Анабасис - Ксенофонт

(24) Эти речи показались Клеарху правдивыми, и он сказал: "Разве те, которые попытались путем наговоров сделать нас врагами, когда налицо столько причин для дружбы, не заслуживают тягчайшего наказания?". (25) Тиссаферн ответил: "Что касается до меня, то если только вы, стратеги в лохаги, согласитесь притти ко мне, я открыто назову тех, которые говорят, будто ты злоумышляешь против меня и моего войска". (26) Клеарх сказал: "Я всех приведу и также открою тебе, откуда мне доносят на тебя." (27) После этого Тиссаферн радушно попросил Клеарха остаться у него и пригласил его к обеду.

Когда Клеарх на следующий день вернулся в лагерь, было ясно, что он вполне верит дружбе Тиссаферна. Он передал содержание его речей и убеждал пойти к Тиссаферну тех, кого тот пригласил, а уличаемых в клевете [эллинов] приказал наказывать как изменников и злоумышленников против своего народа. (28) Он подозревал, что клеветником является Менон, так как знал о свидании его с Тиссаферном в присутствии Ариейя, а также о его неприязни к себе и кознях с целью получить в свои руки все войско и таким путем стать другом Тиссаферна. (29) В то же время Клеарх хотел все войско расположить в свою пользу и удалить из него своих противников. Некоторые солдаты возражали ему, советуя не посылать всех лохагов и стратегов и не верить Тиссаферну. (30) Но Клеарх сильно настаивал, пока не добился того, что решено было отправить 5 стратегов и 20 лохагов. Их сопровождали под предлогом посещения базара около 200 солдат.

(31) Когда они дошли до ставки Тиссаферна, стратегов пригласили войти, а именно: Проксена-беотийца, Менона-фессалийца, Агия-аркадянина, Клеарха-лаконца и Сократа-ахейца; лохаги же остались снаружи. (32) Немного времени спустя, по одному сигналу, находившиеся внутри были схвачены, а оставшиеся снаружи – убиты. После этого конный отряд варваров пронесся по равнине, убивая всех встречавшихся эллинов, как рабов, так и свободных. (33) Эллины, наблюдавшие из лагеря эту скачку, были поражены и не принимали никакого решения, пока не прибежал, поддерживая руками свои кишки, аркадянин Никарх, раненный в живот, и не рассказал обо всем свершившемся. (34) Тогда эллины в страхе побежали к оружию, так как они думали, что варвары тотчас же набросятся на лагерь.

(35) Но к лагерю явились только Арией, Артаоз и Митридат, когда-то близкие Киру люди. Эллинский переводчик уверял, будто он видит и узнает среди них и брата Тиссаферна. С ними вместе пришло и человек 300 персов в панцырях. (36) Подойдя на близкое расстояние, они предложили выйти вперед лохагам и стратегам, если таковые имеются у эллинов, чтобы сообщить им, повеление царя. (37) Тогда, в сопровождении охраны, выступили вперед эллинские стратеги Клеанор-эрхоменец и Софенет-стимфалиец, а вместе с ними и Ксенофонт-афинянин, желавший узнать судьбу Проксена. Хирисоф отсутствовал, так как он вместе с отрядом солдат добывал тогда продовольствие в какой-то деревне. (38) Когда они остановились на таком расстоянии, что можно было расслышать произносимые слова, Арией сказал: "Эллины, Клеарх получил возмездие и умер за то, что он оказался клятвопреступником и нарушителем договора. А Проксен и Менон за сообщение о его злом умысле находятся у нас в большом почете. От вас же царь требует сдачи оружия; он говорит, что оно принадлежит ему, так как это было оружие Кира, его раба.[116] (39) На это эллины ответили следующим образом, причем говорил Клеанор-орхоменец: "О, презреннейший из людей, Арией, и вы все, бывшие друзья Кира, разве вы не стыдитесь, ни богов, ни людей, вы, которые поклялись иметь общих с нами друзей и врагов и, тем не менее, изменив нам вместе с Тиссаферном, самым безбожным и самым коварным человеком, погубили тех самых людей, которым приносили клятвы, и, предав нас остальных, теперь приходите к нам вместе с нашими врагами?". (40) Арией сказал: "Клеарх первый был, уличен в злоумышлении против Тиссафорна, Оронта и всех нас, состоявших при них". (41) На это Ксенофонт ответил: "Пусть так; если Клеарх действительно, вопреки клятве, нарушил договор, то он получил по заслугам, ибо справедливость требует казни клятвопреступников. Что же касается до наших стратегов, Проксена и Менона, которые оказались вашими благодетелями, то пошлите их сюда. Ведь ясно, что они, как друзья обеих сторон, посоветуют самое лучшее, как для вас, так и для нас". (42) После этого варвары в течение долгого времени совещались друг с другом и удалились, не дав никакого ответа.

