Принцесса воздушного замка (СИ) - Лесникова Рина

– Лютня, – нерешительно начала Рисалетта, – а почему ты мне не позволила проститься с женихом моим Тианеем перед его отъездом в Тораз?

– Проститься или открыться ты ему хотела? – въедливо спросила женщина. Рисалетта вздохнула.

– Рано, Рисалетушка, ещё открываться, рано. Не готов Тианей к таким откровениям.

– А… зачем же ты открыла меня перед Санни?

– А здесь как раз пришла пора. Пусть парнишка подумает, порешает. К тому же в янтарной Каанете объявили о выборе жениха для их наследницы. К лету он поедет туда. Пора младшему принцу расставаться со своими детскими игрушками.

– Да, конечно, – грустно согласилась девушка, – игрушки моему Санни уже не нужны.

– А ну не смей лить слёзы! – повысила на неё голос Лютня. – У тебя есть благословенный жених! И к твоим шестнадцати годам, я обещаю, состоится помолвка. Девочка, ты должна, просто обязана стать счастливой. Ты не только за себя, за весь Тораз в ответе. А сапфир поможет тебе. Ты не печалься, поживи пока у меня, а я обучу кой-каким хитростям житейским да магическим тебя. Время у нас есть.

ГЛАВА 6

Осталась принцесса Рисалетта у Хранительницы Лютни. Поселилась в небольшой светлой комнатке на втором этаже её домика. Интересующимся соседям было объявлено, что она является дальней родственницей знахарки и после смерти матери перебралась к тётушке на обучение. Вроде и не ложь, сойдёт для любопытных.

Её утро начиналось с новой порции Лютниного зелья, в приготовлении которого со временем девушка начала принимать самое непосредственное участие, а вечер заканчивался, как всегда, одинаково – нежная кожа покрывалась шерстью, ноги кривились и укорачивались, спина горбилась, темнело и морщилось лицо, и уже ничто не указывало, что это маленькое смешное животное несколько минут назад было прекрасной молоденькой девушкой. Хранительница часами просиживала за книгами, Рисалетта, как могла, помогала в её поисках, но ответ на вопрос, как же полностью вернуть ей прежний облик, не находился.

Лютня, поддерживая легенду простой деревенской знахарки, активно помогала сельчанам бороться с их хворями и болячками. К ней часто заходили соседи и даже жители дальних деревень, и никто не получал отказ. Приобретали у неё мази, настойки, отвары, а то и просто обереги на счастье. Иногда слабому младенчику хватало простого благословения доброй женщины, и он шёл на поправку. Было видно, что соседи любят свою знахарку. К зиме ей привезли и нарубили несколько поленниц аккуратных дровишек, а каждое утро на крылечке под резным навесом домовушка забирала кринку молочка, сметанки и туесок с яйцами.

Смешливые деревенские девки звали Рису, так она решила назваться в деревне, на вечерние посиделки-гляделки. Но, узнав, что они начинаются с заходом солнца, бедная девушка была вынуждена отказаться. Как уж не претило это Лютне, но здесь ей пришлось выдумать свой дурной характер и заявить, что это она запрещает девке ходить по вечерам, дескать, мала ещё на парней заглядываться, да и помощь в деле требуется от неё частенько, пусть травки толчёт да перебирает, хлеб свой отрабатывает.

Дни становились всё короче, солнце садилось всё раньше, и маленькая шимпанзе сворачивалась клубочком у себя на кровати и тихо грустила.

Толстый Малыш давно перебрался с тёплой печи к ней на постель и ласково мурчал свои песни, когда Рислетта перебирала его мохнатую шерсть своими тонкими пальчиками. Так они и засыпали вдвоём – огромный белый кот и маленькая серебристо-рыжеватая шимпанзе. А вместо Малыша ночью ей снился Алесандр. По утрам девушка злилась на эти сны, но каждую ночь упрямое тельце привычно прижималось к тёплому мохнатому боку, и сны повторялись. Иногда в них Алесандр качал её на качелях, иногда куда-то нёс на руках, иногда просто улыбался ей. И никогда Рисалетта не могла понять, кто же перед ним – девушка или обезьянка.

***

Как-то в один из погожих деньков поздней осени притащили испуганные сельчане к ним в дом раненного парня, который оказался сыном местного барона. Желая покрасоваться перед друзьями, он сел на плохо объезженного скакуна во время охоты, тот испугался выпрыгнувшего из-под ног молодого зайца и понёс куда глаза глядят. Итог этой гонки был закономерен, наездник не удержался в седле, упал с лошади в лесу, где юношу на его счастье и нашли дровосеки, которые, побросав свои топоры, потащили незадачливого охотника к своей знахарке, аккуратно уложив того на берёзовые дровни.

