Морской разбойник и торговцы неграми, или Мщение черного невольника - Эжен Сю

— Того из вас, кто осмелится войти ко мне раньше завтрашнего утра, я швырну в море за борт!

Что он делал там в взаперти каждую ночь? Для чего такое уединение? Зачем свеча горела там беспрестанно?

Этого не знал никто из разбойников.

ГЛАВА X

В трюме

Атаман Брюлар велел перевезти на корабль «Катерина» все свои вещи и мебель: стол, запачканный салом и вином, старый сундук, в котором ровно ничего не было, синюю разорванную грязную рубашку, толстую дубину и оловянную кружку с ромом.

Войдя в каюту несчастного шкипера Бенуа, он был приятно удивлен богатством, там находившимся. Во-первых он взял соломенную шляпу и надел ее себе на голову, потом оделся в шкиперскую куртку и панталоны, правда все это было для него очень узко, очень коротко, за то он и осыпал проклятиями и ругательствами прежнего хозяина этих вещей. Но он не думал о щегольстве и довольствовался тем, что нашел. И на другой день утром, встав с постели и одевшись перед зеркалом в новое свое платье, сказал:

— Какой молодец я стал теперь, черт возьми! Ни что так не меняет наружность человека, как платье!

Потом он с аппетитом позавтракал куском трески, ломтем голландского сыра и тремя кружками водки, а после того спустился под палубу, чтобы осмотреть негров; со вчерашнего дня большие Намаки были несколько забыты, покинуты, но что делать! В продолжение этого времени случилось столько важных происшествий, что право некогда было думать о них.

А потом около полудня атаман Брюлар спустился под палубу, весьма просторно устроенную для помещения негров. Свет проходил туда сверху сквозь решетчатое окно.

Брюлар начал осмотр своего корабля с правой стороны.

О, тут находились только одни ребята, бедные и слабые творения, служащие можно сказать мелкой ходячей монетой в этом торге человеческим мясом. Эти черные ребятишки играли тут точно так же, как будто бы они были на цветущих и тенистых берегах Красной реки, в родной стране своей.

Брюлар прошел мимо и нечаянно придавил своей ногой в темноте одного ребенка, который испустил пронзительный крик.

— Зачем ты суешься мне под ноги, проклятый африканский поросенок, — сказал Брюлар.

И он продолжал идти дальше под палубой корабля, будучи весьма недовольным этими негритятами, которые плохо идут в продажу... Но когда он дошел до отделения больших негров мужского пола, то улыбка удовольствия показалась на губах его.

Это были все здоровые и сильные люди, крепкого телосложения. А потому атаман с жадным любопытством осматривал их широкие плечи, жилистые руки и ноги, и хотя они были все скованы, однако же нельзя было сомневаться в их силе, ибо они были здоровы и молоды. (Старшему из них не было и тридцати лет от роду.)

Эти взрослые негры не подражали счастливой и простодушной беспечности ребят, ибо они лучше понимали свое положение.

Некоторые из них сидели неподвижно, повеся голову на грудь, и потупив в землю мутные и бессмысленные глаза.

Другие ломали себе руки, скрипели зубами и выли.

Иные старались проглотить свой язык и тем задушить себя, род смерти, как говорят, довольно обыкновенно употребляемый у диких.

Другие лежали в растяжку на полу и в бешенстве и отчаянии бились ногами, тщетно стараясь разорвать свои оковы.

Наконец некоторые из них, а эта была большая часть, лежа на боку спали тревожным сном, мечтая об отечестве своем, и даже радость и удовольствие выражались на лицах многих из спящих.

Между прочим Атар-Гюль, молодой негр с курчавыми волосами, улыбался во сне, волнуемый воспоминанием о родине своей и приятным призраком минувшего счастья. Бедный негр был так доволен своим сновидением!

— Я посмеюсь тебе передо мной, черный урод, — сказал Брюлар, которому досадно было видеть эту неуместную веселость, и ударом своей дубины он вдруг разбудил спящего.

Право жалко было смотреть на этого человека, недавно столь веселого, столь довольного, вдруг погрузившегося в мрачное безмолвие при виде своих оков и заливающегося слезами.

Ибо тогда он вспомнил о настоящем своем положении, и подобно прочим, чувствовал ужасный голод, потому что во время, тревоги их совершенно забыли и не кормили; Брюлар прошел к самому концу корабля, там были помещены женщины.

— А! а! — сказал атаман, — вот здесь-то сераль, черт возьми! Нужно посмотреть это хорошенько, Картаут, принеси-ка мне фонарь! — Крикнул он своему прислужнику, фонарь тотчас был принесен и Брюлар начал осматривать. Представьте себе около двадцати негритянок от семнадцати до двадцати двух лет, стройные, рослые, здоровые и полные молодые девушки, с красивыми лицами, прямыми и тонкими носами, высоким лбом, покрытым густыми длинными черными волосами, лоснящимися как воронье крыло. А какие глаза! Пламенные, сверкающие! Розовые губы, между которыми белел ряд жемчужных зубов.

Если бы вы видели их, всех этих негритянок, странным образом освещенных дрожащим светом фонаря Брюлара! Одни из них, едва прикрытые лоскутом пестрой ткани, показывали круглые и полные плечи, другие закрывали руками свою прелестную грудь, третьи...

Одним словом, вид этих черных красавиц так прельстил Брюлара, что он сказал своему прислужнику Картауту:

— Сведи-ка ко мне в каюту вот этих двух мамзелей, — и он указал на них ему дубиной, ударив их по спине.

Картаут отпер запоры, и погнал перед собой этих двух бедных девушек, печальных, полунагих и робких.

При виде их, входящих по узкой лестнице каюты, тусклые глаза атамана заблистали подобно двум горящим уголькам.

Он последовал было за ними, но сделав несколько шагов вперед, был остановлен странным и ужасным зрелищем.

ГЛАВА XI

Атар-Гюль

Читатели наши вероятно помнят того высокого красивого негра, которого покойный шкипер корабля «Катерина», господин Бенуа (царство ему небесное!), купил у маклера Ван-Гопа, Атар-Гюля, столь внезапно разбуженного дубиной Брюлара, за то, что этот негр осмелился смеяться перед ним во сне.

Отделенный от прочих неизвестно по какой причине, он был помещен близ выхода на палубу.

Проходя мимо него, атаман поскользнулся, споткнулся и упал на пол ругаясь и заклинаясь.

Поднявшись на ноги, он увидел свои руки, запачканные кровью, и Атар-Гюля, лежащего почти без дыхания.

Он подошел к нему, и рассмотрев хорошенько, увидел, что несчастный прокусил себе жилы на руках зубами, чтобы изойти кровью и умереть.

— А, собака, проклятая! — воскликнул атаман. — Ты хочешь лишить меня двух тысяч франков! Нет брат, постой! Я не дам тебе умереть! — Эй, Картаут, скорей сюда!

Прислужник, поспешно прибежал.