Клановые тайны мажорок - Руслан Иванович Аристов

— Идём вниз, братец, к выходу, а оттуда уже в бункер, — её голос прозвучал немного патетически, как мне показалось.

— Куда⁈ — изумившись, глубоко вздохнул я и пошёл уже знакомым путём к лестнице.

Спустились быстро. Коридоры были освещены мрачновато, лампы еле горели и мигали. Я ощутил легкий комок в солнечном сплетении и острое чувство тревоги, будто находился где-нибудь ночью, в древнем храме.

Когда вышли из здания и я увидел знакомые очертания парка, Алёна показала налево, в сторону угла:

— Нам туда, во внутреннюю часть дома. Как самочувствие?

— Не знаю. Лампы и фонари еле горят, такое ощущение, что происходит древняя мистерия, — ответил я.

— Вот как, — произнесла Алёна и я уловил в её голосе сильную тревогу. — Пойдём быстрее. Давай руку!

Я не стал кочевряжиться и протянул ей ладонь, ощущая, что так будет лучше. Мы двинулись по аллее, расположенной вдоль здания, к углу. Там свернули, прошли далее и свернули снова, во внутреннюю часть двора.

Там, в нескольких десятках метров на равном удалении от левого и правого крыла здания, виднелось небольшое строение с колоннами, освещённое факелами. Что это было — часовня, древнегреческий храм или беседка, я сейчас сказать затруднялся — начала кружиться голова и покалывать в икроножных мышцах.

— Симпатичное строение, — когда прошли половину пути, сказал я и ощутил, что голос очень сел.

— Это уменьшенная копия пантикапейского святилища Диониса, разрушенного тысячи лет назад. Говорят, что царь Митридат Шестой Евпатор провёл в нём свою последнюю ночь, — пафосно разъяснила Алёна.

Мне её голос показался звучащим откуда-то издали и как бы изнутри, но очень гулко, при этом я ощущал её ладонь — она похолодела, как у статуи. Через несколько шагов в моих глазах появились молнии, откуда-то сверху с криком прилетел сокол и сел мне на левое плечо, больно впившись когтями. Я вздрогнул и машинально попытался его согнать, однако на плече ничего не было.

Железные, тяжелые двери строения были распахнуты настежь. По бокам горели факелы, пламя колебалось от порывов сильного ветра.

— Нам сюда! — услышал я глухой, металлический голос Алёны, при этом ощущал её холодную ладонь, но саму её не видел.

Узкий, темный проход вел к открытым дверям лифта, какого-то очень старого — такие я видел в дореволюционных домах.

— Я не хочу туда, — замотал головой, однако к собственному удивлению, спокойно вошёл в кабину.

Двери с лязгом закрылись, вернее, их закрыла Алёна и нажала кнопки на панели. Раздался пронзительный, высокочастотный звук — я в ужасе открыл рот и попытался зажать уши.

— Мы уже в двадцати тысячах лье под землёй, — услышал гулкий, пугающий голос сестры.

Со страхом огляделся — я был один, вокруг был открытый космос и звёзды. Невыразимое количество звезд. Одна из них, с красноватым отсветом, прямо-таки манила к себе и обещала вечное блаженство. Она резко приблизилась ко мне, за секунду преодолев миллионы световых лет. Я не выдержал и двинулся к ней, однако ощутил боль в ступне и увидел, что двери лифта открыты и я уже стою в коридоре, довольно узком и столь же плохо освещённом, как и предыдущий.

— Не зацепись за камни, — послышался далекий голос сестры. — Иди к свету, не оборачивайся.

— К какому свету? — попытался я спросить, однако услышал лишь собственный слабый шепот.

Через секунду увидел свет — тот ударил мне в глаза и обжёг все тело, каждую клеточку. Свет был теперь везде, огненно-янтарный, он закрывал собой всё пространство. Ощущение было и невыносимое, и в то же время потрясающее. С частотой колебания переменного тока я желал, чтобы это и прекратилось, и продолжилось…

— Три кубика эпинефралидона… Капельницу… Массаж… Заклинание стабилизации… Разряд — сто десять… Два кубика адреназола… Заклинание синхронности… Разряд — двести сорок… — свет меня поглощал, я слышал голоса сестры и ещё чей-то, тоже очень знакомый.

Я не понял, когда свет стал совершенно невыносимый и когда меня резко поглотила темнота.

Проснулся от того, что невыносимо болела голова и ещё более дико хотелось пить. Во рту было ощущение, будто там поселилась колония ос и они строят гнездо. Кое-как открыв глаза, я увидел потолок и попытался повернуть голову.

Всё болело и ныло, в том числе и шея, однако мне удалось повернуться — оказалось, я был в своей комнате, на кровати. Недалеко сидела Валерия в кресле и дремала, зажав в руке какой-то журнал. В комнате горели два светильника где-то сбоку, за окнами была вроде как ночь.

— Во-оды… — прошептал я и попытался шевельнуться или даже привстать, однако мне это не удалось.

Первое, что ему пришло на ум — никакого святилища Диониса в имении нет, естественно. Я перепутал семейную часовню с древним храмом, но это и не удивительно.

Сидевшая в кресле девушка встрепенулась, привстала и уставилась на меня. Потом улыбнулась, поднялась из кресла и побежала к выходу из комнаты с криками «Он очнулся, скорее все сюда!»

«Бля, воды скорее дайте», — я попытался доползти к краю кровати и дотянуться до столика со стоящей там водой и каким-то лекарствами.

У меня это не получилось — сил совсем не было, а ещё в правой руке ощутил какие-то катетеры. Я с трудом повернул туда голову — с другой стороны кровати стояла капельница на стойке.

В комнату ворвались Валерия, Лада, Алёна и двое людей постарше, которых мой мозг идентифицировал как отца и мать.

— Сыно-о-ок, ты очнулся! — закричала мамаша и бросилась ко мне, начав обнимать.

Я узнал эту красивую женщину — почти копия матери из моего мира, примерно такого же возраста, только одета сейчас более по-домашнему, нежели когда я видел её в «Неаполе» несколько дней назад с Алёной.

Память бурным потоком начала возвращаться, многие смутные образы и догадки либо обретали основу, либо отметались мозгом как полная ерунда.

— Во-о-ды да-айте-е! — прохрипел я.

— Алёна, воды скорее! — повернулась всхлипывающая маман.

Через несколько секунд она приподняла меня за спину и я чуть не ударился зубами о край стакана.

— Трубочку ему дайте! Что вы кудахчете, отойдите все! — сказал отец своим властным, сильным и чуть хриплым баритоном.

Вспомнил, что именно этот голос я слышал там, около света. Через несколько секунд мне вставили трубочку в рот и я начал жадно пить.

— Свет. Двадцать тысяч лье под землёй, —