Когда расцветает опал (СИ) - Янушкина Вероника

Земля далась проще остальных. «Твёрдость, твёрдость и ещё раз твёрдость, — повторял тен Хемсворт, — вложи всю твёрдость, на которую способна, и стихия покорится. Слабый, с виду, удар и камень расколот, ступень высечена, грунт взрыт. И не случайным образом, а именно так, как надо тебе.» Жизнь в ордене закалила характер, заставила нарастить броню, и уже скоро Саша сделала скалистый пол в спальне абсолютно ровным, сгладила стены и залатала трещины. Умение пригодилось и в саду стихий. Глебова быстрее ухаживала за деревьями и больше времени проводила с Корраном. Стражей интересовали только драгоценные лепестки.

Как поступить с молнией, ни Саша, ни Ильхан не придумали. Разряд легко создать на воздухе, но как быть под землёй? Электрический залп ударит в крепь и проделает сквозную дыру; покров тайны над занятиями будет развенчан. После долгих раздумий кайхал решил придержать элемент, оставить на дни, когда жизнь в ордене успокоится.

Сейчас дерья постигала огонь. Учитель поставил задачу: поджечь сосновые лучинки и погасить пламя, когда от деревяшек останутся угольки размером с палец. Для верности сам показал сие умение: пристальный взгляд, и щепки охватило оранжевое сияние. Языки поднимались к потолку и обретали вид стихийных птиц. Да, «жгучая стая» помогла бы в битве с врагом, задержала бы на случай побега.

— Как ты уже знаешь, каждому элементу сопоставима определённая черта характера. Огонь — это ярость. Всепоглощающая, ненасытная, бесконечно обжигающая. Укротишь ярость, подчинишь стихию. На словах звучит просто, в действительности сложнее.

Поддерживать и управлять горением Саша научилась. Воспламенять и тушить лучинки по щелчку пальцев не получилось. Деревяшки не загорались, переламывались на две половинки, взрывались или чернели. Становились пеплом, минуя пламя.

Вечер начался с привычного задания. Набившие оскомину тазик и «топливо для очага». Когда вспыхнет костёр, половина экзамена будет пройдена.

Щёлк! Сосновый колышек разлетелся на щепки. С обугленных краёв заструился дым. Истекала третья неделя тренировок, и каждая начиналась именно с этого: порчи материала и хмурых взглядов бывшего верховного кайхала. Мужчина явно не понимал, почему стучится головой о непробиваемую стену. Что ещё надо сделать? Какие слова подобрать?

— Не годится, пробуй снова.

Глубокий вдох, Саша стиснула пальцы. Представила, как вспыхивает огонь и… весь ненавистный орден исчезает в праведном огне. Хррррясь! Ветка превратилась в уголь.

— Ещё раз, — прозвучал сердитый голос.

Слуха коснулся шумный выдох. Само собой, колдун был недоволен. Чем сильнее он злился, тем слабее Глебова сдерживала ярость. Ему-то всё легко. Что сейчас, что много лет назад, когда трусливо снял с себя ответственность. Захочет и бросит опять, как бесполезную вещь. Вжу-ух! Лучинку окутало пламя и тут же погасло. По спальне закружился густой дым.

— Нет, это всё не то. Это не годится, — в порыве чувств Ильхан взъерошил волосы, стряхнул пепел, — ты думаешь о постороннем. Я не вижу контроля! Зато желания уничтожить крепость в тебе хоть отбавляй! На десятерых хватит! Что тебя злит?

— Неважно, — сквозь зубы процедила дерья.

— Важно, — жёстко прозвучало в ответ, — пока ты не разберёшься с этим, все уроки бесполезны. Огонь так не покорить. Мы истратим много семерик, год, два, без толку. Без толку! Спрашиваю повторно: из-за чего ты злишься? Или из-за кого? Послушницы? Стражи? Сам мудрейший? Опротивела жизнь в ордене? Так придётся терпеть! — щурился тен Хемстворт, — я могу спрятать в башне тебя, как кайхаллу, но не довесок!

Саша вздрогнула. Взгляд скользнул по кроватке сына.

Ах, довесок. В таком случае, рождённая в ином мире лекарица тоже лишний груз. Чемодан без ручки, который трудно тащить и жалко бросить. Вдруг пригодится?

— Уверен, что хочешь узнать ответ?

— Да! Иначе, всё бессмысленно! Я не привык тратить время попусту!

