Измена по-венециански - Стив Берри

— Как вас зовут? — спросил Виктор.

— Птолемей вас устроит?

Виктор усмехнулся.

— Их было много. Вы который?

— Первый. Самый предприимчивый из генералов Александра. После смерти царя он в качестве трофея присвоил себе Египет. Умный человек. Его наследники впоследствии правили страной на протяжении веков.

— Но в конечном итоге они были разгромлены римлянами, — мотнул головой Виктор.

— Как и мой музей. Ничто не вечно.

Виктор подошел к мутному оконному стеклу. На пороге стоял мужчина с пистолетом. Чтобы выстрелить, ему понадобится доля секунды. Оказавшись в лучах солнца и на мгновение повернувшись к стоявшим в комнате спиной, Виктор сделал свой следующий ход.

Кассиопея увидела, как из-за деревьев у дальнего конца дома появился мужчина — молодой, стройный, подвижный. Ночью ей не удалось разглядеть лица тех двоих, что подожгли музей, но теперь она сразу узнала кошачью поступь и осторожную манеру двигаться одного из воров.

Он направлялся к машине Торвальдсена.

Вытащив нож, он проткнул оба задних колеса, а затем вновь удалился в чащу деревьев.

Малоун сразу заметил подмену. Виктор уронил лупу в правую руку, в то время как медальон находился у него в левой. Однако когда он снова водрузил лупу в глаз и опять принялся рассматривать медальон, тот уже оказался в его правой руке. Указательный и большой пальцы левой руки теперь были загнуты внутрь, прижимали к ладони настоящую монету.

Неплохо. Подойти к окну якобы для того, чтобы лучше рассмотреть монету и воспользоваться этим моментом, чтобы подменить настоящую монету на фальшивку.

Малоун встретился взглядом с Торвальдсеном, и датчанин едва заметно кивнул ему, давая понять, что он тоже все видел. Виктор по-прежнему стоял у окна, делая вид, что изучает медальон.

Торвальдсен качнул головой: пусть все идет, как идет.

— Ну что, довольны? — снова спросил Малоун.

Виктор уронил лупу в левую руку и сунул ее в карман — вместе с настоящим медальоном. Затем он поднял руку с зажатой между пальцами монетой — наверняка той самой фальшивкой, которую они с приятелем похитили из музея.

— Она настоящая.

— Стоит пятидесяти тысяч евро? — осведомился Торвальдсен.

Виктор кивнул.

— Я переведу деньги в ваш банк. Только скажите мне, в какой именно.

— Позвоните завтра по телефону, выбитому на монете, как сделали вчера, и мы обо всем договоримся.

— Положите монету обратно в пакет, — велел Малоун.

Виктор подошел к столу.

— В какую игру вы играете? — проговорил он.

— Это не игра, — ответил Торвальдсен.

— Пятьдесят тысяч евро!

— Как я уже сказал, это плата за то, что вы уничтожили мой музей.

Хотя и настороженный, взгляд Виктора все же позволил Малоуну понять, что аргумент показался ему убедительным.

Этот человек стал действовать, не изучив предварительно своего противника и считая себя умнее его, а это было чревато.

Однако сам Малоун совершил еще более непростительную ошибку. Он ввязался в эту историю вслепую, рассчитывая только на то, что двое его друзей знают, что делают.

18

Провинция Шэньян, Китай

15.00

Зовастина смотрела в иллюминатор. Вертолет только что покинул воздушное пространство Федерации и теперь летел над восточными районами Китая. Когда-то этот район представлял собой наглухо заколоченную и охраняемую огромным количеством войск заднюю дверь Советского Союза. Теперь границы были открыты: въезжай кто хочешь, торгуй чем пожелаешь. Китай был одним из первых государств, официально признавших Федерацию, свобода перемещения и торговли была зафиксирована в межгосударственных соглашениях.

Провинция Шэньян занимает шестнадцать процентов территории Китая, состоит в основном из гористых или пустынных местностей и богата природными ресурсами. Она резко отличается от остальных территорий страны. Здесь не столь сильна власть коммунистической идеологии, зато широко распространен ислам. Носившая прежде название Восточного Туркестана, эта провинция духовно принадлежит скорее Центральной Азии, нежели Поднебесной.