Лютня велела положить парня на широкую скамью у жарко натопленной печи, выгнала галдящих мужиков из дома, а затем осмотрела страдальца. Острыми ножницами она срезала с него окровавленные брюки и выяснила, что у него сломана нога.

– Риса, милая, мне понадобится твоя помощь, – позвала она.

Девушка быстро сбежала по лесенке вниз, где она пряталась от излишне любопытных взглядов и испуганно ахнула, заметив, как что-то шевельнулось у раненного парня там, выше окровавленной ноги, там, где у неё, Рисалетты, да и у Лютни тоже, она это не раз видела в бане, вообще ничего не было! Знахарка быстро прикрыла своевольный орган пациента его же курткой, валявшейся дотоле на полу.

– Не бойся, девочка, он не опасный, – успокоила её женщина. – А ты не озоруй! А то, ишь, больной выискался, совсем испугал племянницу мою.

– Я ж не специально, Лютнюшка, прости, больно уж хороша твоя племянница!

– Хороша, да не про твои загребущие ручки, МАрес. – строго осадила его Лютня. Она поднесла к его губам чашу с дымящимся отваром, которую ей ловко подала Ольха и велела: – Пей давай немедля, а то на живую ногу-то вправлять буду!

Марес взял чашу из рук знахарки, приподнялся, опёршись на локоть, и выпил горькое зелье, глядя прямо в глаза смущённой Рисалетте. Затем отдал посудинку Лютне, опустил голову на заботливо подложенную подушку, его веки постепенно тяжелели, и вскоре их раненный гость заснул.

– Спит, – констатировала знахарка. – Давай делом займёмся, Риса!

– Лютня, а что у него ТАМ шевелилось? Оно не выскочит? – осторожно спросила девушка.

– Ох, скажи кому, не поверят. Больше, чем полжизни проспала с парнем в одной постели и не знаешь, что у них в штанах шевелится, Риса!

– У них?! Что, у всех?!!

– Ну, коли молодые да здоровые, конечно, – ответила Лютня, надёжно прикрывая "хозяйство" спящего раненого гостя.

– Лютня, а зачем им ЭТО?

– Вот она жизнь без подружек и их болтовни, – вздохнула женщина. Она дала своей помощнице тряпицу, смоченную в крепком вине. – На, оттирай кровь, нам ещё кости вправлять!

Рисалетта принялась смывать кровь с пострадавшей ноги, осторожно поднимаясь вверх, одновременно и желая рассмотреть, что же там такое имеется, чего нет у неё и Лютни, и до ужаса боясь этого. Тем временем знахарка крепко привязала вторую ногу спящего парня и обе его руки к лавке и велела Рисе сесть на него сверху лицом к ногам и что есть мочи держать раненую ногу. Когда девушка выполнила указания, Лютня со всех сил потянула ногу на себя, одновременно что-то бормоча себе под нос. Спящий глухо застонал и резко дёрнулся, а сломанная кость поддалась и, Риса это почувствовала, встала на место.

– Вот и справились, – выдохнула женщина. – Славные мы с тобой костоправки, Рисонька. Сейчас примотаем ему вот этот лубок, – и она выбрала гладкую крепкую жердинку, – полежит немного болезный, оклемается и поскачет на свои охоты ловчей прежнего!

К вечеру их пациент пришёл в себя. К тому времени в их домике уже побывал отец незадачливого охотника. Он привёз с собой модного городского лекаря, но тот уважительно развёл руками, подтвердил, что знахарка всё сделала правильно, и присоединился к её мнению, что Маресу нужен покой, и хотя бы неделю его не стоит перевозить на другое место, тем более, раскисшие осенние дороги не способствовали транспортировке. Парень подозрительно быстро согласился с доводами лекаря и охотно остался в доме знахарки.

Марес исправно пил все горькие отвары и зелья, которые ему готовила Лютня, обстоятельно беседовал с ней, поднимая самые разные темы, от видов на урожай в следующем году до политики эльфов Навитании. На всё у него было своё, достаточно обоснованное мнение, которое парень последовательно отстаивал. Он никогда не пытался высказать изысканных комплиментов воспитаннице знахарки, но Риса частенько чувствовала на себе его задумчивый взгляд и радовалась, что покалеченная нога не позволяет ему подниматься наверх по ступеням.