Россия и современный мир № 3 / 2010 - Юрий Игрицкий

Первая. Системы расселения представляют собой континуум сельско-городских поселений. Их двойственность отражает двойственную природу человека и всей его предметной деятельности (16). В структуре этой двойственности село представляет собой исходный пункт хозяйственной жизни общества, а город – культурно-символическое ядро, обеспечивающее производство, хранение и передачу основ и механизмов самой деятельности.

Вторая особенность состоит в том, что составляющие сельско-городского континуума имеют различную природу и предназначение. Село и сегодня все еще наследует признаки естественного происхождения человека и его самоорганизации, порожденной стремлением к удовлетворению первичных потребностей. В то же время город исходно представляет собой культурно-историческое образование, созданное человеком для целей, намного превышающих эти потребности.

Все это означает, что нельзя подходить к городу и селу с одной меркой. Между тем предусмотренные действующим Градостроительным кодексом РФ жесткие требования к разработке генеральных планов сельских населенных пунктов и поселений закрепляют общий градостроительный подход к развитию города и деревни, который фактически игнорирует природу села и сельской местности в целом (10, с. 28–30).

Сегодня в стране более 20 тыс. сельских администраций (27, с. 49). Даже сделав совершенно нереальное допущение, что разработка генплана одного поселения обойдется не более, чем в 1 млн руб. (реальность, скорее всего, выше на порядок), получим астрономическую цифру с десятью нулями. Трудно понять, кто все это сможет оплатить в абсолютном большинстве практически полностью субсидируемых сельских поселений.

Наконец, третья особенность сельско-городского континуума состоит в том, что системы расселения нельзя рассматривать как результат процесса урбанизации22. Источник и основа систем расселения – сельско-городской континуум, а отнюдь не город или село как таковые, взятые сами по себе. Напротив, урбанизация должна рассматриваться в рамках эволюции систем расселения.

Любые попытки одностороннего подхода чреваты неизбежными напряжениями и тяжелыми последствиями в демографическом развитии и жизни общества. Уместно предположить, что в процессе социогенеза протосело было формой организации жизни первичных человеческих сообществ (семей, родов, племен), обеспечившей, во-первых, переход от поведения к предметной деятельности.

Во-вторых, видимо, тогда и там был отработан механизм демографического развития. «Рост пропорциональный квадрату населения всего мира, выражает коллективный характер тех сил, которые определяют развитие. Эта связь существовала во все времена» (14). Такой общий подход помогает лучше понять механизмы воспроизводства населения и в каждой точке мирового пространства, включая и нашу страну.

Если согласиться с тем, что развитие предметной деятельности человека есть развитие его общественных отношений, то легче понять, почему город, аккумулирующий в себе бесчисленное многообразие социальных связей, оказался хорошо подготовленным к выполнению функций культурно-исторического ядра и в полном смысле этого слова забрал их у села. Взяв на себя функции точек роста предметной деятельности, города в процессе эволюции стали утрачивать способность к воспроизводству самого человека.

Динамика изменения суммарного коэффициента рождаемости в городской и сельской местности нашей страны в 1961–2007 гг. показана на графике 1.

Из графика видно, что уже в 1961 г. суммарный коэффициент рождаемости городского населения был ниже уровня простого воспроизводства. В то же время в сельской местности режим расширенного воспроизводства сохранялся до 1992 г. При этом удельный вес горожан в 1959 г. составлял 52,4 %, а в 2007 г. – 73 % всего населения страны. Огромные возможности для самореализации и почти полностью искусственная среда крупных городов сами по себе оказывают не самое благоприятное влияние на мотивацию семьи, брака и деторождаемость.

Вместе с тем на стимулирование переезда селян в город в рассматриваемый период оказывала и социально-экономическая политика. Делалось это разными путями с использованием как «кнута», так и «пряника». Среди них в первую очередь можно отметить всеобщую воинскую повинность и возможность быстрого получения жилья в городе, которое в сельской местности, кстати сказать, необходимо было строить самому.

