Не мешайте девушке упасть - Фредерик Дар

Сколько времени я так провел? Не знаю. Гул дизельного мотора в моем котелке усиливается. Дыхание останавливается. Я задыхаюсь… я…

Остановите поезд, я сойду…

Я снова выезжаю из мрака, как из туннеля. Вижу огонь в камине. Мои ноздри ласкает запах кофе. Моргаю глазами.

— Он приходит в себя, — говорит голос.

Смотрю и вижу типа лет пятидесяти, одетого в куртку на меху, двух парней и молодую женщину.

Установив первый контакт, задаю традиционный вопрос:

— Где я?

— Ничего не бойтесь. Вы у друзей, — доброжелательно шепчет тип в куртке.

Он добавляет, взяв дымящуюся кружку, которую ему протягивает женщина:

— Выпейте это и почувствуете себя гораздо лучше.

Это обжигающий кофе, запах которого я унюхал. Выпиваю до дна и чувствую, что надо вызывать пожарных: внутри у меня все горит.

— Еще!

— Отлично! — радуется один из парней. — Ролан, дай ему еще.

Я лежу совершенно голый в удобной кровати. Никак не могу прийти в себя.

— Здравствуйте, дамы и господа, — говорю. — Рад с вами познакомиться. Если это не будет злоупотреблением вашей добротой, я хотел бы узнать, каким образом оказался в вашем обществе вместо того, чтобы плыть в сторону Руана по столько раз воспетым водам Сены.

Тип в куртке вводит меня в курс дела: он и два его сына состоят в подпольной сети Сопротивления. Сегодня вечером они засели в прибрежных кустах, чтобы проследить за проходом каравана боевых катеров фрицев, который должен был следовать к Атлантике. Они присутствовали при окончании автогонки, при моем прыжке в воду и укрытии среди лодок. Дождавшись, пока немцы, сочтя меня мертвым, прекратят свои поиски, они начали свои, нашли меня и принесли к себе домой.

Я их благодарю должным образом и даю некоторые объяснения, сдержанные, как англичане.

— Караван мы не заметили, — говорят они, — но время зря не потеряли.

Я тоже так считаю.

— У вас есть телефон? — спрашиваю.

— Конечно.

— Вы можете мне его дать? А то в таком костюме мне затруднительно передвигаться…

Молодая женщина томно улыбается и выходит. Парни дают мне халат и теплое полотенце. Я встаю и направляюсь к столику, на котором стоит аппарат. Набираю свой домашний номер.

Фелиси уже начала нервничать.

— С Рождеством тебя, ма. Но я звоню не только за этим. За мной гонятся немцы, и домой я вернуться не могу, потому что они найдут мой след. Собирай вещи и уезжай на несколько дней к тете Амели… Я тебе напишу. Главное, не оставайся дома и не теряй времени. Дело очень серьезное. Целую.

Понимаете, почему я это делаю? У меня мелькнула мысль, что, возможно, не все члены банды Фрэда погибли. Достаточно, чтобы один из них попал живым в руки фрицев и назвал мое имя…

Поскольку опасность угрожает также и Жизель, я звоню Гийому.

— Не могу вам рассказать обо всем, что произошло, старина, потому что это заняло бы много времени. Немцы ищут меня и девушку, которая была похищена… Это чистое совпадение. Я вышел на след ее похитителей, когда нагрянули фрицы. Мне удалось удрать… девчонке тоже, но я не подумал предупредить ее, чтобы не совалась к себе домой. Вы не могли бы поставить перед ее дверью человека? Посообразительнее… Кого? Вашего мамонта? О'кей… Пусть он ей скажет, чтобы она спряталась у подруги или в гостинице и не вылезала на улицу до того, как повидается со мной! Пусть позвонит вам и скажет свой новый адрес… Прекрасно! До свиданья, старина.

Вот что я выкладываю, стоя в слишком узком для меня халате у камина.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивают меня хозяева дома.

— Немного оттаявшим.

Они смеются. Отличные ребята, и в эту ночь я предпочитаю их общество компании Деда Мороза… и служащих господина Гиммлера…

Глава 11

На следующее утро меня будит звон колоколов. С трудом открываю глаза. У меня жар. Если бы я попытался смерить температуру, градусник бы взорвался… Что-то шевелится на моей перине: кот. Он мяукает и смотрит на меня, как на копченую сосиску. Вы себе не представляете, какой уют может создать в комнате присутствие кота… Камин, где всю ночь горел огонь, погас, но запах теплой золы остался.

Я закрываю глаза и начинаю думать о событиях вчерашнего дня… Я счастлив, что одурачил фрицев. Но теперь это дело прошлое, а прошлое для меня все равно что грязный платок: больше я в него нос не сую. Интересно только будущее, а слюнтяи, пускающие слезу, пережевывая воспоминания, годятся только на то, чтобы мыть туалеты.

