История испанской инквизиции. Том I - Х. Льоренте

VIII. Последствия столь пагубной для светской власти системы сказались во Франции на примере отношения к катарам,[155] патариям и некоторым другим последователям Манеса. Папа Александр III[156] послал в Тулузу[157] к графу Раймонду V[158] Петра, епископа Мо,[159] кардинала церкви Св. Хрисогона. Этот легат в 1178 году заставил его, а также дворян государства обещать под присягой, что они не будут покровительствовать еретикам, которые взялись за оружие, чтобы отстаивать свои права[160] и свое существование. На открывшемся в следующем году Латеранском соборе[161] святые отцы объявили: хотя церковь не одобряет, как говорит св. Лев,[162] обычая наказаний, при которых проливается кровь еретиков, она не отказывается от предлагаемой ей христианскими государями помощи для их наказания, потому что страх смертной казни является иногда душеполезным средством. Поэтому Александр не довольствуется отлучением от Церкви еретиков, их приверженцев и защитников; он объявляет, кроме того, всех, имеющих с ними дела, свободными от всех своих обязательств, увещевает их взяться за оружие для уничтожения этих еретиков и дарует им отпущение грехов. Он выражает желание, чтобы государи, имеющие в числе своих вассалов еретиков, если последние будут упорствовать в ереси, привели бы их в состояние рабства и завладели их имуществом; он обещает, что те, кто умрет в этой войне, получат непременно отпущение грехов и вечную награду. Он предлагает отныне на два года индульгенции тем, кто возьмется за оружие, а епископы сообразно с обстоятельствами могут даровать более широкие индульгенции. Короче говоря, собор хочет, чтобы крестоносцы считались под покровительством Церкви в такой же степени, как и участвующие в походе в Святую землю.[163]

IX. В 1181 году кардинал Анри, епископ Альби, раньше бывший аббатом в Клерво,[164] был послан папою Александром III во Францию в качестве легата[165] с тем, чтобы добиться войны против еретиков-альбигойцев.[166] Этот прелат, став во главе значительного войска, овладел замком Лавор[167] и заставил Рожера, графа Безье[168] и других государей отречься от ереси.[169] Однако этой экспедиции оказалось недостаточно для полного уничтожения ереси, и папа Луций III[170] собрал в 1184 году в Вероне новый собор, на котором пожелал присутствовать император Фридрих I.[171] На нем среди прочих мер постановили ввиду распространившегося большого равнодушия к церковной дисциплине передавать в руки светского правосудия всех, кого епископы объявят еретиками и кто не сознается в своем преступлении. Собор в то же время предлагал епископам лично посещать, один или два раза в год, свои епархии или доверять эту заботу своим архидиаконам[172] или другим членам своего клира, в особенности следить за теми городами, деревнями и прочими местами, где предполагается существование еретиков; обязывать некоторых наиболее известных жителей, даже всех, если они сочтут это необходимым, давать клятвенное обещание, что в случае обнаружения ими еретиков или лиц, которые образуют тайные собрания и жизнь коих отличается от жизни общины верующих, они донесут на них епископу или архидиакону, которые привлекут их к суду для наказания, если они не очистят себя от подозрения в ереси, согласно обычаям страны. Надлежало также обязать их доносить на тех, которые вторично впадут в ересь; если бы они отказались это делать, то обращаться с ними самими как с еретиками. Собор определил также, чтобы графы, бароны и другие сеньоры, как и их уполномоченные, поклялись оказать вооруженную помощь Церкви для отыскания и наказания еретиков под страхом отлучения от Церкви и потери своих земель и должностей; чтобы епископские города, которые не будут считаться с этой мерой, переставали быть резиденцией епископа, а другие города лишались приобретенных их торговлей привилегий; чтобы пособники ереси были объявлены опозоренными навсегда и лишены занимаемых ими общественных должностей; чтобы они не могли быть ни свидетелями, ни адвокатами и чтобы те, которые оказались бы изъятыми от действия светского правосудия, не могли воспользоваться этим обстоятельством, так как в этом случае епископы получат от папы полномочие, необходимое для их преследования.[173]

X. Умный Флери[174] думал, что в этом соборе он открыл начало инквизиции; он не ошибся по существу, потому что главная мысль этого канона составила основу для устава этого учреждения. Однако не в эту эпоху последовало действительное создание церковной корпорации инквизиции, так как епископы оставались тогда еще единственными лицами, уполномоченными охранять веру, как это было и до того времени, и собор лишь привел в порядок те меры, которые он считал необходимыми для преследования еретиков.[175]

