Паутина лжи - Анна Беглар

Но я уже доставала памятные для бабушки вещи, заботливо завернутые в бумагу и перетянутые лентами. Детские одеяльца, ползунки, облезлая погремушка. Стопки черно-белых, а потом и цветных фото. И наконец, то, что мне было нужно. Наши альбомы, сделанные руками Софьи Андреевны. Бабуля старалась, чтобы в памяти сохранилось все. Первый шаг, первый класс, выпускной, первая любовь. Свой и Руслана я отложила в сторону, а Ленин открыла и облегченно вздохнула. То, что нужно. На первой странице – бирка из роддома, а рядом- прядь русых волос. Ленина прядь.

*****

Поразмыслив, мы пришли к выводу, что извещать Городецкого о нашем прибытии не стоит. После недолгого совещания, решили попроситься переночевать в подпольной квартире моей бабушки. Софья Андреевна не обрадовалась нашествию, но согласилась потерпеть нас до утра. Помывшись и переодевшись, я, наконец, почувствовала себя человеком, но уснуть не смогла, как ни старалась. Вместо этого села с блокнотом в кухне и начала конспективно пересказывать всю историю. Раз, другой, третий. Убийство Лени, убийство Игоря, убийство Филиппа. Я смотрела в незанавешенное окно. Отец был не из тех, кто мог чего-то стыдиться. Убить сына, только потому, что он чей-то внук? Только из-за того что его самого ославят, как рогоносца? Семен Анатольевич боялся только одного – упущенной выгоды. Мама рожала ему наследников. Вот только чьих? Что если мы – дети, были таким же вложением, как и все остальное? У Камиля не было никого, кроме Филиппа. В интернете я прочла о том, что у старшего Белымова было больное сердце. Называли чудом, что он перенес смерть сына и остался жив. Он долго лечился за границей. А ведь, если бы он умер, Леня мог бы унаследовать все его немалое состояние. Что если смерть Филиппа была не просто результатом передела собственности? Если это и был план Городецкого и Вакулова? Что если Игорь, как и я сейчас, додумался до такого варианта развития событий и решил рассказать об этом старому Белымову? Тогда отец мог испугаться мести Камиля и уничтожить единственную улику – Леню. От всех этих мыслей голова снова заболела. Белымов знаком с Городецким не первый год, вкладывает деньги в проекты Семена Анатольевича и, безусловно, скорее поверит ему, нежели мне. Впервые я пожалела, что избегала любых соприкосновений с бизнесом отца. Белымов знал обо мне только как о неудачной, взбалмошной дочери партнера. Не самый лучший психологический портрет для переговорщика. Но при всем богатстве выбора альтернативы не было.

*****

….По информации, полученной Левушкой, встретиться с Камилем мы могли на запланированном на конец недели закрытом мероприятии, куда у Тимура было приглашение. Однако там же планировалось и присутствие Городецкого.

– Вы с Тимуром пойдете, как пара. Это никого не удивит. Вы ведь собирались пожениться, – предложил Лев. – Мы с Егором Валентиновичем идем, как ваша охрана. В случае чего, Семена Анатольевича возьмем на себя.

…Уже в клубе, я вдруг подумала, что на месте отца, обязательно подготовилась бы и к такому развитию событий. Вот только как? Я вполуха слушала, как Тимур переговаривается с каким-то своим бизнес-знакомым, который обещает представить его Белымову.

– У вас очаровательная невеста, Тимур. Я много о ней слышал, но не имел удовольствия познакомиться с дочерью моего партнера.

– Вы правы, Камиль Нерсесович, – согласно кивнул Тим. – Мне очень повезло. Серафима – настоящее сокровище.

Я смотрела на дедушку своего брата и, наконец, поняла, что надо делать.

– Мы могли бы поговорить наедине, Камиль Нерсесович? У меня к вам деловое предложение.

В глубине черных глаз мелькнуло удивление, а затем искра интереса.

В небольшом кабинете, примыкавшем к ресторанной зале, Камиль почти сразу сел в кресло, отложил трость и откинулся на спинку. Я осталась стоять и без предисловий заговорила:

– Я знаю, вы хотели бизнес Городецкого. Готова предложить свое содействие.

– Вот как? – старик с насмешкой взглянул на меня. – А что по этому поводу думают ваш отец и брат?

– Мой брат мертв. Несчастный случай на охоте, – спокойно ответила я. – Что по этому поводу думает отец, меня не волнует. Знаю, вы заинтересованы в акциях "РосПроММАш". Я готова оказать вам любую помощь.

– Руслан мертв? – удивился Белымов. – Семен ничего мне об этом не говорил.

– Осмелюсь предположить, что он ничего не знает. Мое предложение вам интересно?

– Я думаю, что дочь, которая предает семью, не заслуживает доброго слова.

– А отец, который убивает невинного ребенка, чтобы скрыть собственную ложь заслуживает? А муж, который много лет издевался над женой и угрожал в случае неповиновения убить эту самую дочь? Скажите, как можно было закрывать глаза на поведение сына, издевающегося над собственным ребенком? – я смахнула слезы. – Я могла бы найти киллера, который выполнил бы заказ. Но я не хочу, чтобы все было так легко. Городецкий должен ответить, – я говорила и не могла остановиться, – за отнятую жизнь моего старшего брата, вашего внука. За все то, что могло у него быть, но не случилось. За моего отца, которого он убил, за мою мать, которую превратил в подстилку. Уверена, что и за смерть вашего сына.

– У меня нет внука.

– Я не показываю вам результаты анализа ДНК. Вы все равно не поверите, – я вытащила конвертик. – Здесь прядь волос моего брата Лени. Можете повторить анализ и убедиться сами.

Белымов конверта не брал. Просто смотрел на меня.

– Веришь, что говоришь правду, – наконец, произнес он и, помолчав, добавил: – Мне нравится, как ты защищаешь память брата. Завидую ему. Мою память и память моего сына защитить будет некому.

– Это та малость, которую я могу для него сделать. Леня не заслужил того, что с ним случилось.

– Мой Филипп был хорошим мальчиком, – Камиль прикрыл глаза. – Он так любил жизнь. Если бы можно было повернуть время вспять…Лучше бы я сел в ту машину вместо него. Это каждодневный ад, знать, что твой мальчик ушел, а ты все еще жив. Если…– он протянул руку и сжал конверт. В тот момент я поверила, что все было не зря. Столько в этом пожатии было внутренней боли и ярости. Тогда же я поняла, что после того, как Камиль сделает анализ ДНК и поймет, что я говорила правду, Городецкий перестанет существовать. Старик был не из тех, кто готов мстить медленно. Даже интересы бизнеса его не остановят. Семью он ценил выше. И мне стало горько. Каково бы это было – жить в семье, где тебя просто любят?

– Мы еще встретимся, Серафима.

– Конечно, Камиль Нерсесович. – я кивнула. – Спасибо, что уделили мне время. Берегите себя.

– Серафима..

– Да? – я остановилась и обернулась. Старик смотрел на меня с непонятной надеждой. – А ты..нет? – через