Танец лунного света - Кэтрин Манн

Дорога домой прошла в мрачном молчании. Сара смотрела в окно; волосы скрывали ее лицо, и Рейф не представлял, о чем она думает. Он же внимательно смотрел на дорогу: нет нужды искушать судьбу и офицера Гарсию дважды за вечер.

Машина ехала мимо домиков в Сарином районе. Это был далеко не лучший район города, а ночью он выглядел еще более убого. Впрочем, дом Сары выгодно выделялся на фоне соседей: аккуратный, с чудесным садом. Рейф стиснул зубы, чтобы не предложить Саре воплощение любой ее садовой мечты без ее участия в грязном процессе.

Рейф остановился рядом с ее маленькой машинкой, и Сара протянула руку к двери. Он бросил на нее взгляд:

— Даже не думай сбежать от меня. Я провожу тебя хотя бы до крыльца.

Прежде чем она успела возразить, он вышел из машины… и остановился как вкопанный. Входная дверь ее дома распахнута, окошко в ней разбито. Ужас от мысли, что что-то могло случиться с ней, если бы она была дома, что он мог безвозвратно потерять ее, и желание защитить ее охватили его. Желудок Рейфа подпрыгнул к горлу. Не зря ему не нравился этот район. Как удачно, что на завтра у него запланирована встреча с полицией. И Сара может говорить что угодно, как угодно протестовать, но сегодня она будет ночевать у него.

Глава 7

Сметая осколки, Сара сказала:

— Я не поеду к тебе, Рейф. Полиция уехала, и на ночной улице снова было тихо. Зеваки разошлись по домам, но Сара продолжала горько спрашивать себя, где они были, когда кто-то вламывался в ее дом, почему не попытались остановить злоумышленника или хотя бы вызвать полицию. Внешне она казалась спокойной, но внутри вся дрожала от мысли, что кто-то влез в ее дом и копался в ее вещах.

— Даже не пытайся уговорить меня.

— Я не просил тебя поехать со мной.

Он поставил перед ней мусорный бак. Его рукава были закатаны, узел галстука ослаблен. Лицо было спокойно, но на щеках играли желваки, а на виске в такт скрипучему пению ночных насекомых пульсировала жилка. Сара вспомнила, как Рейф рассказывал ей о них. Он пронизывал ее прошлое красной нитью.

— Но собирался.

Она выбросила осколки в бак. Ее кожа чесалась от нервного напряжения и песка вперемешку с солью, которые остались на ее теле после их сумасшедшего вечера на пляже. Неудовлетворенная страсть тоже не позволяла расслабиться.

— Чисто гипотетически, — сказал Рейф, прислоняясь к косяку, — неправильно просить тебя поехать со мной, потому что?…

Потому что она не устоит и набросится на него, пытаясь найти успокоение в его объятиях, что непременно приведет к утренним угрызениям совести.

— Если хочешь помочь, воскреси в памяти свои плотницкие навыки и заколоти дыру в моей двери.

Как бы ей хотелось иметь большую собаку!

— Ты правда думаешь, что кусок фанеры защитит тебя? — Он скептически осмотрелся.

— Офицер Гарсия сказал, они уже поймали тех, кто сделал это.

Пока Гарсия заполнял протокол, ему позвонили и сказали, что через три улицы от дома Сары на месте преступления поймали двух подростков.

— Они даже не стали долго обшаривать дом, просто взяли плеер и украшения. Мне вернут их, как только дело будет закрыто.

— Было не так поздно, вряд ли они проделали все абсолютно незаметно, но их все равно никто не остановил. — Глаза Рейфа горели сердитым огнем. — Как ты думаешь, что бы они сделали, будь ты дома? Что, если бы ты спала или принимала душ?

Он сжал кулаки, мускулы на его руках напряглись, как натянутые канаты. Перед ней снова стоял старый Рейф, которого она знала, готовый непоколебимо встать между ней и любой угрозой. Однажды он уже сделал так: какой-то наглый сынок богатых родителей пристал к ней, ущипнув за бедро так сильно, что остался синяк. Увидев его, Рейф не успокоился, пока не нашел парня и не отколотил его; им повезло, что родители наглеца не предъявили претензий. С одной стороны, ей хотелось удержать его от необдуманных действий, но с другой — его сила притягивала ее. Ей хотелось переложить на чужие плечи часть тяжести, которую она тащила на себе в одиночку, груза несправедливости и жестокости жизни. Сара неохотно призналась сама себе, что страх охватывал ее от самой мысли о том, что придется остаться одной в оскверненном доме. Она жила одна уже давно, но сегодня впервые почувствовала себя очень одинокой и уязвимой.

Рейф вошел в прихожую и сказал:

— Завтра утром я врежу новые замки и установлю сигнализацию. — Он поднял широкую ладонь. — Даже не думай возражать. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Сейчас уже поздно. Останься со мной. За завтраком можем продолжить разговор.

Его дорогие туфли выглядели очень странно на ее истоптанном ковре. Она могла бы сказать, что позвонит родителям или бабушке и побудет с ними, но ведь уже поздно… И ей так хотелось остаться с Рейфом, как бы глупо это ни было.

— Хорошо, ты победил. — Сара медленно кивнула. — Но я все равно хочу, чтобы ты заколотил дыру.

— Ладно. Иди собирайся.

Лифт доставил их на верхний этаж дома Рейфа, миновав три уровня. Рейф молча стоял рядом с Сарой. Его брюки высохли; океанская соль оставила на штанинах следы, но в остальном он выглядел так же безупречно, как несколько часов назад, когда заехал за ней. Сара, в свою очередь, прежде чем идти собирать сумку, переоделась в джинсы, топик и сланцы. Ее сумка с цветочками выглядела очень смешно в руке Рейфа, но он настоял на том, чтобы донести ее «багаж» до машины.

Сара ни разу не была у Рейфа дома, но она знала, что за дома располагались на пляже и продавались за миллионы долларов. Дом Рейфа, по слухам, был куплен за три миллиона. Сколько денег, сколько еще вещей Рейфу надо накопить, чтобы понять, что они не принесут ему счастья? Разочарование и сочувствие разрывали Сару, но она привыкла к этому: Рейф всегда вызывал у нее смешанные чувства. И все-таки она была с ним, убеждая себя, что пришла к нему, только чтобы не беспокоить родителей и бабушку, несмотря на внутренний голос, упорно напоминавший ей, что ее родители ложились спать очень поздно — привычка, выработанная благодаря работе в ночную смену, — а кроме того, было очень много других людей, которым она могла бы позвонить, например Маргарет.

Лифт остановился, и Рейф жестом предложил ей выйти в коридор. Он был длинный и просторный, оформленный в средиземноморском стиле, с терракотовым полом, высокими растениями в кадках и коваными элементами декора, и имеющий явный холостяцкий оттенок. Прихожая переходила в гостиную; обе комнаты объединяли высокие окна и белые стены. Мебель была из дорогого полированного дерева и коричневой кожи, с кремовой обивкой. С балкона, на который вела стеклянная дверь, открывался сногсшибательный вид.