Льдинка - Александр Варго

UNSCARRED

Но самый натуральный шок наступил, когда Злата и Дильс с неимоверным трудом стащили с него закостеневшие штаны. На левой ноге, от бедра до правой ягодицы, зияли две глубокие раны. И довольно свежие.

– Ого, – выдавил из себя Костя, сделав непроизвольно еще один шаг назад.

– Что это? – не выдержала Яна, дернув Тиму за локоть. – Медведь?

– Нет, откуда? – отозвался Дильс.

Он рассматривал раны с неподдельным, почти веселым интересом, как если бы находился в какой-нибудь лаборатории и перед ним лежал препарированный кролик, а не полумертвый мужчина с изгрызенной кем-то ногой.

– Руки и ноги тоже обморожены, – констатировал он, бросив взгляд на пальцы нездорового белого цвета и, наоборот, почерневшие ногти. – Хотя, думаю, до ампутации дело не дойдет. Может, ногти сойдут. Если он проживет эту ночь, то у него есть все шансы выкарабкаться. Злата, согрей бульону, вдруг он снова очнется. Перенесем его на кровать. Очень надеюсь, что он не болеет какой-нибудь заразой.

– Сплюнь, – посоветовал Костя, но Дильс с невозмутимым видом начал шарить по карманам незнакомца. Результат, казалось, немного огорчил его – они были абсолютно пусты.

Он уже собирался кинуть груду белья в алюминиевый таз, как вдруг глаза его сузились – в рубашке был крошечный внутренний карман, и он был намертво зашит суровыми нитками. Судя по всему, в нем что-то лежало, твердое и плоское. Не долго думая, Дильс подцепил скальпелем стежок, разрезая карман. Вскоре в руках его оказалась… монета. Размером с пятак советских времен, только более тяжелая, с неровными, будто бы обгрызенными, краями.

– Что это, Дильс? – жадно спросил Костя, не сводя взгляда с монеты. – Она… она золотая?

– Похоже на то, – задумчиво пробормотал Дильс, поднеся монету к свету. Затем осторожно нажал лезвием скальпеля на боковую сторону монеты, оставив на ней царапину.

– Золото, – уверенно сказал он. – И причем, как я вижу, самой лучшей пробы.

– Но откуда она у него? – удивленно спросил Артур. – Уж не хочешь ли ты сказать, что он нашел ее здесь?

– Не знаю, – буркнул Дильс. – Одно время тут были какие-то исследования… Но нас они не касаются.

– Можно посмотреть? – осмелился подать голос Тима, и Дильс, поколебавшись, протянул ему монету.

Тима присвистнул. Она была прохладной, приятно-увесистой, с шероховатой поверхностью. На одной стороне был изображен профиль молодой женщины с распущенными волосами, вверху странные значки, имеющие отдаленное сходство с иероглифами, на обороте – несущаяся волна, по всему периметру все те же знаки. Интересно, что это за язык?

Монета пошла по кругу, причем когда она оказалась в руках Кости, на лице последнего появилось голодное выражение, словно в следующую секунду он зажмет ее в кулаке и вылетит с ней наружу, прямо в бурю.

– Монета будет храниться у меня, – бескомпромиссным тоном сказал Дильс, забирая у Кости желтый кружок. – Потом выясним, что да почем.

Он еще раз оглядел лежащего в беспамятстве светловолосого мужчину.

– Человек из ниоткуда, – задумчиво произнес Дильс, будто разговаривая сам с собой. – «Меня зовут никто, а сам я из ниоткуда…» Что ж, подождем, когда он придет в себя и сам поведает нам о своих приключениях…

– Все это замечательно, – влез в разговор Костя. – Только вы, кажется, забыли об одной маленькой вещице. Ведь завтра мы вылетаем домой, не так ли?

Брови Дильса сдвинулись к переносице, а Злата сказала:

– Он не выдержит перелета.

– Ну и что? – нахально спросил Костя, уперев руки в бока. – Он что, брат мне?

– Если не можешь сказать ничего дельного, лучше молчи, – вспыхнула Злата, но Костя неожиданно окрысился:

– А кто ты мне такая, чтобы давать советы?

– Ты прав, – спокойно сказала Злата. – Абсолютно никто.

– Прекратить! – гаркнул Дильс, стукнув здоровенным кулаком по столу. Глухо звякнула кружка, расплескав остывающий чай. – Не сметь так разговаривать с матерью, понял?!

«Она мне не мать», – было написано на красном от злости лице Кости, но у него хватило здравомыслия не продолжать назревающую ссору.

– Злата права, – вставил слово Артур. Он по очереди вытаскивал из кармана патроны, бережно обтирал их сухой ветошью и складывал в кожаный мешочек. – Ему нужно вылежать как минимум двое суток.

– Я не хочу торчать здесь еще два дня! – взвился Костя.

Тима с друзьями молча наблюдали за семейной ссорой.

