Великий Кофта - Иоганн Гете

Племянница (делает шаг вперед, вынуждая тем самым каноника подняться с колен). Удалитесь, сюда идут! Мы еще увидимся.

Пока он поднимался, она протянула ему руку и, уходя, оставила розу у него в руках.

Каноник. Да, теперь я поспешу, я удалюсь, я укрощу бурное желание, которое толкает меня на величайшую дерзость. (Он бросается к ней, но тут же вновь отступает.) Нет, не опасайтесь, я уйду, дозвольте мне только договорить, ибо от одного вашего знака зависит вся моя дальнейшая жизнь. Я сознаю все, поскольку достаточно владею собой, чтобы некоторым образом пойти наперекор этой счастливой минуте. Можете навеки отвратить от меня свой лик, если вы намерены отнять у меня надежду когда-нибудь найти успокоение в этих объятиях после всех заслуженных и незаслуженных страданий. Скажите хоть слово! (Хватает ее за руку.)

Племянница (пожимая его руки). Обещаю все, все, только оставьте меня.

Каноник (прижавшись лицом к ее рукам). Вы делаете меня счастливейшим из смертных, распоряжайтесь мной безраздельно.

Вдали трубят два рога, и звуки их сливаются в весьма благозвучную каденцию. Каноник между тем стоит, прильнув лицом к рукам племянницы.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же, маркиза, Маркиз, затем полковник швейцарской гвардии и его швейцарцы.

Маркиза (вторгаясь между обоими). Поспешайте, друг мой, удалитесь, мне почудился шорох, вы ни минуты не можете чувствовать себя в безопасности, в замке могут хватиться принцессы, поспешайте, мы должны уйти.

Каноник (с трудом отрываясь). Я должен, я готов уйти. Прощайте, не заставьте меня томиться целую вечность. (Осторожно уходит налево в глубину сцены.)

Маркиза. А вы, племянница, следуйте за мной. Счастливого пути, маркиз, и как следует сделайте свое дело, а свою жену — и свою приятельницу — вы увидите в самом непродолжительном времени. Обнимите его на прощание, племянница.

Маркиз (обнимает племянницу и перетягивает ее на свою сторону). Сюда, прелестное дитя, ступайте за мной, вас ждет моя карета.

Племянница (в нерешительности). Боже, к чему это приведет?!

Маркиза (хватая племянницу за руку). Маркиз! Что это значит? Вы сошли с ума?

Маркиз. Не поднимайте шума. Она принадлежит мне. Оставьте мне это создание, в которое я безмерно влюблен, а я, со своей стороны, обещаю вам надлежащим образом выполнить ваше поручение. Я поеду в Англию, сделаю ваши дела, мы вас там дождемся и встретим честь по чести, но только оставьте мне ее.

Маркиза. Это невозможно! Следуйте за мной, племянница. Как вы находите наглость моего мужа? Отвечайте же! Или вы с ним заодно?

Племянница (нерешительно). Тетушка!..

Маркиз (увлекая ее за собой). Да признайтесь же ей, и нечего притворяться! Все уговорено! Идемте! И не сопротивляйтесь! Не то я подниму шум, а в минуту отчаяния я способен выдать нас всех.

Маркиза. Ужасно! Ужасно! Я погибла.

Рога внезапно смолкают, завершив бойкую и живую мелодию.

Полковник (возвращаясь с каноником в сопровождении двух швейцарцев). Сюда, сударь мой, сюда.

Каноник. Как вы смеете? Здесь дозволено бывать всем и каждому.

Полковник. Каждому гуляющему, не каждому преступнику. Вам не уйти, лучше сдайтесь добровольно.

Каноник. Уж не думаете ли вы, что я безоружен? (Сует руку в карман и достает оттуда пистолет.)

Полковник. Спрячьте свой пистолет. Можете выстрелить в меня, но из сада вам все равно не выйти. Все выходы перекрыты. Покоритесь своей участи, которую вы сами же по неразумию себе уготовили.

Маркиза (которая между тем внимательно прислушивалась к происходящему). Какой новый и неожиданный оборот! Давайте, перейдем на другую сторону. Если мы не будем заодно, мы все погибнем.

Маркиза, маркиз, племянница хотят перейти на ту сторону, откуда пришли, но дорогу им заступают два швейцарца.

Мы пропали!

Маркиз. Нас предали!

Племянница. Я погибла!

Каноник (оказавшийся в эти минуты подле племянницы). О, боже!

Полковник. Никому не двигаться с места! Вы все мои пленники.

Каноник (указывая на племянницу). Она тоже?

Полковник. Само собой.

Каноник. Несчастье мое так велико, что я не в силах охватить его умом.

Полковник. Не так велико, как ваше неблагоразумие.