Трудно понять, как, владея приведенными данными, можно было проводить такую в полном смысле губительную демографическую политику. Уже тогда надо было все делать для стимулирования повышения рождаемости (ведь в городах к тому времени жили более половины населения) и поощрять селян оставаться в деревне, развивая ее инженерную и социальную инфраструктуру, а также создавая благоприятные условия для индивидуального жилищного строительства.

Справедливости ради следует отметить, что в сельской местности устойчиво выше не только рождаемость, но и смертность (11, с. 176–177). При этом, однако, полезно помнить, что в то время как рождаемость характеризует демографическое развитие прямым и непосредственным образом, смертность представляет собой показатель, скорее характеризующий условия жизни и состояние медицинского обслуживания, т.е. всего того, что сегодня связывается с понятием «сбережение населения». Если бы в сельскую местность была вложена хотя бы маленькая толика того, что вложено в города, то и смертность на селе была бы ниже.

График 1

Источник: 11, с. 95.

Расчеты показывают, что в сложившихся условиях воспроизводства для поддержания демографического развития крупного города (миллионщика) в сельской местности должно проживать около 1 млн человек с суммарным коэффициентом рождаемости 2,6–2,9 ребенка на одну женщину репродуктивного возраста. Такой режим воспроизводства сохранялся в ней еще не так давно, в 1988–1990 гг.

И сегодня сельская местность проявляет большую чувствительность к мероприятиям, направленным на повышение рождаемости. Как видно на графике, в 2007 г. суммарный коэффициент рождаемости городского населения составил 1,3, а сельского – 1,8 ребенка на одну женщину репродуктивного возраста. Отсюда вполне корректно сделать вывод, что в решении проблем демографического развития ставка должна делаться на село и сельское население.

Традиционно проблемы территориального развития, прежде всего роста числа и численности населения городов, было принято решать за счет села. Однако, как оказалось, это можно делать только при условии расширенного воспроизводства сельского населения. Это на первый взгляд очевидное обстоятельство не принималось во внимание до тех пор, пока депопуляция во многих развитых странах не заявила о себе во весь голос. До этого население воспринималось как возобновляемый неограниченный ресурс, а сельская местность как его основной источник.

Общее правило в отношении рассматриваемых процессов, сформулированное, исходя из признания фундаментальной значимости существования сельско-городского континуума, можно изложить так: при глубоком снижении численности сельского населения любого территориального сообщества (региона) на следующем этапе начинает сокращаться численность городского населения, в первую очередь поселков городского типа и малых городов.

В условиях низкого уровня репродуктивности поддержание удельного веса селян на уровне 30–40 % общей численности населения служит одним из надежных индикаторов возможностей и перспектив демографического развития той или иной территориальной общности. В случаях сокращения удельного веса сельского населения до 25 % и ниже драма депопуляции становится практически неизбежной. Собственно этот процесс сегодня можно наблюдать в отдельных районах нашей страны, например в Псковской области.

Исторически Псковская область – это один из самых древних, ранее наиболее заселенных и развитых регионов нашей страны. Система расселения региона сложилась здесь в Х–ХV вв. Сам Псков впервые упомянут в Новгородской летописи в 903 г., Великие Луки – сверстники Москвы возникли в 1166 г., Остров ведет свое летоисчисление с 1342 г., Порхов – с 1346 г. и т.д. Только Дно, Новосокольники и Пыталово стали городами в 20–30-е годы прошлого века (8, с. 176)23. При таком историко-хронологическом послужном списке еще полвека тому назад вряд ли кому-нибудь могла прийти в голову мысль, что здесь развернется драма депопуляции.

Динамика изменения численности населения Псковской области в 1959–2009 гг. приведена на графике 2.

Из данных графика видно, что в 1959 г. население области составляло около 1 млн человек. При этом 73 % жили в сельской местности (33, с. 15). Малые города – районные центры еще до 1989 г. наращивали численность населения за счет окружающей сельской местности.