Три ночи - Дебра Маллинз

Кларисса с трудом переносила все это. Каждый раз, когда им приходилось встречаться на светских мероприятиях, она проявляла холодную терпимость к присутствию Люсьена, в которой безошибочно угадывалась ненависть. Поэтому то, что она приглашала Люсьена на торжество в честь его отца, выглядело странным. Он знал, что Кларисса с удовольствием казнила бы его, если бы могла. Нет сомнений: это отец Люсьена потребовал его присутствия, а Кларисса не посмела возразить мужу.

Люсьен отметил дату торжества – впереди еще две недели – и переключился на другие письма. Взглянув на часы, определил время – около четверти второго. Как долго еще до прихода Эвелин!

В их последнюю ночь они не успели даже добраться до спальни.

В удивившем их обоих отчаянном страстном порыве Люсьен взял Эвелин прямо в гостиной, на канапе. Когда Эвелин пришла в себя, она была поражена тем, что этот выглядевший таким хрупким предмет мебели не развалился под ними.

Позже Люсьен на руках отнес ее наверх – такое волнующее ощущение, когда мужчина несет тебя на руках, как пушинку, – и все началось в очередной раз.

Потом они просто лежали в постели, и Эвелин, прижавшейся к боку Люсьена, было тепло рядом с ним. Часы внизу пробили полночь.

Пройдет еще немного времени, и Эвелин уйдет отсюда и больше никогда не вернется.

Люсьену было непривычно ощущать собственную слабость. Почему он так переживает из-за того, что их связь должна вот-вот закончиться? Раньше предметом его беспокойства было только то, насколько его любовницы удовлетворят его в спальне и будут ли достаточно обходительны вне ее пределов.

Эвелин, конечно, нельзя считать его любовницей. У них сделка.

Которая почти подошла к концу.

Эвелин заворочалась в его объятиях и повернулась к Люсьену лицом, при этом ее шелковистые волосы мягкой волной легли на его плечо. Ее зеленые глаза все еще лучились от испытанного наслаждения, и, по мере того как Люсьен продолжал вглядываться в нее, щеки девушки окрашивались румянцем.

Он мог бы считать себя счастливчиком. Их сделка обернулась приятной непродолжительной связью без слез и взаимных претензий. В поведении Эвелин было больше достоинства, чем у большинства известных ему людей, и Люсьен уважал ее за это.

Люсьен не хотел, чтобы Эвелин уходила. Непривычное для него чувство привязанности проявилось выражением озабоченности на его лице.

Он ощутил нежное прикосновение пальцев Эвелин к своему лбу и посмотрел на нее. Она мягко улыбалась ему, ее губы были дразняще изогнуты.

– Ты так хмуришься, потому что недоволен мной, да?

– Совсем нет. – Люсьен подключил свое знаменитое обаяние и, проводя пальцем по ее голому плечу, одарил улыбкой обольстителя, против которой не могла устоять ни одна женщина. – Мне было хорошо с тобой. Наша сделка оказалась удачной.

В глазах девушки что-то промелькнуло, но улыбка ее не исчезла.

– Да, это так.

Люсьен почувствовал волнение. Ему не понравилась пробежавшая по лицу Эвелин тень. Не желая портить их последнюю совместную ночь, он решил немного развеселить ее.

Обхватив Эвелин руками, Люсьен прижался небритой щекой к ее шее.

– Люсьен, – завизжала Эвелин, пытаясь высвободиться из его объятий. – Щекотно!

– Неужели? – Он схватил ее за ногу, которой она молотила по воздуху, наклонился к ступне и начал тереться колючим подбородком о ее стопу.

Хохочущая Эвелин в попытке выдернуть ногу перевернулась на живот.

– Так, сейчас. – Люсьен отпустил ее ногу и придавил рукой поясницу, не давая возможности отстраниться, а другой рукой начал оглаживать мягкие ягодицы. – А здесь у нас что?

– Люсьен! – Эвелин хотела вывернуться, но он наклонился и нежно поцеловал ее в поясницу. Девушка выдохнула удивленное «ах» и перестала сопротивляться.

– Так щекотно? – Люсьен продолжал целовать ее, продвигаясь вверх по позвоночнику до самой шеи.

– Нет, – прошептала Эвелин, стискивая пальцами простыню.

Люсьен встал на колени и протиснул ладони под ее груди.

– А так?

– Нет, – задохнулась Эвелин.

Одной рукой он скользнул к ее животу, приподнимая Эвелин так, чтобы она оказалась на четвереньках, и начал тереться восставшей плотью о ее ягодицы.

– А так?

– Прекрати дразнить меня, Люсьен, – взмолилась Эвелин.

– Все хорошо. – Люсьен принял удобное положение, а затем легко проник в нее и в экстазе прикрыл глаза, ощутив горячую влажность принявшего его лона! Он начал медленно двигаться, и Эвелин двигалась в такт с ним, оповещая об испытываемом наслаждении приглушенными подушкой возгласами.

Люсьен держал девушку за бедра; соприкосновение ее мягких ягодиц с его животом усиливало впечатление от чувственного трения внутри ее лона. Очень скоро наслаждение стало переполнять его. Лаская ягодицы Эвелин, Люсьен сильным толчком с хриплым криком изверг свое семя.

Через мгновение и Эвелин достигла своего пика. Ее тело затрепетало и обмякло на подушках, а его имя, слетевшее с ее губ, сменил благостный вздох удовлетворения.

Рассвет пришел слишком быстро.

С тяжелым сердцем Эвелин высвободилась из-под тяжелой руки Люсьена и поднялась с кровати, на которой они спали. Отодвинув штору, она посмотрела на появившееся на горизонте бледно-оранжевое зарево.

Первый раз в жизни Эвелин негодовала по поводу начинающегося дня.

Как они расстанутся? Неужели Люсьен опять будет холодным и отчужденным? А может быть, шутливо похлопает ее по спине или по ягодицам и поблагодарит за приятно проведенное время? Или просто распорядится подать экипаж, а затем оставит ее разбираться со своими делами, коль скоро она уходит из его жизни?

Все в ней протестовало против этого, и Эвелин охватила паника. Боже, уже слишком поздно. Она влюбилась в Люсьена.

Глупая, глупая девчонка.

Слезы жгли глаза Эвелин, но она заставила себя не плакать. Она знала, во что ввязывалась. Бесполезно плакать из-за того, что ее нравственное падение связано с любовью к человеку, не способному на ответное чувство. Эвелин смотрела, как занимается рассвет, и вспоминала однообразно прожитые одинокие годы своей жизни.

Люсьен просыпался медленно со смутным ощущением какого-то непорядка. Постель показалась ему холодной и пустой. Открыв глаза, он увидел стоявшую у окна Эвелин. Первые лучи восходящего солнца отсвечивали на ее прекрасном теле розовыми сполохами, а ее длинные светлые волосы казались темно-золотистыми. Пухлая нижняя губа девушки дрожала. Она прикусила ее, затем опустила голову и отвернулась от поднимающегося солнца, будто ей было невыносимо смотреть на него.

Восход.

Люсьен сел в кровати. Эвелин уходит. Три их ночи, закончились.