Глава VI

(1) Схваченные таким образом стратеги были увезены к царю и казнены: им отсекли головы.[117] Один из них, Клеарх, по общему мнению всех лично его знавших, был человек не только искусный в воинском деле, но и в высшей степени воинственный. (2) Так, пока лакедемонцы вели войну с афинянами [118] он оставался в своем отечестве, но когда наступил мир, он убедил свое правительство в том, что фракийцы обижают эллинов, и, добившись всевозможными средствами согласия эфоров [119] отплыл для ведения войны против фракийцев, живущих за Херсонесом и Перинфом. (3) Изменив свое решение, когда он уже отплыл, эфоры пытались вернуть его обратно от Истма,[120] но Клеарх их не послушался и продолжал плыть к Геллеспонту. (4) Тогда, за неповиновение, он был приговорен к смерти высшей властью в Спарте. Уже будучи изгнанником, он направился к Киру. Каким образом он расположил его к себе, рассказано в другом месте. (5) Кир дал ему 10000 дариков, и, приняв их, он не предался праздности, но собрал на эти деньги войско и повел войну с фракийцами. Победив их в сражении, он после этого грабил и разорял их страну и жил войной до тех пор, пока войско не потребовалось Киру. Тогда он отбыл для того, чтобы снова воевать вместе с Киром. (6) Мне кажется, что такие поступки свидетельствуют о воинственности человека: имея возможность жить мирно, не унижаясь и ничего не теряя, он предпочитает вести войну; вместо того чтобы предаться праздности, он трудится (т.е. воюет) и спокойному наслаждению богатством предпочитает трату денег на военные цели. Клеарх так же охотно бросал деньги на войну, как другие […] на какую-либо утеху. Вот до какой степени он любил войну. (7) А искусным в военном деле его считали потому, что он любил опасность, днем и ночью нападал на врагов и не терялся в трудных обстоятельствах, как в один голос утверждают все воевавшие вместе с ним. (8) Известно также, что он был прекрасным военачальником, поскольку это совместимо со свойственным ему характером. Так, он умел лучше кого бы то ни было заботиться о продовольствии для войска и заготовлять его, а также внушать окружающим повиновение. (9) Этого Клеарх достигал строгостью. Он был мрачен на вид, имел резкий голос и наказывал он жестоко, иногда в порыве гнева, и порой потом сам в этом раскаивался. (10) Но карал он по убеждению, так как понимал, что войско, в котором не существует наказаний, никуда не годится. Рассказывают даже, будто он говорил, что солдат должен бояться своего начальника больше, чем врагов, когда требуется стоять в карауле, покидать своих друзей или беспрекословно итти на неприятеля. (11) Поэтому в трудных обстоятельствах солдаты слушались его одного и не обращались ни к кому другому. Они говорили, что тогда его мрачность как бы становилась более светлой, а суровость направлялась против врагов и оказывалась спасительной, а не страшной. (12) Но когда миновала опасность и являлась возможность уйти под начало к другому вождю, многие покидали его, так как в нем не было ничего привлекательного, он всегда был сердит и суров, и солдаты чувствовали себя перед ним, как дети перед учителем. (13) При нем никогда не было ни одного человека, следовавшего за ним из дружбы или расположения. А теми, кто был подчинен ему либо по постановлению правительства, либо из-за нужды, или в силу какой-нибудь другой необходимости, он распоряжался, держа их в строгом повиновении. (14) Когда солдаты под его предводительством одолевали врагов, то многое побуждало их совершать блестящие подвиги: тогда проявлялась смелость перед лицом врага, а страх наказания поддерживал и них дисциплину. (15) Таков был Клеарх как военачальник. А служить под началом другого он, как говорят, не очень-то любил. Он умер, когда ему было около 50 лет.

(16) Проксен-беотиец с детских лет мечтал стать человеком, способным на великие дела, и ради этого он за плату учился у Горгия из Леонтины.[121] (17) Проведя с ним некоторое количество времени и уже считая себя способным начальствовать, а также водить дружбу с лучшими людьми и не уступать им в умении платить добром за добро, он присоединился к предприятию Кира. Он надеялся таким образом прославиться, получить большое влияние и разбогатеть. (18) Но было совершенно ясно, что, горячо стремясь к этому, он не станет добиваться своей цели недостойными средствами. Только при помощи справедливости и доблести хотел он получить все эти блага, а в противном случае готов был от всего отказаться. (19) Он мог управлять честными и доблестными людьми, однако не умел внушать своим солдатам ни почтительности, ни страха и совестился своих подчиненных больше, чем те его. Он больше боялся заслужить ненависть солдат, чем те боялись не оказать ему повиновения. (20) По его мнению, для того чтобы быть и считаться, начальником, достаточно было хвалить за хорошие, дела и не хвалить за постыдные. Поэтому окружавшие его хорошие и доблестные солдаты любили его, а дурные строили против него козни, как против человека, которого нетрудно провести. Он умер, когда ему было около 30 лет.