Королева пиратов - Анна Нельман

Глава 8

Спектакль с приятным финалом

Территория Гонконга преимущественно холмистая, поэтому пассажиров раскачивало, как на волнах. Шан сидела совсем близко и слегка касалась бедром его ноги. Почему-то это вызывало трепет и волнение. Словно англичанин был школьником, а рядом сидела девочка, которая жутко ему нравилось. От того места, где соприкасались их тела, наверняка исходил пар. «Почему она не убирает свою ногу? Ведь наверняка она чувствует это касание!» – размышлял мужчина, сглатывая слюну так громко, что в тишине это звучало как раскат дома. Наконец он снова мог видеть, шелковая пелена спала, и тонкий шарф улизнул в маленькую сумочку Мадам Вонг, преданно ожидая обратно дороги. Автомобиль оказался у высоких ворот, напоминающих въезд в зловещий старый замок. Дом какого-то дипломата утопал в зелени и походил на красивый торт, украшенный огнями. Все светилось и сверкало, кругом были счастливые лица и смех – настоящий праздник богатства и свободы. Чарли давно не бывал на мероприятиях подобного уровня и чувствовал себя скованно, в чем признался Шан, прежде чем покинуть салон автомобиля.

– Именно поэтому официанты разносят шампанское среди гостей. Немного пузырьков и ты будешь в своей тарелке! – произнесла мягко женщина, заботливо поправляя его галстук-бабочку. – Называй меня мисс Шан.

– Здесь ведь не опасно? – спросил с беспокойством Чарли, зная, что за поимку мадам Вонг сулят огромные выплаты.

– Здесь опасно не больше, чем везде. Такова участь флибустьера, – в ее голосе послышались нотки легкой грусти.

– Почему Шэнли не поехал?

– Ему нельзя бывать в таких местах. Он государственный преступник.

Шэнли давно был знаком с семейством Вонг. К 1941 году японцы создали в Гонконге свою резидентуру. Еще до оккупации они искали поддержки у местных жителей, привлекая к сотрудничеству многих перспективных молодых мужчин. Шэнли в то время начинал политическую карьеру. Его мечтой было очистить Гонконг от влияния Англии. Заручившись поддержкой представителей местной власти и японских представителей, он открыто делал заявления, призывающие жителей вспомнить, что земля принадлежит в первую очередь китайцам. Примерно в то же время японцы оккупировали Гонконг, и китайцы просто сменили покровителя вместо того, чтобы стать свободными. После капитуляции японцев в августе 1945 года начались репрессии – наказывали тех, кто потакал врагу. В результате за шпионаж в пользу японцев было арестовано много людей, среди них был и Шэнли. Ему повезло меньше чем другим. Устраивался ряд показательных смертных казней, и Шэнли вошел в эту группу невезучих. Вонг Кунгкит предложил ему сделку: жизнь в обмен на рабство.

– Я хочу, чтобы ты стал телохранителем моей жены! – произнес мужчина, добившись свидания с политическим преступником.

– Почему я должен согласиться на ваше предложение? – обреченно произнес Шэнли, смирившись с тем, что верхняя часть песочных часов, из которых высыпается время, почти пуста.

– Тебе нечего терять! – усмехнулся собеседник и в следующее мгновение разрисовал весьма любопытную картину, благодаря которой Шэнли принял предложение и поклялся в преданности этим людям, пока его не найдет смерть.

– Она чудесна! – произнес кто-то рядом с ухом Чарли на чистейшем английском языке. Гость вечера назвал себя Патриком и очень обрадовался тому, что видит родное английское лицо.

– Ненавижу желтолицых узкоглазых ублюдков! – проворчал он, отхлебнув джин из стакана. Одутловатое лицо мужчины, явно страдающего от болезней почек, сморщилось от недовольства, но когда мимо проходил один из чиновников-китайцев, англичанин поклонился, натянув улыбку, и даже бросил пару корявых фраз на китайском, чем повеселил окружающих.

– Вас тоже сослали в Гонконг? – поинтересовался он у Чарли.

– Нет, что вы! Я по зову сердца! – иронизировал мужчина и в следующее мгновение напугался, думая, что Патрик теряет сознание от одышки. Оказалось, тот причудливо смеялся, оценив тонкий юмор собеседника. Финансист крупной фирмы с вожделением разглядывал точеную фигурку Шан, которая была неподалеку, и все время оказывала знаки внимания мужчине, с которым пришла на праздник. Она о чем-то говорила с какой-то дамой и громко хохотала. Мадам Вонг вела себе не так, как обычно: она смеялась над шутками и рассказывала глупые истории, выставляя ногу в разрезе так, чтобы ее могли оценить мужчины вокруг.

– Я хочу есть! – простонала супруга, которой нужно было запретить пищу, потому как платье, натянутое на нее с огромным трудом, готово было лопнуть по швам.

– Закуски возле бассейна, дорогая! – вежливо произнес Патрик, а когда жена удалилась, долго сетовал на то, что жизнь после свадьбы заканчивается. – Если бы я знал, что стройная газель превратится в бегемота – оставался бы холостяком!

Чарли улыбнулся. Переживания его земляка напоминали ворчания друга-португальца, который тоже стал жертвой «обмана» и его супруга, любящая сладости, всего за несколько лет увеличила массу на много килограммов.

– Чарли, я хочу поиграть! Там в доме игорные столы! Мы повеселимся с моими новыми подругами! – прощебетала немного капризно Шан. – Ты не против?

Мужчина оторопел от ее непривычного поведения и того факта, что она спрашивает разрешения куда-то пойти.

– Милый? Ты в порядке? – женщина изобразила беспокойство.

– Да, да! Я просто… шампанское! Ты же знаешь, это не мой напиток! Я от него немею! – глупо отшутился англичанин и, взяв себя в руки, серьезно уточнил: – Мне пойти с тобой?

– Развлекайся! Я тебя найду позже! – отмахнулась Шан, и, одарив рядом стоящего Патрика обворожительной улыбкой, поторопилась провести время с пользой для своего бюджета.

Челюсть Патрика отвисла, он смотрел на нее долго, пока красивая китаянка не исчезла в толпе.

Когда финансист пришел, наконец, в себя, то с трудом подал звук:

– У меня нет слов! Приятель, я тебе завидую! Говорят, китаянки внутри такие узкие! Жаль, что в тридцатых годах запретили публичные дома в Гонконге. Я бы там прописался!

– Ты женат! – напомнил Чарли, опустошив бокал. Патрик начинал его раздражать, и это вполне могло вылиться в драку, потому что откровенной пошлости мужчина не переносил.

– Ты взял ее на черном рынке?

– Кого?

– Эту китаезку! Я слышал в Коулуне модно прикупить «домашних рабынь», – Патрик произнес это с такой тоской, а голова его повернулась в сторону, куда удалился голодная помпушка, цементирующая похоть жаждущей разгула плоти.

– Это моя жена! – вдруг выпалил Чарли, желая развлечься и посмотреть, как на его слова отреагирует обтекающий слюной мужчина.