По памяти и с натуры 1 - Валерий Алфеевский

Алтайский дневник

В начале июля 1930 года в составе небольшой туристической группы я отправился на Алтай по маршруту Бийск — Немал, верхами через тайгу на Телецкое озеро, по Телецкому озеру на Бию, по Бии на плотах через семь порогов и дальше на пароходе по Оби до Новосибирска. Оттуда поездом домой, в Москву.

У меня сохранился дневник, и я решил по его канве рассказать подробнее об этой запомнившейся мне поездке.

Я только что окончил Вхутеин, впереди было свободное лето, кроме Ленинграда, нигде не был, и мне захотелось повидать Сибирь, о которой знал только понаслышке. Была у меня и другая идея: сделать на основе впечатлений от поездки цветную детскую книжку-картинку.

Книжку я не сделал, но поездка оставила драгоценные впечатления, и я по приезде в Москву сделал по памяти рисунки об Алтае.

Новосибирск

Подъезжаем к Новосибирску. Река Обь, мост в один километр, несколько больших пароходов у пристани. Город на горе, город без прошлого, без церквей.

Тридцать лет тому назад здесь был сосновый лес. Город быстро застраивается, есть план большого Новосибирска. Улицы и проспекты широкие и хорошо распланированы. Наряду с землескребами дома нового стиля и дома под ампир. Каждое краевое учреждение, переезжающее в Новосибирск, застраивает квартал. Деревянные дома беспощадно уничтожаются. На окраине у часовщиков и парикмахеров видел интересные вывески. В кооперативах есть товары, цены, как на приисках.

Был в цирке. «Наездница из Чикаго» в цилиндре, с живыми розами в руках, оркестр ОГПУ. Цирк деревянный.

Осматривал Новосибирск. Дом Ленина, Дворец культуры, Оперный театр — все рядом. Был на Каменке — контрабандная постройка домов в одну ночь.

Бийск

В два часа ночи сели на Бийск. Посадка и условия переезда ужасные.

Наверху по всей длине вагона сплошная широкая полка, на ней вповалку люди. Лежу на спине, с двух сторон стиснутый. Справа от меня солдат с толстой девкой вповалку. От духоты теряю сознание, слез с полки, вышел в тамбур. Светало. Открыл дверь и устроился на подножке, крепко обняв поручни. Мгновенно на какие-то доли секунды заснул, был спасен грубо растолкавшим меня проводником.

С утра красивые виды: холмы, поля, засеянные льном и пшеницей. Пейзаж все время прекрасен, мягкий, влажный и теплый воздух, вдали в тумане хребты Алтая.

Бийск. Пыль ослепляет, сшибает с ног. Купил кофе «Мокко». Вечером пошел купаться. Бия здесь широкая и спокойная. Пароход перевозит на остров гуляющих, слышна духовая музыка.

Улала

Выехали в Улалу на автомобиле, едем берегом Катуни, река здесь мелкая и спокойная.

Улала — столица Ойротии, большая деревня, расположенная в ложбине небольших гор, чрезвычайно живописных. Смотрели город; русских большинство.

В одной кержацкой деревне видели карусель, крайне забавную, со львами, лошадьми, слонами.

В три часа выехали в Немал. Я и доктор Благоев, с которым сдружился во время поездки, верхами, остальные в коробах. Переезд тридцать пять верст, все время в подъеме.

Манжерок, пороги Катуни — зрелище впечатляющее. «Катунь» — белая женщина по-алтайски.

Опять верхом до Немала, порядком устал. Лошадь алтайская, трясучая. Остановились на берегу Катуни, распрягли лошадей, пошли купаться, вода холодная, камни разглажены. Дежурные готовят ужин. Осталось десять верст до Немала, пересел в коробок. Моя лошадь захромала, и ее оставили в поле на ночь отдохнуть.

Немал

Въезжаем в ворота школы, школа в помещении бывшей миссии.

На другой день с утра экскурсия с местным алтаеведом Бобраком. Бывший священник влюблен в Алтай. Рассказывал легенды. Одна насчет грамоты: «Грамоты на Алтае нет, ее съела корова».

Вез один алтаец толстую книгу «Грамота» учить детей. Переплавляясь через реку, выронил ее. Выловив из воды, разложил сушить на крыше, а корова пришла и съела ее. С тех пор на Алтае грамоты нет.

Дождь. После обеда ходил с доктором к слиянию Немала и Катуни. Катунь молочная, Немал зеленый, как бутылочное стекло. К Чемалу со всех сторон вплотную спускаются небольшие горы. Я задался честолюбивыми замыслами покорить одну из этих вершин.

