Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента - Стефано Медведич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остаток дня в Лабе предусматривает визит в дом Доминика, прогулку по ближайшим окрестностям, несколько часов, посвященных уходу за Веспой, а вечером участие в какой-то вечеринке, где я могу послушать африканскую музыку и выпить пива.
6 апреля стартую на Бамако, в Мали. Мне потребуются три дня, чтобы проехать семьсот тридцать километров. Доминик на своем китайском мотоцикле провожает меня до выезда из города. Я ему плачу больше, чем договаривались, в качестве благодарности за его любезность по отношению ко мне. Проезжаю верхний Фута Джаллон. Дорога хорошо асфальтирована, пейзаж восхитительный, в ранние утренние часы над лесом поднимается туман, обволакивающий вершины высоких деревьев. Я часто останавливаюсь полюбоваться захватывающими дух панорамами. Планирую проехать за день, если все пойдет хорошо, около трехсот тридцати километров до Даболы, где устроюсь на ночлег.
Гвинея Конакри, Мали
В Даболе ночь проходит спокойно в убогом номере плохонького отеля. Наутро обычный ритуал техобслуживания Веспы, погрузка багажа, мало-помалу становящегося легче, поскольку по дороге освобождаюсь от ненужных вещей, просто дарю их людям, особенно одежду.
После завтрака – печенье с порошковым молоком китайского производства в пакетиках по пятьдесят граммов – выезжаю на Канкан, откуда проеду завершающий этап дня, Сигири, в восьмидесяти километрах от границы с Мали. Асфальт кажется отличным, замедляюсь по другой причине, ведь в Африке даже наилучший асфальт может преподнести неприятные сюрпризы, они возникают, когда ты ждешь этого меньше всего. Это могут быть огромные ямы или же еще хуже – длинные и глубокие трещины непонятного происхождения. На сто семьдесят один километр до Куруссы я затрачиваю три с половиной часа. Быстро покидаю этот город, там я только заправился и купил литр масла для Веспы. Вдоль дороги замечаю людей, собирающих фрукты с деревьев. Останавливаюсь, чтобы удовлетворить любопытство. Фрукты какие-то странные, цвет у них от желтого до оранжевого и ярко-красного, в зависимости от степени зрелости. По форме напоминают наш перец, а в нижней части у них что-то вроде нароста или шишки, нечто, напоминающее очищенный, продолговатый и изогнутый орех. Только потом я узнал, что это были кешью. Я их раньше никогда не видел в первозданной форме. Срываю фрукт с дерева, разламываю его надвое и высасываю сладковатую сочную мякоть, которая мгновенно утоляет жажду. Крестьянин невдалеке от меня советует срывать красные плоды, потому что они спелей и вкусней. Основательно запасаюсь кешью и снова седлаю Веспу.
Едва я проехал тридцать километров, как меня останавливает человек в форме и с жезлом. Военный блокпост. Главный – офицер – сидит в тени под большим деревом. Резким жестом руки он приказывает мне приблизиться. На нем заркальные солнцезащитные очки. Начинает расспрашивать: откуда еду и куда направляюсь. Я спокойно отвечаю на вопросы, потом – без просьбы с его стороны – показываю все свои документы, кратко комментируя: паспорт с визой, национальное и международное водительское удостоверение, паспорт на Веспу – тоже в двух вариантах, карне де пассаж для временного ввоза Веспы. Военный изучает мои документы, некоторые из них ему незнакомы – это заметно. Затем он поднимает взгляд и пристально разглядывает меня сквозь свои зеркальные очки, смотрит и смотрит, не произнося ни слова, с очевидным намерением смутить. Я не опускаю взгляд и уже знаю, что он пытается найти подходящий предлог, чтобы вытрясти из иностранца деньги. Спрашиваю его, могу ли я ехать дальше, поскольку все документы в полном порядке и их даже больше, чем требуется в Гвинее. На это он отвечает, что не все в порядке, и он должен меня оштрафовать.
Интересуюсь, что же за нарушение я совершил. В соответствии со статьей должно быть изобретенной тут же, я нарушил дорожный кодекс, потому что находился за рулем Веспы без защиты для рук, необходимой для предотвращения травм в случае падения. Добавляет, что дороги в его стране опасны, особенно из-за животных, часто выскакивающих на проезжую часть. Я словно падаю с облаков: никогда не ожидал подобного уведомления, там, в Гвинее, это отдавало чем-то сюрреалистичным. У меня была привычка каждый раз, когда ехал по асфальтированной дороге, надевать пластиковые налокотники, наколенники, наплечники. Спину всегда защищал усиленным эластичным поясом. Опыт научил меня, что из всех падений падения на асфальте – самые опасные.
После первого замешательства обращаюсь к офицеру, приглашая его выписать штраф, и добавляю, что поскольку у меня нет с собой наличных для оплаты на месте, то я переночую в Канкане, а наутро отправлюсь в полицейский участок, чтобы утрясти ситуацию. Однако хочу, чтобы в квитанции на штраф была детально указана причина: «Находился за рулем скутера без защиты для рук». Заканчиваю говорить, достаю мобильник, притворяюсь, что набираю номер, и изображаю мой обычный разговор, который всегда начинается со слов: «Добрый день, полковник!» Усаживаюсь в седло Веспы, надеясь, что дело закончится максимально быстро; меня на самом-то деле не привлекает перспектива провести ночь в Канкане, лучше бы доехать до Сигири – это еще двести километров. Оттуда на следующий день я смог бы до обеда приехать в Бамако, столицу Мали. Несколько минут ожидания, и вот уже один из военных приближается ко мне и убедительным, доверительным и дружеским тоном советует мне, как избежать штрафа: требуется всего-то сделать маленький подарочек офицеру, тогда он отменит свое решение.
В Африке полицейский контроль почти везде нацелен на то, чтобы надавить на человека и выудить у него деньги. Чем меньше демократии, тем больше власти у военных и тем большие страдания и притеснения должны терпеть граждане.
Отвечаю моему «другу», что не собираюсь платить ни гроша и только из чистой любезности могу предложить сигары (их у меня пока что хватает). Добрую четверть часа не получаю никакого ответа. Тогда, окончательно потеряв терпение, встаю и направляюсь в сторону офицера. Прошу его показать то правило на последних страницах сборника штрафов, которым он размахивал у меня перед носом для пущей убедительности своих слов. Первая же страница
