Недетские игры - Мария Николаевна Высоцкая

— Не трогай.

— Оля, что ты такое говоришь? Как, как я могу тебя не трогать? Я же люблю, — шепотом, — всегда тебя любил.

— И поэтому изменял?

Всхлипываю. Снова плохо вижу. Снова слезы. Предательская, мерзкая вода!

— Ты поверила им, а не мне. Олька… ответь, — качает головой, — ты хоть немного меня любила?

— Что?

Всматриваюсь в его лицо. Там сожаление. Боль. Даже глаза влажные.

Нет, там не может такого быть. Это маска, притворство. Я ему не верю.

— Твоя подружка, да? Рита, она всегда меня недолюбливала, — ухмыляется, только без тени улыбки. Скорее, это ухмылка-сожаление. — Брат мой, наверное, да?

— Какая разница? Вера же как-то забеременела, не от святого духа, Олег… Так что не говори мне про «не изменял».

— Была только ты, Оля. Жаль, что ты мне не веришь… А Вера… Вера давно хотела замуж. Постоянно крутилась где-то рядом. Она напоила меня какой-то дрянью и… Это уже не важно. Ничего не важно.

Заламываю пальцы. Смотрю в его спину. Меня до сих пор колотит, даже в глазах темнеет. Давление, наверное, поднялось. Что неудивительно после такого…

— Я же просто не хотел ломать твою жизнь, — продолжает. — Ты знаешь, какой у меня отец… А Веркин… Они бы тебя просто уничтожили. Понимаешь?

— А приглашение? — кусаю губы.

— Это Вера, решила поиздеваться. Я только через несколько дней узнал, что… Не важно. Ничего уже не важно. Я пойду. Звони, если будет нужна помощь.

Он делает шаг в прихожую.

Еще минута, и уйдет. Хотя какая минута? Меньше.

А если он говорит правду? Если все так и было?

Но у него жена, ребенок… Что мне делать?

Всхлипываю. Закрываю лицо ладонями.

— Не плачь, — его руки снова на мне. Гладят, губы целуют лицо. — Не плачь, моя девочка. Слышишь? У нас все будет хорошо… Все будет. Нужно только подождать.

Он говорит что-то еще. То тихо, то эмоционально. А у меня душа наизнанку выворачивается. Зачем он так со мной? Зачем?

Разве когда человек любит, то поступает так, как это сделал он? Вычеркивает из своей жизни без объяснений?

Нет. Конечно же нет.

Упираюсь ладонями в его грудь. Дышу часто, отрывисто.

Нужно просто собраться с духом. Собрать всю волю в кулак и послать его куда подальше…

Он мне не нужен. После всего, после жены… каких-то глупых оправданий.

— Уходи, — шепчу, — уходи! — повышаю голос. Снова кричу.

Отталкиваю его от себя.

— Оля…

Олег пытается меня удержать. Наша потасовка в дверях приводит к тому, что я ударяюсь плечом о косяк. Так больно, искры из глаз. Но лучше физическая боль, лучше она…

Проскальзываю под его рукой, пока он теряет ориентацию из-за моего удара, и бегу в ванную. Закрываюсь на защелку и прилипаю спиной к двери.

— Оля, открой.

— Уходи, Олег. Просто уйди.

Меня трясет. Пространство вокруг становится узким. Его так мало. Голова кружится, мне кажется, еще немного, и я просто потеряю сознание. Сползаю на пол, падая лицом в ладони. Плачу.

Громко, так громко, что, наверное, слышат соседи.

— Пошел вон отсюда.

— Открой, давай поговорим. Ты злишься, я знаю, милая…

— Уходи, просто уйди отсюда!

Кричу. Сама не узнаю свой голос. Он холодный, в нем так много агрессии и боли…

— Тебе просто нужно успокоиться…

Олег шебуршит за дверью, но после долгих минут ожидания ретируется. Бросает напоследок, что зайдет потом.

Я не выхожу из ванной сразу, как только хлопает дверь.

Сижу там еще минут двадцать.

Мне так страшно. Страшно выйти из своего укрытия, страшно снова с ним встретиться.

Он же почти меня сломал. Своими словами, прикосновениями. Я почти ему поверила…

Открываю воду. Сначала наблюдаю, как прозрачная струя бьет о белоснежную раковину, и только потом умываюсь. Избавляюсь от слез и долго смотрю на себя в зеркало.

Красные глаза. Потухшие.

Трогаю губы. Он меня целовал. С напором, совсем как раньше.

Только вот в голове почему-то другие губы и другие прикосновения. Еле ощутимые, но пробирающие до глубины души…

На кухне темно. Ветер щекочет голые плечи. Тайка курит в открытое настежь окно.

Отрицательно качаю головой на ее предложение сделать затяжку. Я из тех, кто покончил с этой дурной привычкой, даже не начиная.

— Пепельница, — треплю ее короткие волосы.

— Тоже мне зожник, — тычет меня локтем в бок, а сама хихикает.

Отвожу взгляд в сторону. Небо сегодня чистое. Звезды видно. Жаль, луны нет, настроение как раз, чтобы повыть.

— Какие бабы все-таки дуры, — упираюсь кулаком в подоконник.

Тая улыбается. Стряхивает пепел в какую-то баночку и медленно разворачивается ко мне лицом.

— Опять твоя блаженная? — вздыхает. —  А я все думаю, чего ты ко мне посреди ночи приперся, не на сутках же даже.

— Прости, что разбудил.

— О-о-о, за это ты уже извинился, и не раз. И совсем в другой плоскости, — смеется. Тайкин мягкий смех как-то согревает, что ли. Смотрю на нее, и жить легче становится.

Все у нее просто. Никаких заморочек. Никакой грязи.

Легкая девочка с большой мечтой. Сколько мы с ней знакомы? Лет пять, шесть? Пересеклись на какой-то тусовке. Даже встречаться пробовали. Не зашло.

Остались друзьями. Нет, в кровати, конечно, периодически встречаемся, но только в момент, когда у нее нет серьезных отношений.

— Расскажешь, что случилось?

— Нет.

Вдаваться в подробности