– Еще одно слово, и ты вылетишь отсюда, – угрожающе проговорил Дильс, которому явно было стыдно перед посторонними за происходящее. – В общем, вот мое решение. Завтра мы сообщим о происшедшем, далее в соответствии с указаниями. Ясно? Скажут вылетать – полетим. Скажут ждать – будем сидеть и курить бамбук. Все, – оборвал он разговор, отсекая любую возможность продолжения полемики. – Вы, – он посмотрел на притихших ребят, – марш спать!

Яна уснула почти моментально, ребята же тихо переговаривались.

– Слышь, Тимыч, – позвал Антон друга.

– Ну?

– А я ведь много читал про этот остров.

– Ну и что? – зевнул Тима.

– Ничего хорошего, – неожиданно глухим голосом произнес Антон. – Да-да, можешь не ухмыляться, я даже в темноте вижу, что ты лыбишься. Думаешь, я только чужой самогон хлестать умею и на «Буране» в сугробе застревать?

– Ничего я такого не думал, – возразил Тима, – вон, про самолеты сколько всего знаешь.

– Это все фигня, выслушай меня, – сказал Антон, на которого лесть друга не произвела никакого впечатления, и Тима был поражен, как изменился голос его друга, став чужим и отстраненным. – На этом острове проводились какие-то исследования. Какие именно – не знаю, но здесь что-то искали, и не один раз. И постоянно с экспедициями что-то происходило – то вдруг у всех повально съезжала крыша, и они устраивали мясорубку, то вдруг пропадали… В последний раз исчезла целая группа, на остров отправили спасательный самолет, и он тоже исчез. Представляешь? Его вообще не нашли, даже никаких обломков, он словно испарился.

– В каком году это было? – поинтересовался Тима скорее из вежливости.

– Какая, хрен, разница? Смысл не в этом.

– Ладно, поставим вопрос иначе. У нас что, огромный выбор? – резонно заметил Тима. – Мы в состоянии что-то изменить?

– В общем, да, – вздохнул Антон.

Какое-то время они молчали, потом он спросил:

– Как ты думаешь, этот мужик с наколкой креста тоже из прошлого?

– Не знаю, – признался Тима. – У меня уже в башке и так порядочная каша.

– Я за Ланку волнуюсь, – дрогнувшим голосом произнес Антон, и Тиме стало жаль приятеля. Но что он мог сказать ему в утешение?

Дильс со Златой тоже не могли долго уснуть и шепотом переговаривались, хотя их комната была полностью изолированной.

– Ты знаешь, Дильс… Не удивляйся, но за ужином я вдруг почувствовала, что нам нужно убираться прямо сейчас. Сию же минуту.

– Что так?

Злата помедлила, затем с неохотой призналась:

– Ты меня знаешь.

– Вот именно, – серьезно произнес Дильс. – Поэтому и спрашиваю.

– А я тебе и отвечаю, – внезапно резко ответила Злата. – Ты прекрасно понимаешь, как это у меня бывает, и продолжаешь задавать одни и те же вопросы!

– Ладно, – смягчился Дильс. – За что ты переживаешь? Мы в теплой зимовке, накормлены, одеты, снаряжение в порядке. Еда, вода есть. Утром позавтракаем – и тут же в путь. Вертолет стоит на склоне, занести снегом его не может. С Артуром, тьфу-тьфу-тьфу, тоже все хорошо, он отличный пилот. Так что не волнуйся, это все эмоции. Признаюсь, я сам до сих пор поверить не могу. Этот бородатый верзила, откуда он взялся? Будь я проклят, если он не вылез из какой-то сказки, из «Калевалы» какой-нибудь!

– Брось, ты перегибаешь палку, – зевнула Злата.

– Куда уж тут. После сегодняшних событий я готов поверить в зеленых человечков на летающей тарелке. Опять же эта молодежь… В особенности Аммонит! Черт возьми, свалились на наши головы! Что у него с рукой?

– Заживет. Он сильный.

Дильс нахмурился – ему показалось, что последняя фраза была произнесена с какой-то проникновенной мечтательностью.

– Да уж, – неопределенно сказал он. – Сила есть, ума не надо.

– Почему ты считаешь, что он обделен умом? – не согласилась с мужем Злата. – Он далеко не дурак.

– Ах, мы теперь его защищать будем? – начал горячиться Дильс, но Злата мягко положила ему на грудь ладонь:

– Ты что, ревнуешь?

Дильс недовольно сопел, но руку не убрал.

– Если бы это было так, я бы из него лепешку сделал.

– Ты видел его ухо? – неожиданно спросила Злата.

– Нет. Не хватало мне еще его части тела разглядывать, – неприязненно буркнул Дильс.

– Это не ухо, а застывший кусок воска, – словно не слыша его, проговорила женщина. – Как лепешка… Он не сказал, что с ним произошло, но мне кажется, что у него был сильнейший ожог, возможно, в юности.

– Ожог, пирожок, – полусонно пробормотал Дильс. Он подавил зевок и повернулся на другой бок. – Давай спать.