Время для мятежника - Гарри Гаррисон

– Понятия не имею. Но хочу исследовать все возможные нити. Мак-Каллох знал, какие работы там ведутся?

– Наверняка знал.

– Тогда и я должен знать. Вы можете это устроить?

– Возможно. Если у тебя достаточный допуск, проблем быть не должно. Я спрошу кого надо.

Согласие пришло меньше чем через час, что для бюрократии, связанной с вопросами допуска, было просто чудом. И следствием того интереса, который проявили высшие инстанции к исчезновению полковника Мак-Каллоха. Еще через час после получения разрешения адмирал позвал Троя в конференц-зал. Трой постарался не показать волнения при виде полковника и двухзвездного генерала.

– Генерал Стрингхэм, полковник Буркхардт, перед вами сержант Хармон. Как вам известно, в данной операции он выступает под званием лейтенанта.

Трой отдал честь так, как не отдавал никогда в жизни. Приветствие было возвращено в молчании, которое не нарушилось, пока адмирал не покинул комнату.

– Генерал примет у вас присягу в связи с допуском к высшей форме секретности, – сказал полковник. – Как только это будет сделано и засвидетельствовано мной, вы получите новое удостоверение и пропуск в проект «Гномен». Я сопровожу вас туда. Поднимите правую руку.

Трой впервые услышал имя проекта, над которым работала лаборатория. Для него оно ничего не значило. Церемония прошла быстро, и как только она закончилась, Трой с полковником поспешили к штабному автомобилю. Два мотоциклиста расчищали им путь в вечернем потоке машин. Трой стал понимать, в какие глубокие воды забросил удочку.

– Мерзкая погода, – сказал полковник Буркхардт. – Хотя могу спорить, что зима будет еще хуже.

Он потянулся к перегородке водителя и закрыл ее.

– Вы должны узнать, куда скрылся этот подлючий сукин сын, и прибить его за принадлежности гвоздем к стенке. Вам ясно?

– Так точно, сэр. Разрешите спросить: вы знакомы с проектом «Гномен»?

– Нет. Не знаю ничего, но директор проекта – доктор Делькур, и к этому директору мы направляемся. Кроме того, это самый секретный из всех секретных проектов, которыми мы когда-либо занимались. Бюджет проходит только по ЦРУ. Так что когда пропадает офицер безопасности, охраняющий нечто подобное, мне становится страшновато. И вы должны понимать, что с самых верхов будет дана команда начать расследование наилучшей командой специалистов; как только они там договорятся, чья это епархия. Но вы начинали это расследование, вы его и продолжите, пока вас не сменят. Это значит, что мы хотим получить от вас ответы, причем сию минуту или даже быстрее.

На такие речи только и можно отвечать, что «Есть, сэр». Когда односторонний разговор иссяк, Буркхардт откинулся на сиденье и всю дорогу остервенело жевал незажженную сигару. В лаборатории у них еще раз проверили документы и препроводили в главное здание. Сопровождающий ввел их в лифт, который поднимал прямо в кабинет директора.

Доктору Роксане Делькур было за пятьдесят. Седая, но все еще привлекательная, с не совсем удачной косметикой, но эффектно одетая, в сером костюме джерси. Единственное украшение – ожерелье искусственного жемчуга, заправленное под воротник блузки. Колец не было, в том числе и обручального. Она пожала руку Трою и проводила Буркхардта к выходу.

– Ну, лейтенант, садитесь. Очень тяжелый сегодня день, со всеми этими визитами. Похоже, Уэс Мак-Каллох не вышел на работу, что воспринимается как конец света.

– Вы должны мне поверить, доктор, – это очень серьезно. Как бы там ни было, он отвечал за безопасность.

– Я знаю, но у нас нет ничего, что могло бы заинтересовать хоть какого-нибудь шпиона. «Гномен» – чисто исследовательский проект, простой и ясный. Упражнение по высшей математике и теоретической физике. Есть первые результаты, но до применения, боюсь, еще далеко.

– Мак-Каллох знал что-нибудь о здешних работах?

– Он отвечал за безопасность, так что должен был знать все.

– Тогда, доктор, боюсь, что мне тоже придется узнать, что здесь делается. Вы не могли бы мне рассказать о проекте?

10

– О Господи, – сказала Роксана Делькур. – Вы хотите, чтобы я вам объяснила, чем мы тут занимаемся? – Она откинулась на спинку стула, вертя в руках желтый карандаш. – Это будет трудновато. В основе лежит теорема...

– Должен сказать, доктор, что математика никогда не была моей сильной стороной.

– Как, боюсь, и большинства. И, кстати, меня зовут не доктор, а Роксана. Вас, насколько я понимаю, тоже не крестили лейтенантом.

– Совершенно верно, доктор... извините, Роксана. Меня зовут Трой.

– Отлично, Трой. Давайте я, не вдаваясь в тонкости, популярно расскажу вам о математике, которой мы занимаемся. Моя работа была всегда связана с элементарными частицами, в основном с движением субатомных частиц и их связью с единой теорией поля...

– Я отстал на первом же барьере. Какой теорией?

– Единая теория поля выросла из общей теории относительности Эйнштейна. Проще говоря, она связывает вместе все существующие в природе силы и доказывает их единство. Это не просто. Много лет люди искали доказательство, или опровержение, или вообще какой-нибудь подход к этой задаче. Я, как и Эйнштейн, математик, а не физик. Но в моем распоряжении гораздо больше результатов лабораторных исследований и больше возможностей проверять мои расчеты экспериментом. То есть заниматься тем, что мы сейчас делаем.

– Чем же? – спросил он, заинтересованный.

– Пытаемся найти соотношения между пространством и временем. Давайте я вам покажу нашу лабораторию, может быть, вы лучше поймете.

Это не помогло. Трой шел за ней, глядел на ускорители частиц, следящие камеры, стойки и шкафы с аппаратурой, у которой, ясное дело, даже названий не было. Какие-то ученые с энтузиазмом показывали ему белые треки на черных фотографиях с такой гордостью, с какой обычно показывают фотографии детей. Экскурсия здорово его озадачила и повергла в размышление о том, что все-таки можно из нее извлечь. Потом Роксана повела его в зал для руководства, отгороженный от общей столовой, попить первоклассного кофе с воздушными пирожными.

– У вас тут все организовано весьма впечатляюще, – заметил Трой, жуя пирожное.

– Верно. Вы заметили, какая у нас захватывающая работа?

– Нет, – сознался он. – Но охрана и режим секретности поставлены по высшему классу.

Они рассмеялись.

– Нет, я серьезно. Мак-Каллох замешан в каком-то темном деле, о котором мы еще не знаем. Но как офицер безопасности он это место зашил наглухо. Все учреждение разделено на зоны безопасности с контролем переходов первого класса надежности. Каждый входящий и выходящий регистрируется в каждой зоне. Данные идут в компьютер, который таким образом содержит информацию о местонахождении каждого сотрудника в каждый момент. Высочайшая эффективность.