Желтое облако (с иллюстрациями) - Василий Ванюшин

Старик сел за узкой стороной стола, рядом с ним - Ильмана. Свободное место оказалось на другом конце стола, против старика. Я стоял, ожидая приглашения. Старик поднялся и заговорил, поглядывая на меня красными глазами. Речь его была краткой. Язык красноглазых приятен для слуха, в нем изобилуют мягкие звуки. Я хорошо уловил только одно слово, произнесенное несколько раз, - «Улла». Ильмана перевела сказанное на русский, причем перевод был еще короче:

- Магистр нашей научной станции Кайбол от имени всех нас, прибывших сюда с планеты Альва, приветствует человека Земли. Пусть он займет место за нашим общим столом. Не пожелает ли сказать в ответ что-либо человек с Земли?

Я пожелал. Ильмана предупредила:

- Говорите коротко и только правду.

Я выразил благодарность за внимание и высказал сожаление, что не удалось выполнить задание своего правительства. Наша цель была - создать на Луне советскую научную базу, вслед за мной планировалось отправить сюда несколько кораблей.

- Будет ли предоставлена мне возможность сообщить о случившемся на Землю? - прямо спросил я, надеясь, что Ильмана переведет мои слова.

Но Кайбол не стал ждать перевода. Сурово нахмурив морщинистый лоб, он медленно ответил по-русски, с трудом подбирая слова:

- Мы ответим не скоро. Мы изучаем положение на Земле. Пока довольно!

Старик принялся за еду, и все склонились над кастрюльками.

Тут, видать, вели аскетический образ жизни. Завтрак состоял из кастрюльки жидкой каши. Сама кастрюлька, собственно, была консервной банкой, с которой снята крышка. Кашу слегка подогрели, и на этом кончилось ее приготовление. Кроме того были фрукты - без косточек, длинные, как сосиски, вкусом напоминавшие сливы. И еще стакан крепкого настоя, горячего и приятного, все пили его маленькими глотками. За столом стало оживленнее, даже суровый Кайбол глядел веселее.

«Альва, - думал я. - Обитаемая планета. Она, конечно, за пределами солнечной системы. Альва…».

Это слово созвучием напомнило мне об альбиносах, о которых приходилось когда-то читать. На Земле встречаются люди с бесцветными волосами и красными зрачками глаз, они видят только в полумраке. Наука не установила причин столь странного явления.

После завтрака, когда альвины - так окрестил я людей далекого мира - стали расходиться, Ильмана сказала:

- Я врач, и вы будете под моим наблюдением. Но имейте в виду, что у меня есть и другая работа, поэтому прошу выполнять все мои требования.

- Что это за работа?

- Вы не должны задавать подобных вопросов, - строго заметила она. - Придет время - узнаете. Впрочем, это зависит от вас, целиком от вашего поведения, прошу правильно понять меня. Сейчас у меня есть немного свободного времени, и мы осуществим одно мероприятие, намеченное магистром.

- Мероприятие? - меня очень удивило это слово.

- Да. Мы осмотрим помещение. - Ильмана говорила холодно и бесстрастно, как будто спешила повторить давно наскучившую роль. - Я покажу то, что вам необходимо знать.

Оказывается, коридор не образовывал замкнутого кольца, формой он напоминал подкову, концы его упирались в тамбур, тут же помещалась кухня с выходом в центральный зал. От коридора к внешней стороне располагались жилые комнаты и лаборатории. Возле каждой двери вверху светилась красная кнопка - до нее едва можно дотянуться рукой.

- Вы не курите? - спросила Ильмана. - Очень хорошо. Впрочем, курить здесь все равно нечего. Вам придется бывать на кухне. Соблюдайте осторожность, чтобы не вызвать пожара. Кому не известно, что он возможен там, где есть кислород. Здесь пожар принес бы гибель всем нам. Чтобы потушить пожар, возникший в любой комнате, достаточно нажать эту кнопку - в потолке откроется щит и кислород улетучится.

Возле одной из дверей Ильмана остановилась, внимательно посмотрела на меня.

- Здесь кабинет магистра. Если вы вздумаете заглянуть сюда, это кончится для вас очень плохо.

- Можете надеяться на меня, - заверил я. - Извините, но я осмелюсь задать несколько совсем невинных вопросов.

- Послушаем.

- Вы дочь магистра Кайбола?

- Да. Еще? - Она смотрела строго, но чуть заметно улыбнулась.

- Почему его называют магистром?

- Я подбирала из вашего языка подходящее слово и не нашла. Профессор, хозяин, начальник, руководитель - все это не то. Может быть, «магистр» у вас означает другое, но само слово мне понравилось, и я назвала Кайбола так. Для вас, вероятно, это не имеет особого значения.

- Никакого, - согласился я.

- А для моего отца тем более. У нас вообще нет никаких титулов и званий.

