Рябиновые зори - Лев Сорокин

ВТОРОЕ ЦВЕТЕНИЕ

Римме

Слышишь,              удивляется народ:— Осень,            а черемуха цветет!В триста лет такое —                           только раз!Это же, любимая, для нас!Милая,Вторичное цветенье,Славная,Вторичное цветенье!Так берем такси без промедленьяИ — быстрее в дачную черту,Где среди желтеющих березокБелая черемуха в цвету.Милая,Вторичное цветеньеИ в душе,И в сердце,И в лесу.Я тебя —Долой же все сомненья! —На виду у мира пронесу!Друг от друга где-то в отдаленьеОтшумело первое цветенье,Лепестки осыпав поутруНа студеном северном ветру.Снова жарко!Это бабье лето!Вновь бродить мы будем до рассвета.Небывалый нынче выпал год:Осень,       а черемуха цветет!

«Раньше кочевали на верблюдах…»

Раньше кочевали на верблюдах,На оленях или лошадях,А теперь кочующие людиМчатся в современных поездах.

Или в самолетах реактивных,А внизу,Вулканами пыля,В облаках,И в радугах,И в ливняхКаруселитСтарая Земля.

Крутятся столицы и деревни,Где-то там              и твой кружится дом.Пункты,         где отметится кочевник,Есть в командировочном моем.

Сколько дней таких уже в отчетахСтиснуто в бухгалтерских томах.Только в них ни слова о заботах,О дождях,             туманах                         и громах.

О тоске,Что вдруг на полустанкахПроступает солью седины.Дети мы кочевников,                               на танкахКочевавших по годам войны.

В наши гены вложена в избыткеДревняя дорожная тоска, —От седого русича в кибиткеИ от молодого ямщика,

И от тех, кто шел на печенеговИ под стрелы половцев скакал…Сколько снега,Сколько нынче снегаНа сосновыйВыпало Урал.

Ты стоишь на каменном Урале,Ждешь меня на зорьке, как всегда,О таких, как ты, и тосковалиПредки наши всюду и всегда.

Мы живем,               пока нас не забудут,Не состаримся,                     пока нас ждут…Равнодушно слушают верблюдыПоднебесный реактивный гуд.

«Облака, как обломки…»

Облака,         как обломкиОт мраморных плит.На Онежское озероОсень орлит.

Только в сердце моемВсе,    что прожито мной,Не растает, как следКорабля за кормой.

Закопченный буксир,В волнах видный едва,На канате зариТянет к нам острова…

НА МОСТУ

Чаек крикливых стаяСсорится на лету:Девочка кормит чаекНа старом пражском мосту.Я и не знал,                что можноВот так тосковать,                          любя.Видно, она похожаЧуточку на тебя.Или холодный ветерНапомнил мне про Урал?По берегам ИсетиДревние стены скал.И на скалистых кручахУлицы городка.Все это         даже лучшеВидишь издалека.Чаек крикливых стаяСсорится на лету:Девочка кормит чаекНа старом пражском мосту.

В ОКЕАНЕ

Точки,ТиреИ точкиПревратились в слова телеграмм.В зимнем Свердловске дочкаПапу зовет по ночам.

Меж нами —              Мадрида зори,Гвинейской весны ветра,Весну мы,            со штормом споря,Проплыли еще вчера.

И вот мы вплываем в лето,В тропический влажный зной.Все дольше я жду ответаСо стороны родной.

Радист,        подожди,                     не надоВ эфир посылать тоску.Отстукай,           что скоро рядомМы будем на берегу.

И с лебединым рассветом,Примчавшимся на Урал,Пусть дочка меня и летоПридет встречать на вокзал.И городу жарко станет,Грозой разродится зной, —Часть Африки                    в чемоданеЯ привезу домой.

РЕВНОСТЬ

Море больше не штормовало,Затихали седые дали.Мы уже девятого валаС замираньем не ожидали.

И баяны, и саксофоныНа корме нас развлечь старались.Чьи-то девушки,Чьи-то женыНе своим мужьям улыбались.

Прижимались к ним ближе, ближеВ музыкальных вихрях фокстрота.А потом под луною рыжейЦеловался у шлюпки кто-то.

Зло подшучивая над ними,Я ушел с друзьями в каюту.Но тебя с мужьями чужимиТут представил я на минуту.

Расстояния,Словно путы,Мне рвануться к тебе мешали.И друзья мои по каютеЗаворочались,                    завздыхали.

Зубы сжав,              чтоб не выдать стона,Зря заснуть до зари старались.Ах, зачем же, чужие жены,Вы чужим мужьям улыбались?

«Если путь далекий…»

Если путь далекий,Если вьюжит,А еще так долго до утра,Хорошо от ветра и от стужиСкрыться у высокого костра.

Покрывает тонкие деревцаПламени сверкающая медь.Где ж ты, мой костер,Который сердцеМог бы,Словно руки,Отогреть?

«Не перекрашивай седины…»

Не перекрашивай седины,Не опускай устало рук,Взгляни,Как хороши рябины,Когда снега лежат вокруг.

Пусть в тучах вымерзли все грозыИ журавлиный скрылся клин,Лишь после первого морозаЕсть сладость в ягодах рябин.

«Всему свой срок…»

Всему свой срокНа белом свете,Всему свой срок,Всему свой срок,И вот уже рябины светятВ сто светофоров у дорог.

Но нам нельзя остановиться,Не ждать же нам с тобой,ПокаТот светофор погасят птицыИ запоздавшие снега.

Пускай сигналят нам рябины:— Всему свой срок,Всему свой срок, —Любовь сквозь осени и зимыБредет без тропок и дорог.

ЗЕЛЕНЫЙ ЛУЧ

Чайки хлопьями белой пеныС гребня вытянутой волныОсыпаются                 постепенноУ заката,           как у стены.

Раскаленное солнце тонет,Оступившись с покатых туч.Где же,         где же ты,                       луч зеленый,Предвещающий счастье луч?

Возле солнца вскипели волны,Чайки подняли громкий крик.Может, вынесут луч зеленыйВместо рыбки они на миг?

Но стемнело…Маяк бессонноЗамаячил с прибрежных круч.И вот тут я                в глазах зеленыхВдруг увидел                  зеленый луч.

ВОЛНА

А луна над землею огромная,Волны — аж до луны! — высоки.Рассерчало, знать, морюшко Черное,Вновь твои не услышав шаги.

Все пронизано гневными ветрами,Сорван парус приморской сосны.Над годами,Над километрамиВсплескЗакрученнойБелой волны.

Вдалеке годы горами сгрудятся,Но, как море,Небес глубина.Может, что-нибудь в жизни забудется,Но не эта седая волна.

ПОМОГАЕТ ПРОШЛАЯ ЛЮБОВЬ