Шанхайское сияние - Елена Юдина

– Слушай, мама твоя конечно просила ничего не говорить, она храбрится там изо всех сил, но я больше не могу на это смотреть, – начала Татьяна, заставляя волосы на голове своей подруги шевелиться от ужаса.

– Давай, Тань, не томи! Что случилось?

– У твоей матери обнаружили рак кишечника.

– Что? – такого Аня даже не ожидала. Голову словно стянули стальные прутья, по спине прошелся мороз. Некоторое время она молча слушала подругу не в силах поверить в происходящее.

– Врачи сказали третья стадия, сделали операцию, но говорят прогноз не утешительный. Она все просит молчать, не говорить тебе. Но она совсем плохая стала, я больше не могу тащить на себе этот крест. Ань, не молчи! Скажи что-нибудь! Ты там слышишь меня?

– Я слышу, – прошептала Аня и не в силах еще что-то сказать, сбросила вызов. Некоторое время она сидела и смотрела на потухший экран телефона, словно зависнув в невесомости и не понимая, что ей делать дальше. Через некоторое время воспаленный разум потребовал подробностей, и она набрала номер телефона Тани, с целью узнать все лучше.

– Алло, я уж и не ожидала что ты сегодня перезвонишь, пол часа прошло, – ответила на том конце Татьяна.

– Как она сейчас? Я пока не звонила, мне она правду не скажет ни за что… – сдавленным от страшной новости горлом еле проговорила Аня.

– Ох, Ань, она почти ничего не ест, в постели все время. После операции вроде ничего, храбрилась. Может это потому что в больнице и уколы кололи и уход. А дома, она почти не готовит. Я хоть и стараюсь через день заходить, но этого явно мало.

Слова Тани ржавым лезвием прошлись по сердцу подруги. Как может она тут упиваться своим счастьем, когда там ее мать погибает в одиночестве? Аня с трудом закончила тягостный разговор. Как это могло случится? Как могло произойти так, что она не была с матерью это время? Ведь на новогодние праздники мама уже чувствовала себя плохо, Аня тогда еще начала подозревать неладное. Почему она не отвела маму в больницу вместо того, чтоб шататься по друзьям. И как она там сейчас одна, брошенная единственной дочерью? Отчаяние и злость на себя накрыли девушку словно огромный сугроб однажды в детстве, когда они играли с Танькой во дворе. Коммунальщики чистили крыши без каких-либо ограждений, и огромная куча снега свалилась прямо на Аню. От испуга и холода, она не могла продохнуть пока подруга звала на помощь и откапывала ее. Лучше бы ей сейчас сидеть в этом снегу, зная, что помощь близко, а где-то дома ждут мама и папа, теплая ванна и чай.

Где просить помощи сейчас Аня не знала. До окончания стажировки осталось полтора месяца, а это значит, что уехать сейчас и бросить здесь все означает поставить крест на всей годовой работе, значит, что мамины страдания в одиночестве были напрасными. Никто ее сейчас не отпустит, по крайней мере по-хорошему. Мысли начали суматошно, предлагая то один, то другой вариант. Ах если бы Чэнь отпустил бы ее хоть на две недели. Ребята прикроют пока ее не будет на месте. Решение было одно – вымолить у Чэня небольшой отпуск любой ценой. Определившись с планом на ближайшее время, Аня наконец решила позвонить маме. Она немного успокоила себя надеждами, что профессор тоже человек и он должен пойти ей навстречу. На часах было 22:24, значит дома было примерно пол шестого.

– Алло, милая моя, мы вроде недавно созванивались, – послышался в трубке любимый голос, – доченька, у тебя что-то случилось?

– Мамочка, милая моя, почему ты ничего не сказала мне? – начала Аня, еле выдавливая слова сквозь слезы, – я очень постараюсь скоро приехать… Чэнь, он же человек, он должен меня отпустить…

– Ничего не надо приезжать! Я тебе поэтому и не говорила ничего! Не смей, слышишь меня! – говорила Мария Ивановна, по голосу которой было слышно, что она сама вот-вот взорвется и начнет рыдать.

