Завещание императора - Александр Старшинов

— Хорошо бы тогда узнать, кто его послал, — заметил Кука, искоса поглядывая на накрытое мешковиной тело.

Тиресий вернулся к трупу, приподнял мешковину.

— Гладиатор… — сказал, не задумываясь. — Шрамы на руках не от меча, а от трезубца. Здоровяк, к тому же упитанный — чтобы жир защищал на манер доспехов от рубящих ударов. Туника, однако, дорогая, скорее всего — уже вольный, подавшийся на службу к какому-нибудь богачу.

— К какому?

— Понятия не имею. Ошейника нет. На поясе кошель с несколькими монетами — и все. По лицу, разрезу глаз, смуглой коже — он откуда-то с Востока.

— А тебе прозрения на этот счет не было?

— Прозрение было одно: вас убить хотят. Ну а теперь расскажи, в чем дело.

Тиресий налил в бокал Куки разбавленного вина и сам же выпил, после чего уселся в хозяйское кресло. Кука же просто глотнул из кувшина.

— Тит, — обратился Тиресий к мальчишке, — скажи на кухне, чтобы нам принесли еще вина и что-нибудь закусить. И попроси госпожу приготовить комнату — не собираюсь ночевать в гостинице. Впрочем, ты можешь лечь в перистиле — да и я тоже — если найдется еще одна походная кровать.

Тит ушел, а Кука принялся излагать (шепотом, очень-очень тихо) историю похищения завещания.

Договорить они не успели — потому что на пороге возник Либан, нерадивый раб Фламмы. В первый момент Кука решил, что его прислал хозяин. Но тут же по перекошенной роже понял: если Фламма его и послал, то по делу совершенно отчаянному.

— Спасите… — проблеял Либан и грохнулся на колени.

— В чем дело? — Тиресий поднялся.

Кука махнул Либану рукой: мол, говори, не бойся.

— К хозяину кто-то забрался и все перерыл. Всю комнату. Замок на сундуке сломал и бумаги выгреб.

— Мало ли ворья в Городе! — с облегчением вздохнул Кука. — Привратника спроси, кого пропустил наверх. Да и дверь надо иметь попрочнее.

— Привратника уже не спросишь… — застонал Либан. — Привратника зарезали.

— А Фламма где?!

— Здесь уже, на кухне сидит. Госпожа его вином потчует. А меня прогнала… — заканючил Либан. — Господин твердит, что, приди он домой чуть раньше, его бы тоже того… укокошили.

— Ну так ступай к хозяину — может, ему что надо! — приказал Кука. И как только Либан вышел, пояснил: — Свиток искали, не иначе. Но, сам понимаешь, ничегошеньки не нашли.

— А когда не нашли, явились сюда. Ставлю золотой аурей, что привратника зарезал наш гладиатор. — Тиресий кивнул в угол, где лежало тело. На всякий случай потянул носом, не воняет ли. Сморщился: уже малость попахивало. — Как посмотрю, вы, ребята, совсем с ума сошли здесь в Риме. Украсть завещание императора. Вы хоть подумали, что с вами будет?

— Так пергамент Фламма притащил сюда, к Приску. Что ж нам, выкинуть его надо было?

— Фламму я бы точно выкинул. Вместе с пергаментом. Кто поручится, что убийцы не явятся снова? А где сейчас Гай? — Тиресий глянул на преторианца так, будто вел допрос.

— Ушел к Декстру — договариваться об отъезде — старина Гай берет сына Афрания с собой в легион. Ну и выяснить заодно, что известно Декстру.

— Выяснить что-то у Декстра? — переспросил Тиресий ледяным тоном. — Выяснить у центуриона фрументариев?

— Ну да… — Кука невольно поежился.

— Когда ушел Приск?

— Да порядочно. Часу в пятом дня[38].

— И до сих пор не вернулся?

Не нужно было глядеть на устроенные в перистиле часы, чтобы узнать время, — солнце клонилось к закату.

— Надеюсь, ему хватит ловкости выпутаться… — прошептал Тиресий.

Договорить он не успел, Фламма ворвался в библиотеку с радостным воплем и кинулся на шею старому товарищу:

— Тирс, дружище! Ну наконец-то я чувствую себя в безопасности.

— Зря, — покачал головой Тиресий. — Я бы на твоем месте этого не делал.

Глава IV

ДРАГОЦЕННЫЙ ПАВСАНИЙ

Лето 866 года от основания Рима

Рим

Выйдя от Декстра, Приск не пошел домой, а поискал глазами подходящее место для наблюдений и приметил небольшую таверну. Взяв лепешку с сыром и чашу вина, он уселся на скамью в тени портика близ таверны и стал ждать.

