Вингер. Танке (СИ) - Лебедев Евгений Николаевич

— Я фотоаппарат взял. Если согласится, то обязательно сделаем совместную фотографию на память.

— Поверить не могу, Сашенька. Сама Валерия! Господи, сынок, как же я хочу быть рядом с тобой! Саша, а ты ей песню на «Евровидение» не напишешь? Я бы так хотела, чтобы она там спела.

— Чего? Какое ещё «Евровидение»? Этот местечковый конкурс с политическим уклоном?

— Сынок, как так можно? Это же музыкальная олимпиада. Там страны соревнуются, кто лучше поёт. Просто у наших ещё песен нормальных не было. Поют какую-то ерунду. Я всегда так расстраиваюсь. В мае мы обязательно посмотрим с тобой этот концерт. Закажем пиццу и будем слушать песни. Блин, я забыла тебе сказать. Жильцы спутниковую тарелку купили, вчера на крыше её установили. Оля и меня уговорила на это дело. Заплатили из денег, которые ты оставил, и нас сегодня уже подключили к этой тарелке. Оля сегодня что-то там щёлкала и нашла мне Первый канал. Я будто никуда и не уезжала. Будем вечером смотреть «Не родись красивой» с Нелли Уваровой. А Димке сегодня «Спокойной ночи, малыши» поставлю, чтобы русский не забывал. А послезавтра будем твою игру смотреть. Должен Мануэль подойти. Только твоего Малахова жалко пропустили. Но Оля сказала, что ты на кассету всё записал. Ой, не будем долго говорить, а то дорого платить. Обязательно сделай фотографию с Валерией. И одевайся там потеплее, а то в Москве уже холодно. Пока, сынок. Целую!

— Пока, мам. И я вас тоже люблю!

Как же я хотел оказаться сейчас рядом с ними! Ничего, отыграю две игры с Турцией и полечу домой.

— Хорошая у тебя мама, Саш, — поворачивается ко мне тренер. — Когда ей рожать-то? И кого ждёте?

— Сестрёнку, — расплылся я в улыбке. — Поставили дату девятого января, но акушерка сказала, что, так как ей уже сорок лет и это её четвёртый ребёнок, то должна родить раньше, — пожимаю плечами я.

— В Испании врачи хорошие, так что всё будет хорошо. Саша, я чего хочу сказать. Мы у этой певицы долго засиживаться не будем. До восьми часов побудем да на базу рванём. Тебе нужно эти две ночи хорошо выспаться перед игрой. Сам понимаешь, режим. Завтра теорией позанимаемся, да шашлык повара к обеду сделают из баранины. Вроде даже солнце завтра в прогнозе погоды обещали. Отдохнём хорошенько перед игрой.

— Я не думаю, что мы там долго задержимся. Да мы и едем туда только из-за того, что я сам всю эту организацию с песней не потяну. А кто этим заниматься будет после того, как я в Испанию вернусь? Вы же слышали, как я вчера двери целовал в главном офисе академии «Динамо»? — Дождавшись кивка мужчины, я продолжил. — А муж этой певицы может взять всю организацию на себя. Плюс, они тоже заинтересованы. С чего бы они нам просто так начали помогать?

— Ну да… — кивает он и, задумавшись, поворачивается к окну.

А я достаю блокнот с ручкой. А запишу-ка я несколько песен Кэти Перри и Леди Гаги. И если мама так хочет песню для «Евровидения», которое я, кстати, ни разу не смотрел, то пусть это будет «Euphoria» шведки Лорин. Её даже в 2019 году по радио крутили. У Валерии вокал хороший, она вытянет эту мелодию без проблем. А насчёт русских песен вообще проблем нет. Если хоть одна или две из предложенных ей композиций выстрелит, то я буду очень удивлён. Всё-таки на популярность той или иной песни влияет слишком много факторов. Да и мама от меня с этим глупым конкурсом отстанет. Она беременна, ей волноваться нельзя.

Мне, честно говоря, не очень нравились Пригожины. Но я не собираюсь с ними крестить детей. Если они снимут с меня все проблемы, связанные с записью песни «Новогодняя», то пусть хоть перепевают все песни за последние десять лет. Я даже не был знаком с ними лично. Может быть, в жизни они совсем другие люди?

Сидим на алом кожаном диване, пьём кофе, хрустим песочным печеньем. До ремонта в стиле «вырви глаз», который я видел в каком-то журнале, ещё несколько лет. А пока это обычная четырёхкомнатная квартира с просто хорошим ремонтом. Мой провожатый явно чувствует себя не в своей тарелке. Налегает на выпечку, пьёт уже третью чашку, подливая себе из пузатого кофейника.