Мое будущее выглядит мрачно. Из дюжины типов, составлявших банду Фрэда, двое-трое наверняка попались живьем и открыли пасть после первого же тычка в морду. Само собой разумеется, они назвали мое имя. Немцы соберут обо мне сведения и узнают, что знаменитый Сан-Антонио работал в Секретной службе. Они проведут параллель между моим присутствием у так называемых «кенгуру» и исчезновением волшебной лампы. Мой главный козырь то, что они считают меня утонувшим, но этот козырь будет давать мне преимущество очень недолго, потому что они перекопают всю Францию чайной ложкой, чтобы найти Жизель. Она им необходима. Они знают, что она была моей подружкой, значит, ей может быть известно, куда я спрятал лампу. Самое срочное — поместить малышку Жижи в надежное место.

Легко сказать… Спрятать девушку несколько сложнее, чем пуговицу. Я все сильнее кусаю себе пальцы из-за того, что втянул эту голубку в подобную историю. Вы мне заметите, что она хорошо себя вела, и это верно, но если бы мне не приходилось постоянно беспокоиться о том, как ее спасти, мои мысли были бы более организованными. Поверьте мне, хорошо смазанные мозги — это основа дела.

Куда бы мне ее спрятать, чтобы она была в безопасности? И тут мне приходит самая потрясающая идея, которая когда-либо возникала между двумя ушами полицейского: а что, если мне прогуляться в Лондон вместе с Жизель и лампой? Спорю, нас бы отлично приняли всех троих… Мои друзья из Интеллидженс Сервис были бы рады увидеть меня снова. Кроме того, я не могу оставить себе эту лампу в качестве трофея. Сомневаюсь, что она будет смотреться на камине… К тому же я так и не знаю, что она из себя представляет. Если фрицы ею так дорожат, значит, она имеет большую ценность… Настолько большую, что банда «Кенгуру» без колебаний поставила на карту жизни своих членов, чтобы завладеть ею. Союзникам не придется выкладывать за нее крупную сумму. Они получат ее даром. Мне будет приятно съездить в Англию, потому что очень хочется увидеть новый фильм Лорела и Харди. Жизель — медсестра, поэтому с работой у нее проблем не будет. Что же касается меня, то, если инглиши не возьмут на себя оплату моего счета за отель, значит, у них нет благодарности ни на грош…

О'кей, ко мне вернулась бодрость. Осталось только найти способ перебраться через Ла-Манш…

Открывается дверь, и в мою комнату входит красивая молодая а. Не знаю, как так получается, но стоит мне оказаться в горизонтальном положении, больным или раненым, рядом со мной появляется белокурая куколка, виляющая попкой, как негритянка в танце…

Это мне нравится, потому что именно о таком типе красавицы я мечтаю, лежа по вечерам в своей постельке, когда выпил днем слишком много кофе.

Значит, волосы у нее белокурые, глаза черные и бархатные, ресницы сантиметров в тридцать, кожа нежно-розового цвета, а вся внешность и осанка так и дышат благородством.

— Доброе утро!

О, какой голос! Если бы я работал на радио, записывал бы только ее! Когда она говорит, то как будто ласкает вам барабанную перепонку перчаткой из шевро.

— Доброе утро, мадам, — отвечаю я.

— Мадемуазель!

— Тогда доброе утро, мадемуазель. Я как раз говорил себе, что рассвет — потрясающая вещь, но ваш приход доказывает, что есть зрелище более прекрасное, чем восход солнца.

Я чувствую себя дураком, но такая богиня ни за что не назовет идиотом даже последнего дебила на земле, когда он плетет ей такие вещи.

— Льстец!

Я смотрю на нее, всем своим видом показывая сожаление. Раз ее глаза не загораются, иду на вот такую наглость:

— Представьте себе, мадемуазель, что в рождественское утро мама всегда целовала меня, когда я еще лежал в постели. Вам не трудно заменить ее на сегодня?

Еще один безотказный трюк смягчения голубок: нажим на чувства при упоминании о своей старухе.

Она колеблется, потом подходит ко мне и наклоняется. Я пользуюсь случаем, чтобы бросить полный симпатии взгляд на ее груди. Этот дружеский взгляд значит очень много! Я чувствую, как ее губы прикасаются к моей щеке. Это производит на меня такой же эффект, как лучшее лекарство. Я обнимаю ее за шею и крепко целую в губы. После такого поцелуйчика она может идти на террасу восстанавливать дыхание.

— Вы слишком торопитесь.

У них ни на грош воображения — все говорят одно и то же. Да они только рады, что все идет быстро!