Инструментом в установлении дружеских отношений между Китаем и Федерацией стала Венецианская лига, что явилось одной из причин, заставивших Зовастину присоединиться к этой группе. Большая восточная экономическая экспансия началась пять лет назад, когда Пекин стал вкладывать миллиарды в инфраструктуру и экономическую перестройку провинции Шэньян. Члены Лиги получили множество контрактов в области нефтеперерабатывающей, химической, машиностроительной, горнодобывающей промышленности, дорожного строительства. У Лиги было много друзей в китайской столице, поскольку на коммунистической территории деньги столь же убедительны, сколь и в любом другом месте. Зовастина максимально использовала эти связи для достижения своих политических целей.

Полет на скоростном вертолете из Самарканда занял чуть больше часа. Она проделывала этот путь много раз — и теперь, как обычно, глядя в иллюминатор на безжизненный пейзаж, раскинувшийся внизу, думала о древних караванах, которые когда-то шли здесь на запад и на восток по знаменитому Шелковому пути. Торговали всем: жадеитом, кораллами, тканями, стеклом, золотом, железом, чесноком, чаем. Товаром служили даже девушки на выданье и кони — такие горячие, что, как рассказывают, они потели кровью.

Впереди показался Кашгар.

Город расположился на краю пустыни Такла-Макан, в ста двадцати километрах к востоку от границы с Федерацией, в тени белоснежных вершин Памира — самых высоких и бесплодных гор мира. Драгоценный оазис, самый восточный город Китая, он, как и Самарканд, существовал уже свыше двух тысяч лет. Когда-то кипящее скопление лавок и базаров под открытым небом, теперь он был занесен пылью, а единственными звуками, раздававшимися здесь, были пронзительные крики муэдзинов, призывавших правоверных в мечети, которых тут насчитывалось четыре тысячи. Триста пятьдесят тысяч городских жителей обитали в окружении отелей, складов, промышленных предприятий и культовых сооружений. Городские стены давно исчезли, и теперь город окружало скоростное шоссе — еще одно детище большой экономической экспансии, — по которому во всех направлениях сновали зеленые такси.

Вертолет направился к северной части города. Пустыня начиналась совсем близко, с восточной стороны. В буквальном переводе ее название — Такла-Макан — означало «войди и обратно не выйдешь». Вполне подходящее имя для места, где ветры столь горячи, что убивают караван за считанные минуты.

Она сразу увидела конечную цель своего путешествия: черное здание из стекла, стоящее посередине утыканного скалами луга, позади которого, примерно в полукилометре, начинался лес. На здании не было каких-либо табличек, указывающих на его принадлежность, но она знала, что здесь располагается «Филоген фармасьютик» — люксембургская корпорация со штаб-квартирой в Италии, главным акционером является экспатриант из США, носящий типично итальянское имя Энрико Винченти.

Чуть раньше она потратила некоторое время на то, чтобы ознакомиться с подноготной Винченти.

Он был вирусологом — одним из тех, кого в семидесятые годы нанял Ирак, новый правитель которого Саддам Хусейн был одержим идеей создания биологического оружия. Конвенция о запрещении биологического оружия 1972 года значила для него не больше, чем бумага, на которой она была написана. Винченти работал на иракцев до начала первой войны в Персидском заливе, когда Саддам быстренько заморозил исследования в области химических вооружений, а после появления в Ираке инспекторов ООН программа и вовсе была закрыта. Винченти переехал в Европу и организовал фармацевтическую компанию, которая в 90-х годах развивалась семимильными шагами. Сегодня это был крупнейший в Европе концерн, огромный транснациональный конгломерат, владеющий правами на внушительный пакет патентов. Неплохое достижение для никому не известного ученого-наемника. Мысль о том, как ему это удалось, многим не давала покоя.

Вертолет приземлился, и она направилась к зданию.

Внешние стеклянные стены представляли собой фальш-фасад. Внутри их, по принципу матрешки, находилось второе здание. По его периметру тянулась полированная сланцевая дорожка, по обе стороны которой зеленели комнатные растения. В стенах этой внутренней постройки имелось три входа, представляющие собой двойные двери. Зовастина знала, что комплекс оснащен уникальной системой безопасности, невидимой для постороннего взгляда. Никаких заборов с колючей проволокой, никакой охраны снаружи, никаких камер наблюдения. Ничего, что выдавало бы необычность этого сооружения.