Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

— Конечно. Сама хотела предложить.

На том мы и порешили.

Глава 11

в которой я взлетаю и падаю

— Итак, милостивые государи и милостивые государыни, настало время поединков! — провозгласил на всю аллею Алексеев.

Нет, в прошлый раз дело заключалось все же не в акустике зала: сейчас, под открытым небом, слышно заместителя начальника корпуса было ничуть не хуже — хоть и находился я от майора шагах в ста.

— Как известно, зачастую новое — всего лишь хорошо забытое старое, — продолжил между тем старикан. — Некогда отбор в наш корпус проходил именно так, через боевые схватки. Эссе, экзамен по истории — все сие уже пришло позднее. Как и «тепличная» магия — так многие из нас, шутя, называют ставшую ныне привычной форму второго испытания. И вот, в каком-то смысле мы с вами возвращаемся к истокам. Разумеется, в современном оных осмыслении. Сегодня те из вас, кто не пожелал, так сказать, отсидеться в теплице, сойдутся лицом к лицу с достойными противниками. И либо одержат славную победу, либо навсегда расстанутся с мечтой о Федоровском кадетском корпусе.

«В корпус можно попытаться поступить лишь однажды, — пояснил мне Фу. — Но в следующем году неудачник может попробовать свои силы в учебном заведении попроще: в Ростове-на-Дону, Казани, Новосибирске или Хабаровске».

«Только в следующем?» — уточнил я.

«Именно так, сударь».

«Тогда это всяко не мой вариант…»

— Напомню правила, — проговорил между тем Алексеев. — Поединок начинается по моей команде и продолжатся до тех пор, пока один из противников не сдастся или не окажется не в состоянии продолжать бой. Дозволены любые магические техники, но, в случае возникновения неотвратимой угрозы смерти или тяжелого увечья поединщика, комиссия, безусловно, вмешается и остановит схватку. Тот, кому грозили таковые смерть или увечье, будет признан проигравшим. Решение комиссии окончательное и обжалованию не подлежит. Так что не надо нам потом говорить, что я, мол, просто заманивал, обеими ногами и рукой пожертвовал ради победы и был готов на последнем мерлине все переломить!

Последняя фраза майора была встречена дружным смехом — должно быть, это была удачная шутка. Я ее, увы, в должной мере не оценил.

Как уже сказал, от заместителя начальника корпуса я располагался достаточно далеко. Алексеев вещал с высокой дощатой трибуны, сколоченной за ночь мастеровыми возле входа в главное здание. На этом же помосте, рядом с майором, обосновались ротмистр Рылеев и штабс-ротмистр Поклонская. Я же стоял почти у самого пятого чертога, в окружении таких же, как и сам, будущих поединщиков. Если не считать Кутайсова и Салтыковой, никого из тех, кого я знал хотя бы по фамилии, в наших рядах не было.

Зрители — те из абитуриентов, кто выбрал «тепличный» способ сдачи магии, а также затесавшиеся меж ними немногочисленные черномундирники — рассредоточились по обе стороны аллеи, но подходить к нам ближе, чем на дюжину шагов, им было строго запрещено. Надя балансировала буквально на грани этого ограничения — переминалась с ноги на ногу с самого края, стараясь хоть как-то поддержать меня ободряющим взглядом. Ровно напротив нее, на другой стороне аллеи, вальяжно сидела на пеньке Воронцова, время от времени посылавшая снисходительные улыбки Салтыковой и Кутайсову.

С самого начала, как только увидел среди будущих бойцов молодого графа, я уверился в мысли, что именно он и станет моим сегодняшним противником. То был бы едва ли не худший расклад из возможных — о Зеркале Кутайсов точно знал — но, наверное, именно поэтому данный вариант и казался мне совершенно неизбежным. Так что когда, вызывая первую пару, Алексеев сразу назвал титул и фамилию прихвостня Миланы, даже не дожидаясь, пока прозвучит другая, я на автомате сделал шаг вперед и…

…и ошибся.

— Молодой граф Андрей Кутайсов… против молодого барона Михаила фон Врангеля! — нежданно для меня объявил майор.

Из заднего ряда принялся протискиваться вихрастый парнишка, на голову ниже Кутайсова росточком.

