Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили - Игорь Оболенский

Хотя, конечно же, находились люди, которые говорили об обратном. Так, некий Петр Можнов, знавший хозяина бакинского пристанища Сосо и Като, вспоминал, что «Иосиф, возвращаясь домой пьяным, ругал жену последними словами и избивал ногами»...

На похоронах Екатерины Сванидзе, состоявшихся на Кукийском кладбище Тифлиса, Иосиф Джугашвили сказал другу: «Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла и вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».

Похороны Сванидзе стали единственным случаем в биографии Иосифа, когда он лично прощался с близким ему человеком.

Больше он не провожал до могилы никого - ни мать, ни вторую жену.

Бывал только на протокольных процессиях, когда земле предавали его соратников. Обретших последний приют порою не без старания самого Иосифа.

Когда гроб с телом Екатерины опустили в землю, Иосиф не сдержался и тоже бросился в могилу. Присутствовавшему на похоронах одному из друзей Джугашвили, Геронтию Кикодзе, пришлось спуститься туда следом за ним и почти силой вытащить безутешного товарища.

Иосиф не забудет этого. Спустя годы, этот поступок спасет Геронтия Кикодзе от ареста и сохранит ему жизнь.

Это случится в 1936 году, когда в Грузию приедет знаменитый французский писатель Андре Жид, и именно Геронтия, свободно владеющего французским, назначат сопровождать классика мировой литературы. Жиду, конечно же, показывали в Грузии лишь то, что было дозволено. Но на то писатель и был великим, что сумел разглядеть и то, что от него всячески пытались скрыть.

Вернувшись во Францию, Жид написал сенсационную книгу «Возвращение в СССР», на страницах которой поведал миру о том, что же на самом деле происходит в Советском Союзе.

Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какие эмоции могли вызвать у Сталина, например, такие строки из произведения Андре Жида:

«По дороге из Тифлиса в Батум мы проезжали через Гори, небольшой город, где родился Сталин. Я подумал, что это самый подходящий случай послать ему телеграмму в знак благодарности за прием в СССР, где нас повсюду тепло встречали, относились к нам с вниманием и заботой. Лучшего случая более не представится. Прошу остановить машину у почты и протягиваю текст телеграммы. Содержание примерно такое: «Совершая наше удивительное путешествие по СССР и находясь в Гори, испытываю сердечную потребность выразить Вам.» Но в этом месте переводчик запинается: такая формулировка не годится. Просто «вы» недостаточно, когда это «вы» относится к Сталину. Это даже невозможно. Надо что-то добавить. И, поскольку я недоумеваю, присутствующие начинают совещаться. Мне предлагают: «Вам, руководителю трудящихся», или - «вождю народов», или. я уж не знаю, что еще. Мне это кажется абсурдом, я протестую и заявляю, что Сталин выше всей этой лести. Я бьюсь напрасно. Делать нечего. Телеграмму не примут, если я не соглашусь на дополнения. И, поскольку речь идёт о переводе, который я даже не могу проверить, соглашаюсь после упорного сопротивления и с грустной мыслью о том, что все это создает ужасающую, непреодолимую пропасть между Сталиным и народом. И, поскольку я уже обращал внимание на подобные добавления и уточнения в переводах моих речей, произнесенных там, я тогда же заявил, что отказываюсь от всего опубликованного под моим именем во время пребывания в СССР и что я ещё об этом скажу. Вот я это и сделал теперь».

Удивительно, но никаких последствий для Кикодзе эта история не имела.

О судьбе известного грузинского переводчика и литератора, мне поведала его дочь, Манана Кикодзе (в Грузии женщины, как правило, и после замужества носят фамилию отца). В юности легендарная грузинская красавица, женщина встретила меня, будучи уже серьезно больным человеком. Ей было далеко за восемьдесят, по квартире она передвигалась в инвалидном кресле. Но стоило ее спросить об отце, как она оживала и, казалось, сбрасывала со своих плеч по меньшей мере полвека.

Манана Кикодзе рассказывала, что в их семье потом в шутку ругали Геронтия - зачем он вызволил Сталина из могилы? Ведь была же прекрасная возможность избавиться от него уже тогда.

Оказалось, что Иосиф мог быть благодарным. Как-то он поинтересовался, чем занимается Кикодзе. Ему ответили - переводит. Вождь остался доволен - пусть переводит.

Отца моей собеседницы не стало в 1960 году.

А тогда, в 1908, через год после смерти любимой жены, Джугашвили взял себе псевдоним, с которым и вошел в историю, по сей день заставляя говорить не только о себе, ной о членах своей семьи.

Сосо Джугашвили превратился в Кобу Сталина.

Существует много предположений о том, почему он выбрал именно этот псевдоним. Лично мне близка версия, связанная со смертью Екатерины Сванидзе.

«Каменное сердце» Иосифа теперь билось в стальном человеке. Который думал уже только о власти.

Что же касается его придуманного имени «Коба», то его Иосиф заимствовал у героя романа «Отцеубийца» великого грузинского писателя Александра Казбеги.

Романтическая история любви между крестьянской парой Иаго и Нуну разворачивается на его страницах на фоне исторических событий середины 19 века, когда российские войска одержали победу над отрядом горцев под предводительством Шамиля.

Коба пытается помочь влюбленной паре: крестьянин Иаго находится в тюрьме, а его невесту Нуну собираются похитить неприятели. Герой романа помогает Иаго бежать из заключения, однако тот все равно погибает. Такая же участь ждет и его невесту - Нуну умирает, не пережив ложное обвинение в убийстве отца. В живых остается лишь Коба, который обещает отомстить за смерть друзей.

По воспоминаниям друга юности Сталина Иосифа Иремашвили, «. Коба стал для Сосо богом, смыслом его жизни. Он хотел стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Сосо начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Сосо сияло от гордости и радости, когда мы называли его Кобой».

Даже в 1917 году под некоторыми документами стоит подпись «К. Сталин».

Ну а пока до решающего года было далеко. Молодой отец занимался революционной работой, аихс Като сын Яков оставался на попечении родственников Сванидзе.

Его судьба сложилась трагично. Яков был нелюбимым ребенком. Может, потому, что напоминал о Екатерине? А может, потому, что любимых детей у Сталина просто не могло быть.

До 1921 года мальчик воспитывался в Тифлисе у тетки, Александры Сванидзе.

Моя тбилисская знакомая Тамара Масхарашвили несколько раз видела Якова. Своими впечатлениями о встречах со старшим сыном вождя она делилась со мной на даче в поселке Цхнети, где раньше жили коммунистические правители республики: