делать дальше?
– Займусь клиникой. И остальными свидетелями, теми, что в больницы попали. Раненые из ресторана.
– А в клинике что?
– В клинике? Будем ждать тех, кто приходил к Гаврилину.
– Только я тебя умоляю, – лицо Хозяина снова стало бесстрастным, – пока я не разрешу – никого не мочить. Никого. Понял?
– Понял.
– Как только Гаврилин придет в себя – сразу сказать мне. Кто там с ним?
– Клоун.
– Никита… Это хорошо. Это славно. Только, может, лучше его отправить в клинику, на место?
– Он мне может здесь понадобиться.
– Лады.
Хозяин прикрыл глаза рукой:
– Свет выключи.
Щелкнул выключатель.
– Да не топчись ты здесь. Что сделано, то сделано. Больше постарайся на облажаться.
Не открывая глаз, Хозяин подождал, пока Краб вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь. Как все завернулось! Как все интересно получается! И Краб потихоньку теряет голову. Ой, теряет! Как бы совсем ему ее не потерять.
– Ну, посмотрим, – сам себе сказал Хозяин, – посмотрим.
Наблюдатель
Все вокруг замерзло и покрылось льдом. Все застыло в прозрачной холодной корке – деревья, трава, люди… Солнце светится далеко вверху, как желтоватый кусок льда. Мелкие и слабые лучики падают на замерзшую землю с тихим звоном.
Отдохните, Саша. Отдохните. Гаврилин узнал этот голос. Узнал его и поэтому решил встать. Он не верит этому голосу. Этому голосу нельзя верить. Нельзя верить вообще никому.
Даже себе нельзя верить. Гаврилин попытался встать, оперся на руки. Рывок. Руки примерзли. Они тоже покрылись коркой льда.
Встать. Встать. Встать.
– Не гони волну, Сашок, – откуда то сверху доносится этот голос. Ему тоже нельзя верить. Нельзя?
Гаврилин почувствовал, как лед не торопясь поднимается по его рукам, от кистей к локтям.
Нет! Гаврилин рванулся. Нет! Еще рывок. Встать! Встать!
– Не гони волну!
– Отдохните, Саша…
Гаврилин рванулся снова, не обращая внимания на боль, не понимая что именно хрустит – лед или его кожа, пронизанная ледяными кристалликами. Он сейчас может думать только об одном – встать. И – встает. Он встает!
И свист ветра в ушах, и страшный скачок горизонта. Он лежал не на равнине. Он, оказывается, висел на отвесной ледяной скале. И теперь, когда руки… Он не смотрел на свои руки и не чувствовал их… И вот теперь. И вот теперь, когда руки оторвались от скалы, его тело скользит все ускоряясь и ускорясь куда-то вниз.
– Нет, нет, нет!