На другой день пребывания в Чемале вскоре после полудня я начал задуманное восхождение. Узенькая, чуть заметная тропинка, усеянная обломками камней, круто поднималась по совершенно безлесному склону горы. Поднявшись на несколько десятков метров, она вдруг стремительно спускается в лощину, густо заросшую травой, зачеркивая начисто то, что было не без труда мною достигнуто. Картина эта повторялась множество раз, и я начал порядком уставать. Не знаю, сколько так прошло времени, но только тени стали длиннее, июльское солнце по-вечернему пекло немилосердно. Наконец я наметил в качестве конечной цели одну из вершин, наиболее, как мне казалось, доступную. Преодолев глубокий овраг, заросший травой, в которой я утопал по грудь, где самые наши обыкновенные лопухи и укроп достигали чудовищных размеров, я наконец взобрался на вершину. Она наверху совершенно не выглядела вершиной.

Моему взору со всех сторон открывалось до горизонта море вздыбленной земли, и раньше, чем впасть в отчаяние, в одном из просветов я увидел далеко внизу Немал таким, каким изображают город на карте.

Солнце чуть заметно начало клониться к горизонту, и, отдохнув, я решил не возвращаться прежним путем по тропинке, а спускаться по бездорожью, по прямой к Чемалу, который, казалось, был не так уж далеко. Спуск поначалу проходил гладко, я прыгал вниз с уступа на уступ, как по ступеням гигантской лестницы, иногда, правда, приходилось, цепляясь за маральник, спускаться с небольших отвесных скал. Чувствовал я себя весело, к тому же стало прохладнее. Несколько испортила мне настроение замеченная мною под кустом большая змея. Но вот, спускаясь с отвесной трехметровой стены, я попал на площадку, со всех сторон обрывавшуюся отвесными скалами, совершенно непреодолимыми. Цепляясь за маральник, который то и дело обрывался под моей тяжестью, с трудом взобрался обратно наверх, оттуда я заметил мою тропинку, с величайшими предосторожностями я добрался до нее.

3. Барнаул. 1930

4. Река Катунь. 1930

В Чемале начали зажигаться первые огни. В горах быстро темнеет, обо мне уже беспокоились. Проводник хмуро выслушал мой рассказ, сказал, что мне повезло, что я не повредил себе ногу, и что опасно и безрассудно отправляться одному, неопытному в горы и особенно спускаться напрямик.

Дождь. Вот уже три дня, как мы в Чемале. Вчера отправили на Телецкое и на Белуху две группы, до нас очередь еще не дошла.

Выглянуло солнце. К вечеру пошли с доктором на Крестовую гору. Долго взбирались по крутой скользкой тропинке, заблудились, попали на южную сторону хребта. Высокие травы, неожиданно из-под ног большая змея скользнула вниз, чертя за собой в траве глубокую волнистую линию.

В ожидании отправки на Телецкое озеро нас развлекают экскурсиями. Возили к местному самодеятельному художнику. Огромный деревянный дом, большая мастерская и скверные картинки. На круглом столе, покрытом бархатной скатертью, книга отзывов и блюдо для денежных пожертвований.

Все еще в Чемале. Погода прекрасная, с утра пошел посмотреть на Катунь. Здесь, под Чемалом, втиснутая между высокими скалистыми берегами, в дикой ярости несет она свои воды, покрытые ослепительно белой на солнце пеной. Воздух насыщен водяной пылью. От рева Катуни ты глохнешь, и только зрение приобретает удивительную зоркость.

На другой день с утра выехали верхом на Телецкое озеро.

Путь к Телецкому озеру

На нашем пути Катунь то теряется, то снова появляется, извиваясь в долине.

Проехали двадцать верст. Первый привал. Разговор с проводником. Наш проводник, бывший красный партизан, рассказал, что еще некоторое время после разгрома Колчака остатки его отрядов укрывались в горах под Чемалом.

Красивая дорога, быстрая езда. Поздно вечером ночлег у костра. Спать холодно.

20 июля

По пути с утра решили заехать к алтайцам в аил. Навстречу конные алтайцы гонят стадо коров. Женщина с грудным ребенком на коне.

Зашли в юрту. Черная дыра — когда входишь, ничего не видно, [лаз не сразу привыкает к темноте, затем различаешь таган, кипит чайник, в дыму сушится табак. Хозяин — бурханист; висят священные ленты и березка. В углу в куче тряпья жмутся дети, маленькие, темные, очень забавные. Девочка лет пятнадцати, красивая, с вплетенными в черные косы раковинами, трет толкан, любимый напиток алтайцев. Посидели на корточках. Стало душно, поспешили выйти.

Сегодня едем дальше, выехали в горную тайгу. Дорога становится все круче и круче, узкая тропинка в камнях. Где трудно человеку, там уверенно проходит лошадь. Буйная растительность, диковинные цветы. Наши самые простые растения принимают здесь чудовищные формы и размеры. Стройные высокие кедры, пихты, древовидные папоротники, стволы сваленных деревьев, непроходимые заросли ягодных кустарников, ветви хлещут в лицо.