Вход в дом Декстра был как на ладони. Приск не сомневался, что после его ухода Декстр пошлет кого-нибудь с сообщением. Весь вопрос — к кому направится гонец. Возможно, к таинственной Элии, сообщнице и союзнице Адриана. Может быть, к тому, чье имя Приск назвал мимоходом в разговоре. Декстр — почти наверняка фрументарий посвящен — вполне мог решить, что завещание императора сейчас в руках у поддельщика текстов Павсания.

За самим Декстром Приск даже не думал следить — тот бы сразу почуял неладное и мог сотворить все что угодно — даже убить. Но за обычным посланцем не так трудно незаметно увязаться следом. К тому же у хозяина таверны Приск купил за несколько сестерциев старый-престарый плащ и сумку. Сняв свой — новенький и ярко окрашенный, — плотно его свернул и засунул в кожаную сумку, в каких обычно легионеры носят свое добро на палке-фастигате.

Приск не ошибся — через полчаса дом Декстра покинул молодой вольноотпущенник в ярко-синем плаще. Помнится, этот парнишка поджидал в атрии, пока гость беседовал с Декстром. Отлично!.. А вот чего не ожидал Приск, так это того, что парень перейдет улицу и окажется практически рядом с ним. По одежде уже не узнает — но по лицу… Приск ничего лучше не придумал, как сделать пару шагов в сторону и повернуться лицом к эдикулу — квадратной нише в стене, где установлен был выкрашенный киноварью фаллос. Приск коснулся его рукой и принялся шептать пожелания на день… Вообще-то обряд надобно проводить утром, чтобы день задался. Но кто знает — быть может, ободранец-гуляка только что выполз на улицу из своей норы. Во всяком случае, посланец Декстра ничего подозрительного не заметил, лишь буркнул: «Мне бы так рано вставать» — и, пройдя мимо, бодро зашагал по улице. В следующий миг Приск уже следовал за ним.

Один раз на перекрестке он чуть не упустил парня. Но ярко-синий плащ вскоре вновь вынырнул в толпе, и Приск устремился следом. Уже было ясно, что направляется парень в Субуру. Клонящееся к закату солнце за день так раскалило улицы, что все идущие обливались потом и тяжело дышали, даже струи в фонтанах звенели лениво. Сейчас бы не по улицам бегать, а возлежать в бассейне в термах Траяна — желательно подле какой-нибудь милой красотки. Или, вынырнув из воды, обернувшись тканью, расположиться в библиотеке со свитком эпиграмм или…

Стоп!

Посланец Декстра остановился перед четырехэтажным домом. Половину первого этажа занимала лавочка, где торговали чистыми пергаментами и папирусами, стилями, чернильницами, пемзой — одним словом, всем потребным для писцов и библиотекарей, издателей книг и юристов, составляющих завещания. Посланец зашел в лавку всего на несколько мгновений. После чего вышел и двинулся назад неспешно. Ясно было, что он передал какое-то послание — и только. Приск, недолго думая, переждал, пока парень скроется, и заглянул в лавку.

Внутри никого не было, но стоило посетителю протянуть руку к инкрустированной серебром чернильнице, как дверь, ведущая во внутренние комнаты, распахнулась, и в лавку вкатился низкорослый рыжий парень в грязной застиранной тунике. Судя по всему — вольноотпущенник или раб, прислуживавший хозяину лавчонки.

— Чернила у нас самые лучшие, господин, без комков и не выцветают со временем, — торопливо пробормотал он, видя, что покупатель интересуется чернильницей. — А перья берите тростниковые. Мой господин Павсаний сам пользуется только тростниковыми. А уж он самый лучший в Риме писец.

— Возьму-ка эту чернильницу, — сказал Приск. — И добавь десять тростниковых перьев и пузырек чернил. Сколько всего?

Раб принялся шевелить губами, подсчитывая сумму.

Приск, не дождавшись, когда тот выдаст результат, положил перед ним аурей.

— Я, господин, не наберу сдачи.

— И не надо. Просто позволь мне войти и повидаться с твоим господином.

— Повидаться? Но… — Коротышка облизнул губы, косясь на золотой. — Он в таблинии… я схожу… — Раб спешно спрятал аурей куда-то в глубину своих лохмотьев.

— Стой здесь — я сам найду хозяина! — приказал Приск не терпящим возражений тоном. — А то лавку обворуют, пока ты бегаешь с поручениями.

— Я тогда постучу, чтоб открыли…

Рыжий постучал условным стуком — три редких и два частых удара — и отступил в угол. Ясно было, что он нарушил данное ему строгое указание. Но золотой сумел убедить мгновенно.

Кто-то внутри отодвинул засов.

Раб не обманул — господин Павсаний — наверняка имя лживое, три-четыре, а то и больше раз смененное, — сидел в таблинии за столом и пемзой выскабливал на пергаменте кусочки текста, чтобы потом вписать новые строки. Искусство состояло в том, чтобы снять очень тонкий слой так, чтобы прежний текст исчез, но при этом разницы в толщине пергамента и качестве полировки никто не заметил.