Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна - Морис Леблан

— Так вот, — продолжал он, — один из этих инициалов — буква «Д», первая в имени богини Дианы. Другая буква — «А», первая в слове «АПОЛЛОН». Оба имени принадлежат мифологическим божествам. Не такое ли значение имеют и прочие буквы? Я обнаружил большое «Ю» — инициал Юпитера; «В» — Венеры; «Г» — Гермеса; «С» — Сатурна и так далее. Эта часть проблемы, следовательно, решена, каждый из двенадцати залов носил имя какого-нибудь олимпийского божества, а комбинация букв «АПОЛЛОН», дополненная Изильдой, обозначает зал Аполлона.

— Следовательно, именно здесь, — заключил Люпэн, — в зале, в котором мы находимся, спрятаны письма. Может быть, достаточно нескольких минут, чтобы их найти.

— Нескольких минут… или нескольких лет! — сказал кайзер со смехом.

Монарх, казалось, забавлялся от души, и граф тоже изображал безграничное веселье.

— Ваше величество соизволит объяснить? — спросил Люпэн.

— Мсье Люпэн, то захватывающее расследование, которое вы сегодня провели с теми блестящими результатами, которые вы нам сейчас изложили, мною уже выполнено. Да, две недели тому назад, вместе с вашим другом Шерлоком Холмсом. Вместе мы расспросили маленькую Изильду; вместе применили к ней тот же метод, что и вы, и опять-таки вместе установили инициалы в галерее и добрались до этого зала, зала Аполлона.

Люпэн побледнел. Он пробормотал:

— Ах! Холмс… Он дошел… До этого места?..

— Да, после четырехдневного поиска. Правда, это мало что нам дало, поскольку мы ничего не нашли. Тем не менее, я знаю, что писем тут уже нет.

Дрожа от ярости, задетый до самой глубины своей гордости, Люпэн извивался под насмешками кайзера, как под ударами плети. Ни разу еще он не чувствовал себя до такой степени униженным. В охватившем его бешенстве он охотно задушил бы толстяка Вальдемара, чей смех выводил его из себя.

Сдержав чувства, он ответил:

— Холмсу, ваше величество, потребовалось четыре дня. Мне — несколько часов. И понадобилось бы еще меньше, если моим поискам не было бы помех.

— С чьей же стороны, Господи? Моего верного графа? Надеюсь, он не посмел…

— Нет, сир, со стороны самого страшного и могущественного из моих врагов, этого исчадия ада, которое убило своего сообщника Альтенгейма.

— Он здесь? Вы так думаете? — воскликнул кайзер с волнением, которое указывало, что ни одна подробность этой драматической истории не была ему неизвестна.

— Он всюду, где бы ни оказался я. Всюду угрожает мне своей неотступной ненавистью. Он сумел угадать меня под маской шефа Сюрте Ленормана. Помог посадить меня в тюрьму. И он продолжает меня преследовать с того дня, как я из нее вышел. Лишь вчера, стараясь застрелить меня в автомобиле, он ранил графа Вальдемара.

— Но что говорит вам о том, что он может оказаться в Вельденце?

— Хотя бы то, что у Изильды странным образом появились две французские монеты.

— Но что он здесь может делать? С какой целью прибыл?

— Не знаю, сир. Но это сам дух зла Ваше величество должно его опасаться. Он способен на все.

— Немыслимо! У меня в этих развалинах две сотни человек. Он не смог бы сюда пробраться. Его бы неминуемо увидели.

— Один человек, вне всякого сомнения, его видел.

— Кто же?

— Изильда.

— Пусть ее допросят. Вальдемар, проводи заключенного к этой девочке.

Люпэн показал свои связанные руки.

— Битва будет трудной. Могу ли я вести ее в таком положении?

Кайзер приказал графу:

— Развяжи его… И держи меня в курсе…

Таким образом, путем нового усилия, смело назвав во время спора омерзительную фигуру убийцы, Люпэн выиграл время и продолжил свой поиск.

«Еще шестнадцать часов, — подумал он. — Это больше, чем мне потребуется».

Они подошли к помещению, в котором жила Изильда, в конце старых зданий, служивших теперь казармой двумстам стражам руин, чье левое крыло, как раз это, было отведено офицерам.

Изильды там не оказалось.

Граф послал на поиск двух солдат. Они вернулись ни с чем. Никто не видел девушки.

Тем не менее она не могла выйти за пределы руин, тогда как дворец был заполнен солдатами расквартированной здесь воинской части и никто не мог бы в него войти.

Наконец жена лейтенанта, который жил в соседней квартире, заявила, что она все время не отходила от окна и что девочка, по всей видимости, никуда не выходила.

— Если бы она не выходила, — воскликнул Вальдемар, — она была бы у себя. А ее нет!