XI. В Испании кардинал Грегорио де Сант-Анджело, прибывший туда в качестве легата папы Целестина,[176] созвал а Лериде собор. История не говорит о нем почти ничего, и его нельзя найти в Собраниях соборов; но о нем имеется упоминание в архивах Калаоры. На этом соборе кардинал убеждал Альфонса II,[177] короля Арагона, маркиза Прованса,[178] государя нескольких графств, расположенных к северу от Пиренеев, обнародовать против еретиков своих государств декрет, принятый на Веронском соборе. Этот государь в 1194 году последовал совету легата и приказал выгнать из своих владений Вальденсов[179] (Vaudois), Лионских нищих[180] (Pauvres de Lyon) и других еретиков, какой бы то ни было секты без различия, и запретил своим подданным давать им убежище под страхом наказания за оскорбление величества и лишения имущества. Епископам и губернаторам городов было предписано оглашать этот указ в церквах в воскресные дни; те, которые этого не сделали бы, должны были подвергнуться тем же наказаниям. Отсрочка, данная еретикам для выселения, должна была продолжаться до первого ноября; если после этого срока оказалось бы, что кто-нибудь не повиновался, то относительно таких лиц было позволено употреблять все виды дурного обращения, за исключением смерти и изувечения.[181]

XII. Сын Альфонса, король Арагона Педро II,[182] приказал в 1197 году архиепископу Таррагоны и епископам Хероны, Барселоны, Вика и Эльны[183] собраться в Хероне. Там вынесли декрет, который кардинал Агирре поместил в своем Собрании испанских соборов. Декрет этот содержит те же распоряжения, что и декрет Альфонса, и он был одобрен всеми грандами[184] провинции Каталонии. Эта новая мера доказывает, что прежний декрет не оказал почти никакого действия. Поэтому в новом указе было добавлено, что наместники короля, бальи и судьи должны понудить еретиков покинуть места их юрисдикции до воскресенья Страстной недели; что у оставшихся после этого срока в стране будет конфисковано имущество, треть которого поступит в пользу тех, кто на них донесет; что те, вторые окажут им приют или покровительство, сами потеряют свое имущество и с ними будет поступлено, как с виновными в оскорблении величества; что губернаторы и судьи в течение недели обязуются присягою перед епископами употребить все свои старания для обнаружения еретиков и наказания их; если они будут уличены в небрежности в этом отношении, то сами подвергнутся той же каре и будут лишены своего имущества.[185]

XIII. После того как была определена эта каноническая дисциплина, по-видимому, ничего более не оставалось, как учредить церковную корпорацию, отдельную от епископов и зависящую непосредственно от пап, которой было бы поручено обнаруживать и преследовать еретиков и организация которой была бы такова, что короли и другие государи были бы обязаны, по ее требованию, покровительствовать исполнению приказов римской курии,[186] под страхом быть отлученными от церкви, и должны были лишиться своих государств, пример чего вскоре увидели в судьбе несчастного Раймонда VI, графа Тулузы. Это происшествие относится к началу XIII века. Оно имеет несомненную связь с инквизицией, история которой составит предмет следующей главы.

Глава II

УЧРЕЖДЕНИЕ ВСЕОБЩЕЙ ИНКВИЗИЦИИ ПРОТИВ ЕРЕТИКОВ В XIII ВЕКЕ

Статья первая

НАСТРОЕНИЕ УМОВ В ПЕРВОСВЯЩЕННИЧЕСТВО ИННОКЕНТИЯ III

I. В XIII веке вкус к аллегорическому толкованию Священного Писания развился до такой степени, что буквальный смысл его почитался почти ни за что. Точное правило, данное Церкви относительно обхождения с еретиками, ограничивающееся запрещением общаться с ними после первого и второго их предупреждения, было признано недостаточным. Появилось убеждение, что еретиков следует преследовать, установив корпорацию людей, специально назначенных, чтобы их обнаруживать всеми возможными средствами, доносить на них, не предупреждая их лично, подвергать их ужасным наказаниям. Назначать эти наказания, по установившемуся обычаю, церковная власть не имела права, йо она всячески понуждала светскую власть применять их, угрожая ей самой громами и проклятиями Церкви, которые не один раз заставляли законных государей терять корону. Представители Церкви совсем не думали о том, что такое поведение их противно духу Евангелия; наоборот, они видели его оправдание в аллегории о двух мечах св. Петра,[187] о смерти Анании и Сапфиры,[188] в некоторых других событиях этого рода, которые не имели никакого отношения к новому учению в глазах того, кто читал Священное Писание с чистосердечием христианина первых трех веков церкви.