Код Кхорна 2 (СИ) - Unknown

         - Наша цель – занятая красными станция Утка. – Говорю так, чтобы меня все слышали. - Их там примерно рота. Ожидаемая диспозиция: окопы полного профиля по сторонам путей, укрепления на самой станции и на Уткинском заводе. Скорей всего дорога заблокирована заграждениями, которые не позволят бронепоезду въехать на станцию. Пока будет вестись уборка заграждения, пулемётчики беглым огнём заставят противника залечь. – Понятное дело убирать заграждения буду я. - После освобождения пути стремительный прорыв на станцию, высадка и штурм завода. Пленных не брать! Всё ясно, бойцы?!

         - ТАК ТОЧНО ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ!!!

         - По вагонам!

         Строй рассыпался. Я повернулся к Лёхе. Меня встретил сосредоточенный взгляд. Мелкий к бою готов.

         - Отец Ярослав благословите… - подошёл ко мне молодой казачок лет девятнадцати. Я с недоумением посмотрел на него. Чего он от меня хочет? Благословить?

        Криво ухмыляюсь. Будет вам… благословение. Я закрыл глаза и собрал своё бешенство, ярость сметающую сомнения как шторм сметает листок бумаги, исступлённую ненависть и чувство презрительного превосходства над окружающими стирающие само понятия страха… и напоследок не желая превращать их в безумных жаждуших крови берсерков добавляю еще один атрибут Кхорна. О котором многие забывают. Холодный расчёт снайпера.

         - В бой… - тихо сказал я. - В БОООООООЙ!!! - прорычал, не выдержав давления изнутри делясь своим чувством с окружающими людьми.

              Казачок вздрогнул и поднял на меня чистые голубые глаза с красными прожилками. Хотя я готов был поклясться, раньше они были карими. Спокойный взгляд. Убийственно спокойный. Точно так же вздрогнули и остальные, до которых добралось моё "благословение". Они остановились обескураженные столь резким изменением настроя. И совершенно естественно, что уже я вздрогнул, когда в этом мире впервые прогремел гордый и громкий клич.

         - За Императора! – Раздался одинокий крик и его тут же поддержали люди, вышедшие из ступора. – ЗА ИМПЕРАТОРАААА!!! – Клич рванулся к небу.

         Люди в темпе начали забираться в вагоны. Казачка будто ветром сдуло. Я посмотрел на Алексея, которого тоже проняло.

         - Поле боя наш храм и битва наша молитва. – Повторяю свои слова и указываю рукой на людей. – Это твоя Гвардия.

         Вагоны уже ощетинились стволами винтовок. Нам пора. А то ещё уедут без нас…

         *на подступах к станции Утка, 19:26*

         Волыны и железнодорожный мост остались позади. Я стою на крыше вагона. А вот впереди «Орлика» дожидается завал из древесных стволов и бронепоезд красных на крайней левой колее – пушечное вооружение отсутствует. На глаз заграждение находится на дистанции в двести три метра от переднего края обороны противника. Место подобрано со знанием дела. Склоны насыпи простреливаются – тот, кто решится разобрать завал, неминуемо попадёт под кинжальный огонь винтовок и пулемётов. Но эта уловка сработает лишь против обычных людей. Те же чехи после нескольких лобовых атак просто взяли бы, да и обошли станцию по тайге, тем самым отрезая красных от подкреплений. Плюс возможность ударить в неукреплённый тыл. В итоге противник покидает станцию и завод, чтобы не оказаться в окружении.

         Триста пятьдесят метров. Расстояние до завала сокращается. Красные нас видят, но пока себя никак не проявляют. Триста метров. Начну действовать когда «Орлик» достигнет стометровой отметки. Двести пятьдесят. Двести. Чувствую на себе чужие взгляды. Сто пятьдесят. Готовность. Сто. Отталкиваюсь, оставляя после себя вмявшийся металл брони. В воздух взлетают комья земли от приземления на склоне насыпи. Я в десяти метрах от завала. Короткий рывок. За спиной слышно угрожающее пыхтение паравоза. Свалка из семи деревьев. Для «Орлика» хлипковато. Бью кулаком по ближайшему стволу. В щепки! Ещё. Свист пуль. Противник опомнился. Пытаются дотянуться до меня. Пулемёт треплет дерево. Два удара правой ногой. Ботинок развалился, не выдержав силы, с которой я приложился к заграждению, но путь свободен. Деревья же из твёрдого состояния перешли в состояние пылевого облака повисшего над дорогой. К пулемёту добавились частые выстрелы винтовок. Бронепоезд всё ближе.