— Может быть, над этим помещением есть еще одно? — предположил Люпэн.

— Да, есть, но без лестницы.

— Вовсе нет, лестница есть.

И он указал дверцу, открытую в какой-то темный проем. В его полумраке виднелись первые ступеньки крутой лестницы.

— Прошу вас, дорогой граф, — сказал Люпэн Вальдемару, который собирался подняться, — предоставьте мне эту честь.

— Зачем?

— Может быть опасность.

Он поспешил наверх и тут же выскочил в низкую и узкую каморку. У него вырвался крик.

— Ох!

— Что такое? — спросил граф, догоняя его.

— Здесь… На полу… Изильда…

Он опустился на колени, но тут же, с первого взгляда понял, что девочка попросту оглушена, что нет и признаков раны, если не считать нескольких царапин на кистях и на руках. Из ее рта, вместо кляпа, торчал платок.

— Все верно, — сказал он, — убийца побывал здесь, с нею. Когда подошли мы, он оглушил ее ударом кулака и заткнул ей рот, чтобы мы не услышали ее криков.

— Но куда он убежал?

— Туда… Посмотрите… Там есть кулуар, по которому сообщались все мансарды этого этажа.

— А оттуда?

— Спустился по лестнице одной из квартир.

— Но его должны были увидеть!

— Кто знает! Это просто невидимка. Неважно! Пошлите ваших людей наводить справки! Пусть обыщут все мансарды, все жилые помещения нижнего этажа!

Он был в нерешительности. Не следовало ли ему принять участие в погоне?

Неясный шум вернул его к девушке. Она приподнялась, и дюжина золотых монет выкатилась из ее руки. Все были французскими.

«Ну да, — подумал он, — я не ошибся. Но для чего столько золота? Если вознаграждение, то за что?»

И тут заметил на полу книгу и нагнулся, чтобы ее поднять. Но еще более быстрым движением девочка бросилась, схватила ее и с безумной силой прижала к себе, словно была готова отстоять от любых попыток отнять у нее эту вещь.

«Может быть, монеты были предложены взамен книги, но она отказалась с нею расстаться. Откуда и царапины на руках. Интересно узнать, зачем эта книга понадобилась убийце? Мог ли он перед тем ознакомиться с ней?»

Он сказал Вальдемару:

— Дорогой граф, прикажите, прошу вас…

Вальдемар подал знак. Трое солдат схватили девочку и после яростной борьбы, во время которой несчастная топала ногами от злости и извивалась, издавая дикие крики, у нее забрали томик.

— Тихо, дитя, — говорил Люпэн, — спокойно… Это — ради доброго дела… И наблюдайте за ней все время! Пока я рассмотрю предмет конфликта…

Это был по меньшей мере столетнего возраста переплетенный в кожу том из собрания сочинений Монтескье, под названием «Путешествие к храму в Книде». Но, едва раскрыв его, Люпэн воскликнул:

— Смотрите! Как странно! К обороту каждой страницы приклеен листок пергамента, и на этих листках — строки тонким, очень мелким почерком…

И в самом начале он прочитал:

— «Дневник шевалье Жиля де Мальреша, французского слуги Его Королевского Высочества князя де Де-Пон-Вельденца, начинаемый в год Господней милости 1794»…

— Так там и написано? — спросил граф.

— Чем это вас удивляет?

— Дед Изильды, старик, умерший два года тому назад, был из семейства Мальрейх, то есть носил ту же фамилию, хотя — германизированную.

— Отлично! Значит, дед Изильды должен был быть сыном или внуком французского слуги, который вел свой дневник в разрозненном томе Монтескье. Так дневник и перешел к Изильде.

Он полистал наудачу книгу.

— «15 сентября 1796 года. Его Высочество охотились… 20 сентября 1796. Его Высочество выезжали верхом. Ему подвели Купидона…

«Черт! — про себя заметил Люпэн. — Не очень-то увлекательное!»

И продолжал листать.

— «12 марта 1803. Я велел передать десять экю Германну. Он служит поваром в Лондоне».

Люпэн рассмеялся.

— Ох, ох! А Германн-то уже лишен престола. Престиж катится вниз!

— Тогдашний правящий великий герцог, — заметил Вальдемар, — действительно был изгнан из своего княжества французскими войсками.

Люпэн продолжал:

— «1809. Сегодня, во вторник, Наполеон ночевал в Вельденце. Я сам стелил постель Его Величеству и также я, на следующее утро, выливал воду после его туалета».

— Вот что! — заметил Люпэн, — Наполеон останавливался в Вельденце?

— Да, когда ехал в армию, во время Австрийской кампании, которая окончилась победой в Ваграме. Это была честь, которой герцогское семейство впоследствии весьма гордилось.

Люпэн продолжил чтение: