(Не) его трофей (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

Внезапно позади меня раздается грохот и ругань. Вздрагиваю и, едва не уронив кофе, оборачиваюсь. Шагах в десяти драка. Точнее один впрессовал другого лицом в стену дома и что-то ему орет. И этот один высок, широкоплеч, одет в кожаную куртку, под которой проступают рельефы прокачанных бицепсов, узкие джинсы, подчеркивающие мускулистые ноги, берцы…. У него русые волосы и густая щетина.

Прохожие либо спешат просто убраться подальше, либо отбежав на безопасное расстояние, достают телефоны.

— Ты что делаешь, отпусти его!

Подскакиваю к ним.

— Эта падла пасет тебя, — бешено сверкая глазами, рявкает Яр. — Правый карман, Кать. Достань телефон.

На этой фразе незнакомец начинает вырываться, за что получает ощутимый тычок под ребра.

Сам мужик невысокий, худой и невзрачный. Таких на улицах сотни. Возьмешься описывать приметы — не будет толку, ведь нет ни одной особой.

Поставив кофе прямо на асфальт, непослушными руками кое-как выуживаю у мужика телефон. Тот, кстати, на минуточку одиннадцатый «pro», а «клиент» не похож ни на человека, который может себе его позволить, ни на того, кто возьмет на него кредит.

В толпе зевак уже звучит фамилия Барковский и прозвище Ягуар. Это хуже некуда.

Показываю экрану перекошенную злобой физиономию и разблокирую. Захожу в галерею. А там мои фото. Только за сегодня десяток. Вот выхожу из дому, вот сажусь в машину, вот иду в контору.

Смотрю на Яра.

— Убедилась?

— Полицию вызвать? — предлагает кто-то из зевак.

— Разберемся без полиции, — огрызается Яр и с силой прикладывает мужика о стену.

Тот хрипит, стонет и тихо матерится.

— Еще раз возле нее увижу, бошку разобью!

А я делаю то, чего вопреки мнению большинства о «детках-мажорах», всеми силами стараюсь избегать в случае проблем. Я звоню папе.

— Да, Котенок.

— Пап, кажется у меня проблемы…

Мой отец из тех мужчин, рядом с которыми не страшен и апокалипсис. Иногда мне в серьез кажется, что случись нечто подобное, он щелкнет пальцами, и метеорит улетит назад в космос, растаявшие ледники замерзнут обратно, а инопланетяне свалят в небытие, предварительно принеся извинения за вторжение.

Несколько минут спустя после моего сбивчивого сообщение о проблемах приезжает два внедорожника, из них высыпает охрана и пакует моего маньяка в один, а меня препровождает в другой. Я даже не успеваю и слова сказать Яру — слишком занята тем, чтоб наши секьюрити не зачислили в виновные и его.

Звоню клиенту, отменяю встречу. Пишу Саше, коротко обрисовываю ситуацию. Пусть поднимает по тревоге своих волшебников, чтоб новость о том, что Барковский метелит какого-то мужика посреди улицы не появилась в сети. Пару раз уточняю, что у меня все в порядке и что со мной папина охрана, обещаю все рассказать позже. Пишу Яру.

Katerina: «Спасибо, что помог».

Jaguar: «Подержать ублюдка до приезда вашей охраны? Всегда пожалуйста».

Katerina: «Яр, это не дело полиции. Ты же сам понимаешь».

Jaguar: «А кто говорил о полиции? Я ж не твой Кулагин, сами бы разобрались».

Katerina: «Избить его еще и посреди улицы не выход, Яр».

Jaguar: «Тебе виднее».

Дурдом какой-то. Ко всему прочему только маньяка мне и не хватало. Откуда он вообще взялся? Я ж не актриса, не модель. Я не из тех, кому полагается маньяк. Может, это из-за профиля в Instagram? Может такое быть?

Меня привозят в особняк. В какой момент отстал второй внедорожник я не заметила.

— Катя? Привет, — Арина сбегает по ступенькам и обнимает меня. — Кофе будешь?

— Да, наверное, — рассеянно отвечаю.

— Что-то случилось?

— У меня, вроде бы…, - произносить это вслух странно до мурашек, — завелся маньяк.

— В смысле? — глаза девушки округляются.

— В прямом. Следил за мной, и у него в телефоне сплошные мои фото.

— Какой ужас, Ка-ать, — ахает она. — А папа знает?

— Конечно. Меня же привезла наша охрана.

— Ах, ну да. Я просто в таком шоке, что все вылетело из головы. Сейчас скажу, чтоб тебе сделали кофе.

И к моему счастью, убегает, громко цокая каблуками. Зачем носить в доме туфли на шпильках? Неужели папе так нравится?

Захожу в сеть. Вбиваю в поисковик разномастные вариации запросов по драке и Барковскому, ищу последние новости. Не находится ничего. Надеюсь, так будет и дальше.

Ах, Яр… Что ж ты не оставишь меня никак в покое? Почему появляешься снова и снова, усложняя и так непростую задачу выбросить тебя из головы. Забыть. Не ломать то, что есть ради того, из чего не выйдет абсолютно ничего хорошего, как всегда было в моей жизни.

Папа приезжает вместе с Игорем. И если первый выглядит просто напряженным, то второй взвинчен настолько, что кажется, вот-вот взорвется.

— Идите в кабинет, поговорите, — поцеловав меня в щеку, говорит папа.

На мой вопросительный взгляд он не добавляет ничего. И мне не остается другого, кроме как пойти следом за Игорем.

Он даже идет как-то зло подобравшись, будто готовится к ссоре. А я не понимаю абсолютно ничего, и это окончательно выбивает из колеи.

Глава 20

Папин кабинет навевает воспоминания о детстве. Как давным-давно, еще маленькой девочкой, я сидела на одном из казавшихся огромными кожаных диванов, наблюдая, как он работает. Как говорит по «мобиле» — тяжелой черной трубке, размером с мой «тетрис» — властным тоном отдавая распоряжения, нахмурив брови, слушая собеседника. Как изучает документы, ставит размашистые подписи ручкой с золотым пером. Я представляла, как вырасту и точно так же буду сидеть за большим столом черного дерева в мягком затянутом в кожу кресле и править огромным королевством. Папа в ту пору виделся мне именно таким — самым настоящим королем.

Однако сейчас воспоминания не успокаивают, не томят ноткой ностальгии по детству, не окутывают уютом. Они проносятся вихрем в подсознании и прячутся в его недра.

— Сядь, Катя! — Игорь указывает рукой на диван.

Мне не нравится, что он командует в папином кабинете. Отторжение на несколько секунд затмевает все остальное.

Но я опускаюсь на диван, а Игорь достает смартфон, тыкает в экран и показывает мне.

Берег речки, я, Яр. Снова мы возле лифта.

Тот вечер оживает перед глазами, ураган чувств закручивается внутри. Протест, трепет, стыд, боль, страх…. Желание.

Фотографии с датой и временем. Точно такие же, как на телефоне «маньяка»…

— Как ты это объяснишь, Кать? — горько, срывающимся голосом.

— Тот мужик никакой не маньяк. Он — твой человек. Ты за мной следишь!

Это не вопрос — констатация факта. И факт этот не налезает на голову.

— Речь сейчас не об этом!

— Как раз об этом! — вскакиваю на ноги. — С какой стати ты меня пасешь?

— Для твоей безопасности, — медленно произносит, будто обращаясь к неразумному ребенку.

— Как мило и заботливо. И что же мне угрожает, позволь узнать?

— Я думал, Барковский тебя преследует. А оказалось, все обоюдно, — тяжело выдыхает.

— Оказалось, Игорь, что ты не только мне не доверяешь, а еще и опустился до слежки! И сейчас лжешь, глядя в глаза, что это ради безопасности. От кого может защитить твой дрищ, а? Яр его одной рукой прихлопнет! Я, по-твоему, дура?

— А ты мне не лжешь? — рявкает.

Кровь бросается мне в лицо.

— Я согласилась на ту встречу, чтоб еще раз потребовать оставить меня в покое. Этот вечер был через два дня после боя. Барковскому стало нехорошо и я отвезла его домой. Вот, какая она правда, Игорь.

— Хорошо же, смотрю, он оставил в покое.

— Я очень ему благодарна, что не оставил! Иначе я бы не знала, что мой жених следит за мной. А может, и в моей квартире жучки? М? Это сегодня же проверят. И, если они и там окажутся…

Выдыхаю. Что? Что будет в этом случае?

Ты отменишь свадьбу, да, Кать? За две недели до даты? Когда высланы все четыре сотни приглашений, а само событие анонсировано в прессе? Когда вложена космическая сумма в организацию?