Ильмана показала комнаты общего пользования, и больше смотреть, кажется, было нечего. Мне очень хотелось спросить, откуда она знает русский язык, но этот вопрос был из тех, которые задавать рано. Я понимал: они не доверяют и надо еще доказать, что я заслуживаю доверия. Я спросил о другом:

- Из моих вещей ничего не сохранилось?

- Только сумка. Костюм и белье мы вам заменили.

- А где сумка?

- Она обгорела. Пришлось выбросить.

- Обгорела? - удивился я и вспомнил, как упал во что-то рыхлое и меня охватило жаром.

- От удара ваш корабль сильно разогрелся, - быстро объяснила Ильмана. - Вы не догадывались об этом?

- Жаль, - вздохнул я.

- О чем вы жалеете? Если бы не скафандр, вы сами обгорели бы.

- В сумке было кое-что важное для меня.

- Вы это получите.

- Большое спасибо! Я очень вам благодарен. Вы спасли мне жизнь.

Ильмана молчала.

- Какое-то желтое облако и вдруг… - начал было я, но Ильмана строго посмотрела на меня.

- Идите в свою комнату. У меня больше нет времени для разговоров. До свидания!

- До свидания, Ильмана!

Делать было совершенно нечего. Я присел к столику и задумался.

Альвины будут строго хранить свои секреты. Зачем они здесь? - Надо бы это узнать. Но как? Требовать, просить? Пожалуй, это бесполезно.

4

Ильмана надела мне на бритую голову нечто вроде тюбетейки с блестящими бусинками, которая прилипла к коже, словно пластырь.

- Не снимайте три часа - это необходимо, - сказала она.

Мне было неприятно, я чувствовал себя арестантом, но противиться не стал.

Ильмана ушла. Я скоро забыл о странном головном уборе. Я думал о Земле, о людях, которые не знают, что со мной, и о моей неожиданной встрече с альвинами. Если бы я оказался один среди лунного безмолвия, хотя бы и с запасом кислорода и пищи, но без связи с Землей, - все равно не стоило бы бороться за жизнь, это бессмысленно. Я летал высоко в небе, много раз выбрасывался с парашютом, падал в море, и никогда ничего не боялся. Там была надежда на спасение, там было с чем бороться - с водой, собственной усталостью и временной нерешительностью. Здесь, одиночке, закованному в скафандр, против чего бороться? Надежду на помощь я оборвал категорически решительной радиограммой: «Сюда лететь ни в коем случае нельзя». Сброс контейнера с беспилотной ракеты ничего не изменил бы: Луна для пешего в скафандре человека - все-таки очень большая планета, и на ней невозможно найти посылку с Земли.

Но судьба моя сложилась иначе, и пока к лучшему. Альвины - не просто разумные существа. У них высокая цивилизация. Я не мог предположить, что они появились здесь с враждебными целями и, раздумывая, постепенно проникался уважением к ним…

Ильмана пришла ко мне не через три часа, а раньше. На этот раз она была приветливее. Она сняла с меня колпак и сказала:

- Все идет хорошо. Магистр разрешил вам прогулку.

Я догадался, что они проделали со мной. На моей голове был электроэнцефалограф, или подобный ему прибор для регистрации биотоков мозга, и, видимо, они узнали, о чем я думал эти два часа. Я смутился и стал перебирать в памяти, не было ли в моих мыслях чего-либо нехорошего. Но, очевидно, ничего такого не было, если мне разрешили прогулку. Это - первое проявление доверия.

Полусферический дом стоял в пещере, сделанной в одной из сторон огромной трещины, расколовшей кольцевые горы цирка Архимеда. Издали похожий на юрту, он отчетливо виднелся в темноте. Солнечные лучи ударялись в противоположную сторону трещины, отражаясь, тускло освещали другую ее сторону, отсвет проникал и в пещеру.

Я, Ильмана и Тэл оказались в подлинно лунном мире. Тэл был тот самый альвин, которого я, очнувшись после падения на Луну, увидел вместе с Кайболом и Ильманой. Тэл узнал, что Ильмана и человек с Уллы отправляются к месту катастрофы, и вызвался сопровождать их в опасном путешествии, вернее, сопровождать Ильману.

В скафандрах, с запасными баллонами за спиной, мы поднимались по зигзагообразному дну трещины. На Земле такой подъем оказался бы невозможным. Здесь же с необыкновенной легкостью мы взбирались на кручи, прыгали с одной на другую, пролетая пространство до десяти метров; случалось, падали, но падение было легким, без ушибов. Лунный мир не казался нам безмолвным, потому что мы все время разговаривали (в шлемах скафандров были миниатюрные рации), особенно Ильмана и Тэл, не столько из обоюдного интереса и надобности, сколько для того, чтобы Кайбол мог слышать и следить за нами. В наглухо закрытом скафандре каждый слышал собственный голос, свое дыхание и дыхание спутников.