Тетрадь в сафьяновом переплете - Константин Сергиенко

Но и до Пугачева случались вещи нешуточные. В какой-то год подалась молва на закат, за русскую межу. Толковали, что спасшийся государь покинул пределы своей империи, чтобы отдохнуть от мирских забот, оправиться и собраться с силами. В хронике Раваницкого сербского монастыря читывал мой знакомец такую запись: «И счастливо избежал он смерти, затаился, развеял слух, будто преставился от бренной жизни, сам же великой премудростью уберегся в незнаемом обличье, пошел ко славянам на Дунай, оттуда ведал царство турецкое, город Царьград и, все уяснив себе, прибыл в Черную Гору, дабы ручным писаньем объявить себя народу».

Благодатны черногорские края, раскинувшиеся на берегах Адриатического моря. В 1766 году Черногория, уставшая от турецких набегов, подпала под власть Венецианского дожа. Тот посадил туда наместника и назвал Черногорию Венецианской Албанией.

Осенью означенного года в деревеньке Майна на берегу залива Бока Которска появился удивительный человек. Росту он был среднего, а может, чуть выше, обличьем мягок, темен глазами, речью кроток и тих. Звал он себя Стефан Малый.

Нанялся Стефан Малый простым батраком, но очень скоро обнаружился его непростой нрав. Владел он тайнами врачевания, и к нему потянулись сельчане. Плату за лечение он не брал и тем удивлял до крайности. Вел со всеми тихие беседы о добре, звал людей прекратить вражду, помогать друг другу.

В особенности полюбил Стефана его хозяин, которого тот излечил от застарелого недуга и убедил простить непутевую дочь, бежавшую с албанским солдатом.

Слухи о необычном батраке ширились, и уже кое-кто из чиновников слышал о нем благоговейные слова. Наместник венецианский проведитор Реньер получил даже целое описание благих дел маинского работника с припиской: «Человек этот, по всему видно, не прост, а поговаривают, что это особа высокого происхождения, укрывшаяся в наших местах».

Неизвестно, кто пустил слух, но скоро знали уже, что в доме Вуковича живет чудесным образом спасшийся русский государь Петр Федорович. Собрали маинцы толпу народа и пошли к Стефану на поклон. Тот вышел из дома, на вопросы о себе отвечал уклончиво и все больше тем самым убеждал толпу, что таит истинное свое происхождение. Но оказался в толпе некто Марко, служивший некогда в Петербурге. Марко этот недавно возвратился в Майну и видел Стефана Малого в первый раз. Побелел внезапно бывший солдат Марко и крикнул зычно: «Да это же сам государь Петр Российский! Помнишь ли ты, государь, как говорил со мной самолично, в Преображенском полку? Я солдат того полка и отслужил в нем четыре года!» Стефан глянул кротко на Марко и произнес: «Помню тебя, Марко, ты еще лядунку уронил». — «Он, он!» — восторженно закричал Марко.

Не прошло и месяца, как на скупщине в Цетинье Стефан был провозглашен государем Черногории, а собралось на той скупщине без малого семь тысяч человек.

Окружные государства забеспокоились. Венецианцы, турки и русская императрица желали знать, что за человек новый государь Черногории, куда он повлечет за собой черногорцев. Императрица послала из Вены дипломата, чтобы он разузнал да разведал. Однако дипломат с порученьем не справился, высадился в Которе, побеседовал с разными людьми, а в горы, где находился Стефан Малый, идти не решился.

Порта и Венеция любезничать не стали, а направили против Малого войска. Стефан дрался, побеждал, терпел неудачи, но в руки завоевателям не давался. Вот уж два года он правил страной, много совершил полезного, был справедлив, но строг. Честность своих подданных испытывал не раз. Бывало, кинет на перекресток червонец и велит за ним тайно смотреть. Но не брали чужих денег ни горцы, ни жители долин.

Императрица Екатерина послала в Черногорию генерала Долгорукого, храбреца и умелого воина. Престранный тут вышел случай. Долгорукий зачитал черногорцам манифест императрицы, убеждал старшин, что ими правит самозванец. Важным для Черной Горы было мненье России, только в ней видели они защитницу от турецких набегов, венецианских поборов. Скупщина венецианскому дожу рекла: «Знаешь ли ты, господине, что мы и посейчас российские? Кто против нас, тот против России. Кто стоит против России, стоит против нас». А посему поверила скупщина русскому генералу, и Стефан Малый был пленен. Вошел к нему Долгорукий для разговора, пробыл долгое время, а вышел в обнимку, подарил русский мундир, много ружей, патронов и уехал в Россию.

Отныне черногорский государь не был врагом русской державы. «Чего ты именуешь себя Петром?» — спросил его будто бы генерал. «Не я именую, народ, — отвечал Стефан Малый, — и никогда вслух не называл я себя Петром Федоровичем, а с османами бился всегда вместе с Русской державой».

И верно, государь черногорский не был угоден Порте, было много попыток его извести. Наконец осенью 1773 года убийца, подосланный скадарским пашой, пронзил Стефана Малого кинжалом.

Так ушел в небытие человек, сделавший много добра черногорскому народу и навеки унесший истинное свое имя.

Кара-Вазир и принцесса

— Нет, государь не погиб! — воскликнул Кара-Вазир.

Граф Осоргин, долго странствовавший по Европе, слышал об этой истории в Вене. Он осторожно заговорил:

— Наш венский посланник мне точно сказывал, что Стефан Малый не остался в живых. В Вене бывал черногорский митрополит Арсений, близкий к Стефану человек. Он присутствовал и на похоронах. Стефан Малый погребен в каком-то горном монастыре.

— Нет, нет! Ни в коем случае! — Кара-Вазир воздел руки. — Я сам был на похоронах, но хоронили другого, гроб был закрыт!

— Зачем же устраивать такое представление? — спросила леди Кенти.

Кара-Вазир хитро улыбнулся.

— А как же было ему оставить черногорское правление и вернуться в Россию?

— Так вы настаиваете, что он в наших краях? — спросил граф.

— О! — только и сказал Кара-Вазир.

— Вы, вероятно, были к нему близки? — предположил Осоргин.

Кара-Вазир покивал головой.

— Так почему же он вам не оставил никаких указаний? Устраивает представление с похоронами, покидает сподвижников и исчезает неизвестно куда.

— Нет, нет, ни в коем случае! — произнес Кара-Вазир привычную свою фразу.

Граф Осоргин, кажется, начал раздражаться.

— Милейший Кара-Вазир, — сказал он, — есть ли у вас хоть одно указанье на то, что черногорский правитель скрывается в русских краях?

— Я верю, — важно ответствовал Кара-Вазир.

— Что ж, позвольте не разделить с вами этой уверенности, — произнес Осоргин.

— Но давайте разделим знание, — вкрадчиво сказал Кара-Вазир.

— Мои знания говорят о другом, — возразил граф.