«Бароны фон Врангели — старинный датский род, на русской службе более трехсот лет, — прокомментировал мой фамильяр. — За сей срок он дал Империи аж восемь генералов! Но ныне — в упадке. И молодой барон Михаил славу предков едва ли возродит. По мане он Стряпчий — это всего-то третий уровень. А „бурдюками“ в сей семье принципиально не пользуются».

«Ну и молодцы, что не пользуются!» — бросил я, взглядом провожая паренька на импровизированное ристалище. В предстоящем поединке я бы так и так болел против Кутайсова, но теперь у меня появилась веская причина переживать именно за фон Врангеля.

«Молодцы или не молодцы, но против молодого графа шансов у него никаких», — менторским тоном заметил «паук».

— Посмотрим… — пробормотал я вслух.

Тем временем противники заняли позиции на аллее, шагах в десяти-двенадцати один от другого. Встали друг к другу полубоком, каждый — заведя одну руку за спину.

«Видите, сударь? — обратил мое внимание на позы поединщиков Фу. — Вот сие мы с вами вечером и обсуждали».

«Вижу», — кивнул я.

Вопреки Надиным советам — во-первых, не распыляться на изучение новых техник, а во-вторых, как следует выспаться — по настоянию фамильяра почти полночи я все же потратил на изучение одного дополнительного навыка. «Паук» называл его «Кривое зрение». Это была техника, позволявшая заглянуть за спину своему противнику — и узнать, какую фигуру тот складывает там из пальцев спрятанной руки. Конечно, на увиденное нужно будет еще успеть среагировать, но в бою против не самого расторопного соперника это могло оказать неоценимую помощь.

— Милостивые государи, прошу приступить! — подал команду Алексеев.

Кутайсов не шелохнулся, а фон Врангель безо всякой видимой причины тут же покачнулся и отступил на полшага. Немедленно поспешил вернуться на прежнюю позицию — но почти сразу снова попятился. Молодой граф по-прежнему не двигался.

«Кутайсов попросту лупит молодому барону в щит, — пояснил происходящее Фу. — Даже не трудясь варьировать технику атаки — сплошь прямые удары. Но сильные и без пауз. Простейшая тактика: заставить противника растратить всю ману на защиту. И если фон Врангель не попробует хоть как-то контратаковать…»

Парнишка, по ходу, попробовал. Кутайсова вдруг повело в сторону, и он припал на правое колено. Затем в воздухе над головой молодого графа появилась черная воронка вихря — будто перевернутый смерч — зримо начавшая затягивать в себя пропустившего удар поединщика.

Но Кутайсов уже пришел в себя. Небрежно смахнул смерч в сторону — упав к его ногам, тот, дергаясь, поплыл вдоль аллеи, с каждым мигом бледнея, и в трех шагах от молодого графа окончательно растаяв. Фон Врангеля же, должно быть, растратившего на свой отчаянный выпад все, что у него было в загашнике, к этому моменту с аллеи попросту смело, отшвырнув к ногам отпрянувших зрителей.

Упав на спину, молодой барон так и остался лежать на утоптанной земле.

На лице Кутайсова появилась самодовольная улыбка.

— В сем поединке победу одержал молодой граф Андрей Кутайсов! — громогласно объявил с трибуны Алексеев. — Количество баллов, полученных им по результатам испытания, будет объявлено позднее. Потерпевший поражение молодой барон Михаил фон Врангель нас покидает!

Откуда-то из-за дубов выпорхнул зеленый рулон не то брезента, не то какой-то еще плотной ткани. Развернувшись, он оказался чем-то наподобие мягких носилок. Выдвинувшиеся из рядов публики двое кадетов погрузили на них проигравшего бой паренька — кажется, так пока и не вернувшегося в сознание — и брезентовое ложе ковром-самолетом унесло фон Врангеля в сторону главного здания, за трибуну с заместителем начальника корпуса.

«Он там жив вообще?» — сочувственно спросил я у фамильра.

«Разумеется, жив — с сим здесь строго. Алексеев же объяснял. Угрожай поединщику что-то серьезное — комиссия бы сразу вмешалась!»