Вот кто получает удовольствие от чаепития, так это Владимир Сергеевич. Без устали делает комплименты Валерии, которая в ответ заливается тихим, мелодичным смехом. Какая же она худенькая! Напоминает мне оленёнка с большими такими глазами. А ведь у тридцатисемилетней женщины трое детей. И никакая она не заносчивая, просто немного стеснительная. Иосиф Пригожин напоминает мне главного персонажа мультфильма «Шрек». Этакий чернобровый увалень с широкой улыбкой. Только вот глаза слишком цепкие и колючие.

— Настроились на игру с Турцией? — интересуется он, изучая меня.

Это понятно. Для него я — неизвестная переменная, которая, возможно, потребует его ресурсов и вложений. Вот и осторожничает мужчина.

— Только победа и не иначе. По-другому и быть не может. Вы знаете, мы всё-таки отыскали нашего болельщика из Словакии. Он оказался целым гвардии полковником из Рязанского училища. Тоже будет на игре. А Вы не хотите с женой за нас поболеть? Александр Генрихович, — поворачиваюсь к тренеру. — А свободные билеты у нас ещё остались?

Бородюк задумчиво допивает кофе.

— Когда мы уезжали, места ещё были, а сейчас даже не скажу. Погодите, я сейчас на базу звонок сделаю. Я выйду на лестницу?

— Если получится, то буду очень рад посмотреть игру. Нравится мне красивый футбол.

— Иосиф Игоревич, Валерия, вы меня извините, — осторожно начинаю я. — Но нам в восемь уже на базу нужно выезжать. У нас строгий режим перед игрой. Вы же песни хотели послушать? Мне Владимир Сергеевич сказал, что вы заинтересовались моими композициями.

— Было бы интересно послушать. А у тебя их несколько? Я, кстати, завтра вечером начну работу над «Новогодней».

Замечаю, что меня слушают его жена и отец Морозова.

— Мне, Владимир Сергеевич, упоминал, что вы английским владеете. Поэтому одиннадцать песен на английском языке. Из них одна песня для конкурса «Евровидение». Я хотел её Камиле предложить, но не думаю, что Штаты это заинтересует. И ещё одиннадцать песен на русском. У вас инструмент в доме есть?

По мере того, как я сообщаю количество песен, у моего собеседника удивлённо подымаются брови. Да, знаю, что много. Но я не хочу через пару месяцев лететь обратно в Москву, так как им ещё одна песня понадобилась. Тут одну композицию можно несколько лет доить, а уж эти и тем более.

В этот момент зашёл Александр Генрихович с телефоном в руке.

— Могу в центральную ложу посадить. Там девять мест. Лужков с женой вроде обещались, из турецкого посольства два места зарезервировали, десантник наш, Михаил Боярский приедет и Никита Михалков. Значит, резервирую?

С этими словами он обратно выходит на лестницу. А мы проходим в другую комнату, где стоит цифровое пианино «Korg». Я отдаю блокнот со словами песен Валерии, которая тут же начинает их изучать. Рядом на диване устраиваются Владимир Сергеевич и Иосиф Игоревич. Вернувшийся тренер опускается в кресло напротив них.

— Ну что, начнём, а то уже шесть часов? Тут запись, где можно установить? Вот эта кнопка?

И запеваю:

— Мне обещали, что всё наладится,

Сердце сумеет с обидой справиться,

Сердце никто не спросил.

И меня тоже не спросили…

На базу мы вернулись почти в половину десятого вечера. Александр Генрихович почти всю дорогу молчал, а потом вдруг выдал:

— Саша, знаешь, песни — это отличная подушка, на которую можно упасть. Но футбол всё-таки лучше.

— Конечно, лучше, — поддержал я мужчину.

Пригожиным понравилось всё. В том числе и песня для «Евровидения», в котором мужчина загорелся поучаствовать. Мы договорились, что завтра он зарегистрирует авторство песен, включая «Вперёд, Россия!». Причём мои будут слова, а музыку поделим пятьдесят на пятьдесят, ведь над ней придётся ещё работать и работать. Первыми он пообещал сделать «Новогоднюю» и песню для «Евровидения». Иосиф Игоревич объяснял мне что-то про отбор на этот конкурс, про Эрнста, но я слушал его вполуха. Меня это совсем не интересовало. Я только пояснил, что из-за графика игр смогу приехать на запись песни в двадцатых числах декабря. На том и пожали друг другу руки.