– Мамочка моя как ты там одна? Я не смогу тут ничего делать. Завтра же куплю билет и прилечу. Ребята прикроют, – продолжала Аня причитать, несмотря на мешающий ком в горле.

– Брось эту ерунду! Я не одна, ко мне сестра приехала, – успокаивала мама, стараясь говорить бодро и уверенно.

– Зоя Ивановна у тебя? – немного успокоилась Аня.

– Да, вчера приехала, не переживай, доченька, – еле сдерживалась Мария Ивановна, – я тут не одна, да и Таня заходит часто.

– Мам, мне надо с профессором поговорить, и я приеду, обещаю.

Разговор, хоть и тяжелый, дал Ане небольшое облегчение. Хорошо, что мама была не одна, а с сестрой, какой бы та не была. Аня недолюбливала Зою Ивановну, всегда считала ее неискренней и эгоистичной. Были случаи, когда тетка предавала родителей Ани ради своей выгоды, в результате они по нескольку лет не общались. Мария Ивановна как старшая сестра всегда шла на встречу Зое, мирилась с ней первой. Хлипкий мир длился ровно до того момента, пока интересы семей не пересекались и тогда ситуация повторялась. К Ане Зоя Ивановна вообще относилась не очень хорошо, если можно было так сказать с большой натяжкой. Зоя рано вышла замуж и родила сына, который сразу стал всеобщим любимцем как бабушек и дедушек, так и сестры Маши с мужем, ведь у тех долго не было детей. Когда же уже в возрасте Мария Ивановна родила Аню, внимание семьи сразу переключилось на голубоглазую малышку, и все словно забыли про повзрослевшего Сережу. Аня часто удостаивалась пренебрежительного взгляда тетки, а в подростковом возрасте и вовсе стала предметом осуждения, не смотря на довольно легко прошедший у нее пубертатный кризис. Сережа при этом звезд с неба не хватал, но Зоя не упускала возможности похвалить сына прилюдно, акцентируя внимание на своих выдающихся методах воспитания. Несмотря на детские обиды, Аня рада была, что сейчас тетка дома с мамой, так ей стало немного спокойнее.

Эта ночь далась Ане очень нелегко. Девушка не спала ни секунды, то ругала себя, за то, что она недостойная дочь, то репетировала все, что скажет Чэню. Придуманные аргументы то казались гениальными и беспроигрышными, то приводили ее вновь в отчаяние своей никчемностью. Время как назло тянулось очень долго, ей казалось, что прошел уже час, а на самом деле только десять минут. Аня то вскакивала с кровати и начинала нервно расхаживать по комнате, то падала на кровать не в силах пошевелиться. Своей бессонницей, она не давала спать и соседкам. Олеся понимающе молчала, боясь своим сочувствием вызвать водопад слез и тем самым превратить свою ночь в еще больший ад, Ребекка нервно вздыхала каждый раз, когда Аня снова начинала метаться по комнате. Как только первые лучи солнца озарили комнату, Анна пулей вылетела из общежития в надежде, что на воздухе ей будет легче.

На улице уже было довольно тепло, несмотря на такую рань. Это теплое утро предвещало довольно жаркий денек как в прямом, так и переносном смысле. Аня то дело поглядывала на часы, нарезая очередной круг по кампусу. Вопреки всем заверениям психологов, ходьба не облегчала ее страдание. Девушка забыла про любимого, про свое вчерашнее счастье и превратилась в кипящий от боли организм, который с большой скоростью носился по территории университета. Возможно ей стало бы легче, если бы она смогла поплакать, однако после разговора с мамой из глаз Анны не просочилось ни одной слезы. Красные от бессонницы глаза оставались сухими, огромный ком в горле не давал дышать.

Первым делом Анна решила отправиться в деканат, чтобы узнать возможен ли положительный исход вопроса без профессора Чэня. Там до нее донесли, что этот вопрос может решить только ее научный руководитель и выдали необходимые для заполнения им бумаги. Теперь ей необходимо было лишь добиться от Чэня его закорючки, и она могла отправиться к маме в тот же день. Окрыленная легкостью