         Варп! Левая рельса в месте стыка сдвинута в сторону. Теперь понятно, почему завал был такой слабый. На скорости, с которой сейчас движется «Орлик» да и любой другой поезд просто улетит под откос. А если что, то вернуть рельсу на место дело нескольких минут. Удар в грудь. В сторону. Теперь присаживаюсь возле рельсины и аккуратно передвигаю её к стыку так, чтобы две рельсины сошлись. Пули вспарывают землю и рикошетят от брони паровоза. Вибрация от приближающегося бронепоезда разливается по телу. Ждать. Рядом. Корпус «Орлика» поравнялся со мной. Секунды тянутся, грохот несущегося мимо металла сливается в сплошной гул. Капюшон отбросило на спину. Всё. Рявкнула 76 миллиметровая пушка. Снаряд ложиться рядом с задним вагоном. Перестаю удерживать рельсу. Теперь можно не торопиться. Шагом иду к станции отряхивая балахон от поднятой древесной пыли.

         К первому пулемёту добавились ещё два. Эти садят короткими очередями. Не выдержали нервы у красных стрелков. Бронепоезд беспрепятственно вкатывается на станцию. Повезло, что наш состав ехал по правой колее, а не по левой иначе «Орлик» мог бы на полной скорости влететь во вражеский состав, что не есть хорошо для десанта.

        Вижу вспышки нестройных залпов из бойниц. Пулемётная дуэль между эшелонами. Льётся кровь. Сдвоенный взрыв. Чёрный дым поднимается над вражеским бронепоездом. В упор разнесли пулемётный вагон. Треск.

         - ЗА ИМПЕРАТОРАААААААА!!! – Доносится до меня.

        Пушки разворачиваются. От здания завода отлетают куски. Из вагонов выпрыгивают люди. Хлопок взрыва и столб земли на месте окопа. Вражеский «максим» захлебнулся. Остались ещё два. «Десантники» устремляются к заводу. Оттуда к ним протянулась трасса пуль. Кто-то упал. Крики. Взрыв. Артиллеристы Франтишека снарядов не жалеют. И минус ещё один пулемёт.

        Когда я дошёл до станции бой на ней уже был закончен. Казаки совместно с чехами собирали оружие и боеприпасы, проверяли бронепоезд на предмет трофеев, оказывали помощь раненым – их оказалось семеро, так же четыре «десантника» были убиты. Имперская Гвардия понесла первые безвозвратные потери в начале своего пути. Люди передвигаются бегом из-за не выветрившегося адреналина. Мимо меня пронесли мёртвого защитника станции. На это указывала рабочая одежда и красный бант на груди. Казаки, подкатившие к увеличивающейся куче стволов трофейного «макса» уважительно наклоняют головы.

      Лёху обнаружил возле заводских ворот. Он голый по пояс сидел на чурбаке, прислонившись спиной к створке механическими движениями оттирая своей гимнастёркой лезвие шашки от крови. Взгляд в землю. Видна чужая кровь, размазанная по лицу. Чуть поодаль торчит почётный караул из четырёх казаков.

         - Почему? – себе под нос задаёт вопрос молодой Император.

         - Что почему?

        Мелкий поднимает на меня взгляд. Его затуманенные глаза как будто смотрят сквозь моё тело куда-то вдаль.

         - Почему?

        Тааак. Алексей – Астартес – кровь на лице – кровь возле рта – Астартес с помощью чужого генного материала может просматривать память убитого существа… Вывод: у пациента сенсорный шок. Или не сенсорный. Я-то когда жрал того мека психологически был готов к восприятию чужой памяти. Вот только эта способность не должна была проявиться так скоро. Наверное. Ведь среди тех, кого я посвятил в Астартес, не было людей больных гемофилией. А то, что поблизости нету девушек, означает, что разбираться с Лёхой надо мне. И говорить ли с ним при посторонних заинтересованно посматривающих на нас? Опускаюсь на одно колено.

         - Ваше Величество, что вы видели? – задаю вопрос. От интонаций мелкий пришёл в себя. Парня трясёт. – Что вы видели? – повторяю вопрос.

         - Человека… - Выдавил Алексей из себя. – Я видел человека, которого убил. Его жизнь. Я его убил. Разрубил одним ударом.

         - А по делу есть что нибудь? - вероятность конечно мала. Часть воспоминаний которую можно получить, таким образом весьма случайна и носит обрывистый характер. Стоп… - В каком смысле всю жизнь? – переспросил я.

         - От рождения и до того момента как я разрубил его надвое, - монотонно пробормотал Император. - Как будто быстро посмотрел кино. Я помню его первый вздох и вкус молока его матери. Я помню первую ссору со старшей сестрой и тяжелый и тупой крестьянский труд. Я помню помещика, который увёз его сестру и большее ее никто не видел. Я помню запой, в который он уходил. Я помню… всё…