Защитный купол гасил крики, иначе бы сбежались каорри из соседних комнат.

Дерья пристально смотрела на учителя. Сейчас он до боли напоминал Растана орд Стасгарда. Тот тоже часто твердил о ценности времени и щедро обливал словесной грязью. Властный, любящий только себя, преследующий собственную выгоду — одна порода, одно лицо.

— Тогда слушай! Это ты!

Ильхан вскинул брови:

— Что я?

— Ты! Ты во всём виноват! — Саша не сдерживала гнев, напрочь позабыв об уроке, — из-за тебя, из-за твоей трусости мама покинула этот мир. Она поверила, а ты? Что сделал ты? Великий и ужасный кайхал! Повстречался с ней и бросил, в самый тяжёлый момент. Должность боялся потерять? Всеобщий почёт и уважение? Она-то всем рискнула ради меня… а ты? Услужливо помог её отыскать, и… уж не по этому ли пути из Карвахена прибыли убийцы? Кто мог создать портал в иную реальность? Только колдуны! Я практически уверена в вашем очередном сговоре! Вы устранили её! Я ведь неопасный соперник! Слишком глупая и бесталанная!

Лицо тен Хемсворта напоминало маску, высеченную молнией из куска льда. Вспышка, и перед садовницей стоял незнакомый мужчина. Сапфировые кристаллы глаз помутнели, будто учитель ослеп.

— Давно так думаешь?

— Все пять лет. И до сих пор не верю, что ты покинул башню ради меня. Нет, нет, конечно. Это какой-то хитроумный план, где я — параметр в уравнении, предназначенном для решения глобальных целей. А Корран вообще нежелательное обстоятельство. Довесок, от которого бы ты с удовольствием избавился, да не рискнёшь ссориться с его отцом, верно?

Вопрос остался без ответа.

Щелчком развеяв защитный купол, Ильхан тен Хемсворт быстрым шагом покинул комнату.

Саша захлопнула дверь.

Сам захотел услышать ответ! Вот и получил!

Дерья прекрасно понимала, что у кайхала были тайные планы! Сколько раз она видела, как мужчина что-то читал в свитках, писал и «отсылал» в белёсом вихре! Полупрозрачное облако исчезало высоко в небе и, значит, «адресат» находился очень далеко.

Заноза ярости покинула разум. Тяжело дыша, лекарица опустилась на пол. Вспоминала правила дыхания, успокаивалась. Пять лет миновало, а она так и не приняла Ильхана как отца. Видела в нём кого угодно: мага, политика, учителя, интригана, но не родителя. И его это устраивало. Признание на казни — единственное проявление чувств, как тогда подумала Саша, — на деле оказалось поводом сбежать из-под надзора асана и прочих властных каорри.

Щёки горели. На ладонях краснели отметины ногтей. Доверительные отношения? Не было и вряд ли будут. Чужой он, чужой. Шестое чувство настойчиво твердило Глебовой, что буревестник был причастен к гибели мамы. Как, сложно сказать, но без его влияния не обошлось. И снова, Ильхан знал много больше, чем рассказывал. Не доверял? Или не хотел тратить драгоценное время? Какая теперь разница. Пусть думает, что хочет.

Дыхание стало ровным. Саша встала, стряхнула с одежды пепел. Справится без учителя. Пора пройти очередной этап.

Дерья сосредоточилась на лучине. Терпкий аромат тревожил обоняние, в трещинах золотились смолянистые капли. Природный антисептик, горючий, и нередко становящийся последним пристанищем для насекомых. Глебова не беспомощные муха или бабочка и обязательно совладает со стихией. Сама, надо лишь постараться.

Вдох-выдох. Спокойствие. Ярости больше нет.

Вдох-выдох. Твёрдость укротила гнев.

Вжух! В жестяном тазике затанцевал огонь.

Саша улыбнулась. Осталось покорить молнию.

***

Часы показывали половину двенадцатого ночи. Утомлённый изучением и написанием букв, Корран крепко спал. Молодец, он освоил половину алфавита и уже чертил на бумаге простые слова. Брал уголёк и старательно выводил крючки и палочки. Хмурясь, Саша дошивала на детском покрывале последнюю звезду. Кайхал словно вытащил занозу из её души и ощутил на себе ожог от скопившегося гнева. Накопленная годами ярость выплеснулась и ударила по тому каорри, кто помогал, пусть и ради собственной выгоды. Завтра придётся брать сына в лекарские палаты. Если судьбе так угодно…