Каноник. Я снесу любой упрек, снесу любую кару оскорбленной справедливости. Я последую за вами, заточите меня в темницу, если таковы полученные вами указания, но отнеситесь с должным почтением к этому неземному существу. Скройте, что видели, отпирайтесь, лгите, тем вы лучше послужите государю, нежели прискорбной, ужасной правдой, что его дочь, его единственная, его любимая дочь…

Полковник. Я знаю свои обязанности и вижу здесь только моих пленников, я знаю только приказы и буду их выполнять.

Маркиза. Куда же?!

Маркиз. И зачем я сюда пришел!

Племянница. Страхи мои были не напрасны!

Каноник. Ужели я — несчастнейший среди людей?! Что здесь творится? Мыслимо ли это? Как может государь поднять руку на самое дорогое, что у него есть? Моя повелительница! Друзья мои! Это я вверг вас в пучину бедствий! Почему мне было суждено родиться на свет? Почему так полюбить? Почему я не внял много раз посетившей меня мысли расточить свою нежность, свое честолюбие под другим небом, на другие предметы? Почему я не бежал? Почему, ах, почему меня неизменно влекло обратно? Я готов упрекать вас, готов бранить себя, проклясть, и, однако, задумываясь в этот миг над своей участью, я не могу пожелать, чтобы все сложилось иначе, ибо по-прежнему почитаю себя счастливцем даже в несчастье.

Полковник. Кончайте, сударь, настало время выслушать меня.

Каноник. Я готов, но сперва освободите нашу повелительницу. Возможно ли ей стоять здесь, в ночной росе, и выслушивать приговор страдальцу, в коем она принимает участие? Нет, нет, ей будет дозволено вернуться в свои покои, ей не след оставаться долее под взглядами ландскнехтов, которые радуются ее унижению. Спешите, о, спешите же, моя госпожа, кто посмеет этому воспротивиться? А человек, что схватил меня, и великаны, что наставили на меня свои алебарды, все суть ваши слуги. Ступайте, будьте счастливы. Кто посмеет остановить вас? Не забудьте только о том человеке, который после долгих ожиданий мог упасть к вашим ногам, мог признаться, что вы ему дороже всего на свете. Взгляните еще раз на его страдания, его скорбь, а затем предоставьте его жестокой, ополчившейся против него судьбе.

Бросается к ногам племянницы, та льнет к маркизе. Маркиз стоит рядом с выражением растерянности; все вместе они образуют в правой части сцены красивую группу, которая немыслима без обоих швейцарцев. Полковник и еще два швейцарца стоят слева.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Те же и граф.

Граф (которого два швейцарца подталкивают тупым концом алебарды). Говорю вам, вы до конца своих дней будете раскаиваться в этой грубости! Так встретить меня! Величайшего из смертных! Да знаете ли вы, что я граф Ростро, di Rostro impudente[1], почтенный и всюду почитаемый чужеземец, мастер всех тайных наук, повелитель духов…

Швейцарцы. Вот и растолковал бы все это полковнику, полковник у нас понимает чужеземные речи, а ежели кто будет упираться, мы тому с двух сторон пощекочем ребра и покажем дорогу, как нам было велено.

Граф. О люди, люди, ужели вы начисто лишены разума?

Швейцарец. Разум есть у нашего начальника. Сказано, идти прямо, прямиком, вон там он и стоит, наш полковник.

Граф (повелительно). Не смейте касаться меня!

Каноник (заслышав голос графа, приходит в себя и вздрагивает). Да, я ожидал тебя, Великий Кофта, достойнейший мастер, благороднейший среди смертных. Ты допустил своего сына до такого падения, чтобы совершить чудо, снова его поднять! Мы все в неоплатном долгу перед тобой. Мне незачем признаваться тебе, что на это приключение я отважился без твоего ведома. Ты знаешь, что произошло, ты знаешь, как несчастливо все завершилось, иначе ты не пришел бы. Этим своим явлением, о Великий Кофта, ты соединяешь больше благородных душ, чем, быть может, тебе довелось видеть за все время твоих долгих странствий по земле. Вот стоит твой друг, всего лишь несколько минут назад — счастливейший, теперь же — несчастнейший из людей. Вот дама, достойная величайшего счастья. Вот друзья, которые с живейшим участием пытались сделать все возможное и невозможное. Случилось невероятное. Мы здесь все вместе и все вместе наказаны за свое недоверие к тебе. Ежели бы ты сам нас здесь собрал, твоя мудрость и твоя мощь направили бы обстоятельства… (Задумавшись на мгновение, продолжает решительно.) Нет, не стану ничего говорить, ничего желать: сложись все, как уговорено, у тебя не было бы случая предстать во всем блеске своем, подобно deus ex machina, благостному божеству, спуститься к нам и положить конец нашей беде. (С доверчивой улыбкой приближается к графу.) Как же вы решили, друг мой? Видите, наши стражи уже словно окаменели, стоит вам сказать лишь слово, и они погрузятся в сон и забудут все, что произошло, а мы между тем счастливо уйдем восвояси. О, не медлите, мой друг, прижмите меня к своей груди, простите меня и спасите!